Расулия (медресе)

Медресе
Расулия
Страна	Российская империя Российская империя
Губерния	Оренбургская
Город	Троицк
Течение, школа	суннизм, ханафизм
Мечеть	5-я соборная мечеть
Архитектурный стиль	Исламская архитектура
Инициатор строительства	З. Расулев
Благотворители	И. Алтынсарин
Основные даты: 1884 — открытие медресе 1919 — закрытие медресе
Мударрис	З. Х. Расулев (с 1884 года), Г. З. Расулев (с 1905 года)

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 7400425000

Расулия́ — медресе при 5-й соборной мечети в Троицке Оренбургской губернии, ныне в Челябинской области.

История

Медресе «Расулия» было основано в 1883 г. в татарской слободке Троицка. Строительство медресе началось 3 июля 1880 гг. Ранее на этом месте был частный дом, переданный сыном купца Сейфуллы Габбасова Хабибуллой в дар для богослужений. В 1872 году в этом доме открылись мектеб и медресе.

Основателями медресе считаются Зайнулла Расулев, известный башкирский религиозный деятель, в чью честь медресе и получило своё название, и купец Сейфулла Габбасов. В 1886 году на средства казахского купца Алтынсарина были построены деревянные здания учебного корпуса и общежития.

В начале своей деятельности медресе «Расулия» являлась конфессиональной школой, а в её в программе обучения были в основном богословские дисциплины. Мударрис «Расулии» Зайнулла придерживался джадидизма и был противником схоластики, которая в те времена преобладала в исламской религиозной школе.

В медресе шакирды изучали ислам не только по традиционной логике (мантык) и догматике, в их программу обучения входили также сам Коран, хадисы и работы Габденнасыра Курсави и Шигабутдина Марджани.

Благодаря деятельности Зайнуллы Расулева город Троицк стал важным центром обучения для мусульман Российской империи и базой для дальнейшего распространения суфийского братства Халидия-Накшбандия.

В медресе «Расулия» обучались татары, башкиры, а также казахи, оно получило репутацию одного из лучших исламских институтов России. Французский историк Александр Бенигсен описывал медресе «Расулия» как «один из лучших академических институтов в мусульманском мире».

Материальную поддержку медресе оказывал Алтынсарин — богатый казахский предприниматель, которого беспокоила экспансия русского языка и культуры среди мусульман, стремившихся получить образование и не имевших иной альтернативы, кроме обучения по устаревшим программам существовавших медресе или изучения русской культуры.

В 1893 году благодаря Зайнулле Расулеву в медресе были введены звуковой метод обучения, классно-урочная система, а также изучение светских дисциплин. В начале XX в. медресе являлось полусветским учебным заведением с 11-летним курсом обучения. Благодаря сыну Зайнуллы Расулева — Габдрахману Расулеву, принявшему руководство медресе от отца, — в образовательную программу входили вероучение, русский язык, арабский язык, тюрки, чистописание, чтение, заучивание и толкование Корана и хадисов, математику, российская, тюркская и всеобщая история, история ислама, священная история, теология, мусульманское право, этика, гигиена, география, естествоведение, физика, химия, зоология и педагогика. Преподавание в медресе велось на татарском языке, здесь изучались татарская история и литература. При медресе начала работать первая в Троицке типография, в которой печаталась первая казахская газета «Айкап» (Заря).

Медресе превратилось в центр религиозной жизни зауральских башкир, а также стало очагом татарской культуры.

Точное число студентов, получивших образование в медресе «Расулия», неизвестно, но по оценкам аль-Магази в начале XX в. их было 311. Мало сведений и об этническом составе студентов. К 1913 г. в медресе «Расулия» работало 13 преподавателей, среди них З. Расулев, М. Мутагаров, Р. Атнабаев, Г. Назыров, Х. Терегулов и другие, обучалось 240 шакирдов. Финансировалось медресе за счёт пожертвований. На средства меценатов (в том числе самого Зайнуллы-ишана, который внес 19 тысяч рублей) в 1905 г. были приобретены 2 основных здания. В начале XX в. обучение стало платным (8 рублей в год). При медресе имелась библиотека с обширным книжным фондом, которой Зайнулла Расулев завещал коллекцию своих книг и вакуфный капитал на 3,5 тысячи рублей.

После Октябрьской революции медресе «Расулия» было закрыто (около 1919 г.) и превращено в татаро-башкирский педагогический техникум.

Ссылки

• Гизатуллин Р. Н. [www.башкирская-энциклопедия.рф/index.php/component/content/article/2-statya/5694-rasuliya-medrese Расулия] // [www.башкирская-энциклопедия.рф/ Башкирская энциклопедия]. — Уфа: НИК «Башкирская энциклопедия», 2013. — ISBN 978-5-88185-143-9.
• Фархшатов М. Н. [ufa-gid.com/encyclopedia/m_rasul.html Медресе «Расулия».// Башкортостан: краткая энциклопедия]. — Уфа: Башкирская энциклопедия, 1996. — С. 392. — 672 с. — ISBN 5-88185-001-7.
• [www.kraeved74.ru/pages_print_739.html Шейх Зайнулла Расулев — последний Великий Шейх суфийского братства Накшбандия в Волго-Уральском регионе]
• [www.idmedina.ru/books/history_culture/ramazan/4/habutdinov.htm А. Ю. Хабутдинов. Округ Оренбургского магометанского духовного собрания: роль медресе как общенационального института]

Отрывок, характеризующий Расулия (медресе)

колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.