Расы Средиземья

Среди персонажей легендариума Дж. Р. Р. Толкина фигурируют разумные существа нескольких основных рас и народов:

Свободные народы

Айнур

См. также: Валар

См. также: Майар

См. также: Моргот

Айнур (кв. Ainur) — ангелоподобные духи, сотворённые Эру Илуватаром в Начале. Существовали две группы Айнур: Валар, Стражи Мира, жившие в Бессмертных Землях Валинора за пределами кругов Арды, и Майар, меньшие духи, служившие Валар. Несмотря на то, что большинство Айнур технически не жили в Средиземье, некоторые Майар (такие как маги-истари, Мелиан и Тёмный Властелин Саурон) принимали облик Детей Илуватара, чтобы помогать народам Средиземья или порабощать их. В Первую Эпоху в Средиземье также долгое время обитал первый Тёмный Властелин, мятежный Вала Мелькор (Моргот), с которым вели постоянные войны в Белерианде эльдар и эдайн.

Дети Илуватара

Эльфы

Эльфы (англ. Elves) — старшие дети Илуватара, проснувшиеся задолго до восхода солнца и луны у озера Куивиэнен. По приглашению Валар большая часть эльфов впоследствии переселилась в Валинор, откуда впоследствии ушли обратно в Средиземье большинство клана нолдор, призванные сыном короля Финвэ, Феанором, для отмщения Морготу, убившему Финвэ и похитившему драгоценные светящиеся кристаллы Феанора, Сильмариллы. Там эльфы претерпели множество бед и лишений.

Продолжительность жизни эльфов равна сроку существования Арды, таким образом, они были фактически бессмертными. Даже в случае смерти от ран или увечий, или от неизбывной тоски, фэа эльфа отправлялась в Чертоги Мандоса и пребывала там до скончания века, либо в отдельных случаях получала дозволение на вторичное воплощение в том же теле (но уже в Валиноре). Единственным эльфом, вернувшимся в Средиземье после реинкарнации, был Глорфиндел.

После падения Саурона и конца Третьей Эпохи большинство эльфов Средиземья отправились в Валинор по Прямому Пути, и память о них среди людей постепенно угасла.

Люди Запада

Люди (англ. Men) — младшие дети Илуватара, проснувшиеся с первым восходом Солнца в Хилдориэне. Илуватар даровал им ограниченную продолжительность жизни, и после смерти их фэа уходили за пределы Арды, в места, неведомые даже Валар.

Наиболее известными из людей Средиземья были эдайн, люди, помогавшие эльфам в борьбе с Морготом в Первую Эпоху. После Войны Гнева и падения Моргота эдайн был дарован в награду остров Нуменор, находившийся между Средиземьем и Аманом, куда переселилась большая их часть. Со временем Нуменор приобрёл гигантскую силу и власть, а его короли, втайне мечтавшие о вечной жизни эльфов, отвернулись от Валар. Этим воспользовался Саурон, с помощью хитроумного замысла проникший в Нуменор в конце Второй Эпохи и совративший короля Ар-Фаразона, что привело к падению Нуменора и гибели его жителей. Однако небольшой группе Верных во главе с Элендилом удалось спастись и приплыть в Средиземье, где они основали свои королевства, Арнор и Гондор.

После падения Саурона и начала Четвёртой Эпохи Средиземья люди постепенно стали единственной господствующей расой Средиземья, а все прочие ушли в забвение, оставшись только в легендах о далёком прошлом.

Гномы

Гномы (англ. Dwarves) предпочитали жить внутри гор и в пещерах. Среди мест их обитания были Эребор (Одинокая Гора), Железные Холмы, Синие горы и Мория, или Казад-Дум во Мглистых горах. Гномов создал Аулэ-кузнец. Они добывали и обрабатывали ценные металлы и камни из гор Средиземья. Язык гномов назывался кхуздул, его также создал для них Аулэ. Гномы подразделялись на семь основных кланов, которые основали семь Отцов Гномов в местах, где они пробудились в Первую Эпоху. Гномы-карлики были более низкорослыми и менее общительными гномами нескольких кланов, которые были изгнаны из них в древние времена.

Хоббиты

Часто ошибочно считаемые отдельной расой, хоббиты (англ. Hobbits) были видом людей Средиземья. Отличительными чертами их был невысокий рост (редко превышавший 120 см) и курчавые волосы на голове и ногах, а также крепкие кожистые подошвы, что позволяло им ходить без обуви. Хоббиты жили в основном в Шире и Пригорье, куда они в своё время мигрировали из долины Андуина. Им нравилась спокойная жизнь сельскохозяйственных работников, также хоббиты любили хорошо поесть и проводить время вместе.

Орлы

Орлы (англ. Eagles) — гигантские летающие птицы, обладавшие разумом и умевшие говорить. Орлы сражались вместе с армией Валар, эльдар и эдайн в Войне Гнева в конце Первой Эпохи. В Третью Эпоху потомки Торондора, Гваихир и Ландроваль, жили на востоке от Мглистых гор в Пустошах.

Энты

Энты (англ. Ents) — древняя раса древоподобных существ, ставших похожими на деревья, охраняемые ими. Их создала Йаванна, а Илуватар дал им жизнь. К Третьей Эпохе энты стали вымирающей расой, задолго до этого потеряв своих подруг, Жён энтов.

Хуорны

Хуорны (англ. Huorns) — близко родственные энтам существа, одушевлённые деревья, обладавшие разумом. По легенде, они имели голоса, но только энты могли понимать их. Непонятно, были ли хуорны деревьями, узнавшими об энтах, или энтами, одеревеневшими со временем. Хуорны встречались в лесу Фангорн, а также, вероятно, в Старом Лесу недалеко от Бэкланда.

Великаны

Великаны (англ. Giants) упоминаются Толкином всего лишь в нескольких местах, вызвав тем самым споры среди читателей на тему того, существовали ли они вообще, или же великанами именовались энты (или вообще так метафорически описывались какие-то силы природы). Каменные великаны Мглистых гор швыряли камни в отряд Торина в «Хоббите».

Речные девы

Речные девы (англ. River-maids) — духи природы, привязанные к рекам и потокам. Толкином упоминаются только две речные девы: Златеника (англ. Goldberry), жена Тома Бомбадила, и её мать, Речная женщина (англ. River-woman). Непонятно, были ли эти существа уникальной расой, частью большей расы или формой Майар.

Том Бомбадил

Том Бомбадил (англ. Tom Bombadil) — существо-загадка; неизвестно, к какому народу Средиземья он принадлежал. Однако в любом случае он был разумен и человекоподобен. В отличие от прочих рас, он внешне не был подвержен влиянию Кольца Всевластья и, по его собственным словам, пришёл в мир раньше Детей Илуватара (эльфов и людей). Что же касается природы Бомбадила, то сам Толкин говорил, что определённые вещи должны оставаться неразгаданными в любой мифологии, «особенно, если объяснение уже существует».

Том также был известен как «Первый», «Мастер Том», «Старый Том», «Иарвайн Бен-адар» (что на синдарине значит «старейший не имеющий отца»). Нолдор именовали его «Оральд» (что значит «очень старый»), а гномы — «Форн» (в значении «древний»).

«Порабощённые» народы

Балроги

Балроги (англ. Balrogs) — демонические создания огня и теней, падшие Майар, перешедшие на сторону Моргота. Участвовали в войнах Первой Эпохи и были по большей части уничтожены в Войне Гнева. К Третьей Эпохе остался лишь один известный балрог — «Проклятье Дурина», балрог Мории.

Варги

Варги (англ. Wargs) — раса огромных волков-демонов, многие из которых обитали недалеко от Дунланда. Часто использовались в качестве ездовых животных орками. В фильме Питера Джексона показаны как часть армии Сарумана и напоминают огромных гиен.

Волки-оборотни

Волки-оборотни (англ. Werewolves) — чудовищные волкоподобные монстры, обладающие человеческим разумом. Впервые выведены Морготом в Первую Эпоху и населены наводящими страх духами. Родство оборотней и более поздних варгов не подтверждено. Как и вампиры, волки-оборотни Толкина не аналогичны проклятым оборотням европейского фольклора.

Гоблины

Гоблины (англ. Goblins) — слово, которое Толкин употребляет как синоним слова «орки». Орки являются гоблинами и наоборот. Слово «гоблин» иногда использовалось в разговорной речи персонажей для обозначения менее крупных орков, живших во Мглистых горах, например, в «Хоббите».

Драконы

Драконы (англ. Dragons) — наводящие страх рептилии, обладающие огромной силой и разумом. Драконы были выведены в ходе войн Первой Эпохи Морготом. Большинство из них обладало кожистыми крыльями, огненным дыханием и способностью говорить. Некоторые драконы (например, Глаурунг) также имели гипнотическую власть над своими жертвами. К Третьей Эпохе драконы по большей части вымерли; Смауг, завоеватель Эребора, был одним из последних драконов.

Летучие мыши-кровососы

Летучие мыши-кровососы, буквально вампиры (англ. Vampires) — ужасные чудовища, похожие на летучих мышей, призванные Морготом в Первой Эпохе. Сохранились ли они до более поздних эпох — неизвестно. Толкин использовал термин «вампир» из-за его общепринятой ассоциации с летучими мышами, кровью и тьмой. Его вариант «вампиров» не является аналогом вампиров из европейского фольклора (поэтому русские переводы, не употребляющие непосредственно слово «вампир», являются наиболее корректными с терминологической точки зрения).

Люди Юга и Востока

Не все люди были на стороне добра; люди, жившие на востоке и юге Средиземья находились под властью Саурона. Они включали харадрим, или южан, и чёрных нуменорцев (позже — умбарских пиратов), которые поклялись в верности Мордору, а также многие народы восточных истерлингов (например, балхот, Людей Повозок и людей Кханда, которые много раз нападали на Гондор и Рохан).

В Первую Эпоху некоторые (но не все) истерлинги также находились под властью Моргота.

Мёртвые

Мёртвые (англ. Dead), также известные как призраки (англ. Ghosts) или тени (англ. Shades) — души людей, неспособные отправиться в иной мир. Эти духи населяли различные регионы Средиземья, наиболее известными из которых являлись Мёртвые Топи и Тропы Мёртвых. Назгулов и нежить из Могильников также причисляли к Мёртвым, но они отличались тем, что имели физическую форму.

Назгулы

Назгулы (англ. Nazgûl), также известные как Призраки Кольца (англ. Ringwraiths) и Чёрные Всадники (англ. Black Riders) были в своё время великими королями людей, пока Саурон не дал им Кольца Власти. Ношение колец постепенно совратило их, и они стали покорными рабами воли Тёмного Владыки, не живыми и не мёртвыми. Одетые в чёрные плащи с капюшонами, они ездили на демонических (обычных, но воспитанных так, что они не боялись назгулов) конях или злобных «летающих тварях» и охотились за Кольцом Всевластья, чтобы вернуть его своему хозяину.

Нежить из Могильников

Нежить из Могильников (англ. Barrow-wights) — тёмные духи, посланные Королём-чародеем Ангмара; они вселились в тела и кости умерших королей дунэдайн Арнора и обитали в Могильниках, недалеко от Пригорья.

Орки

Орки (англ. Orcs) — раса, изначально выведенная Морготом, которая в основном жила в горных пещерах и не любила солнечный свет. Многие из орков жили во Мглистых горах и в Мордоре. Также орков называли «гоблинами». Орки не были «созданы», поскольку «зло не может создавать, а только извращать» с точки зрения философии Толкина. Одна из версий их происхождения, наиболее известная, говорит, что орки изначально были эльфами, которые были совращены и обратились ко злу, и со временем их внешность исказилась и стала отталкивающей. Однако Толкин выдвигал и другие версии их происхождения.

Маг Саруман также разводил злобных тварей, называемых урук-хай. Хотя орки не любили солнца и не могли находиться под его лучами, урук-хай могли находиться вне своих убежищ и днём. Также существовали полуорки, гибриды орков и людей.

Пауки

Многие пауки (англ. Spiders) Средиземья имели огромные размеры и обладали коварным разумом, некоторые из них умели говорить. Первым из таких существ было порождение тьмы Первой Эпохи, известное под именем Унголиант, уничтожившее Древа Валар. Её потомки распространились по Средиземью, в их число входила Шелоб, а также пауки Лихолесья.

Тролли

Тролли (англ. Trolls) были созданы Морготом, не любили солнечный свет и, по легенде, были «подделкой под энтов». Некоторые виды троллей под действием солнечного света обращались в камень. Тролли жили в основном во Мглистых горах и в Мордоре, но многие были рассеяны по остальному Средиземью. Виды троллей включали каменных троллей, пещерных троллей, троллей холмов, снежных троллей, троллеподобных людей Дальнего Харада и чудовищных олог-хай, расу более высоких человекоподобных троллей, нечувствительных к солнцу.

Литература

• Tresca Michael J. Character roles. Races // [books.google.com/books?id=8H8bzqj6S4sC&pg=PA30 The Evolution of Fantasy Role-Playing Games]. — McFarland, 2010. — P. 30-38. — ISBN 978-0-7864-6009-0.

Отрывок, характеризующий Расы Средиземья

Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.