Ратнер, Евсей Иделевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Евсей Иделевич Ратнер (18 апреля 1900, Почеп, Мглинского уезда Черниговской губернии — 26 декабря 1978, Реховот, Израиль) — советский учёный в области агрохимии и физиологии растений. Кандидат сельскохозяйственных наук (1937), доктор биологических наук (1947), профессор (1948).[1]





Биография

Рано лишившись отца, воспитывался отчимом. В 1905 году семья переехала в Гомель. Учился в хедере и в трёхлетней народной школе для еврейских детей.[2] С тринадцати лет начал самостоятельно работать, окончил вечернюю школу, затем поступил в сельскохозяйственный техникум в Москве. Окончил факультет почвоведения Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева в Петровско-Разумовском в 1923 году. В 1923 году был назначен директором еврейского павильона на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве. Работал преподавателем на курсах специалистов для еврейских сельскохозяйственных поселений, организованных на базе школы Еврейского колониального общества в Николаевской области. Курсы были преобразованы в техникум и затем переведены в Одессу как еврейское отделение Одесского сельскохозяйственного института, с преподаванием на еврейском языке. Некоторое время жил в Крыму.

Вернувшись в Москву в 1926 году занялся научной работой в области физиологии растений и агрохимии. Будучи заведующим лабораторией в Институте овощного хозяйства (НИИОХ) в Мытищах, познакомился со своей будущей женой Кцией Павловной Марголиной, которая работала там же лаборанткой.[3] Позже на протяжении 35 лет работал старшим научным сотрудником и заведовал лабораторией корневого питания растений в Институте физиологии растений имени К. А. Тимирязева АН СССР.[4]

В 1951 году стал лауреатом премии имени К. А. Тимирязева за работу «Минеральное питание растений и поглотительная способность почв».[5] Награждён орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта». Член Всесоюзного ботанического общества (1948).

После эмиграции в Израиль 20 сентября 1973 года работал в научно-исследовательском Центре биотехнологий Волкани в Бейт-Дагане, опубликовал монографию на иврите «Нитрогенное питание зернобобовых и пути его улучшения» (1977), несколько работ в журнале «Plant and Soil».[6][7]

Семья

Монографии

  • Минеральное питание растений и поглотительная способность почв. М.: Издательство АН СССР, 1950.
  • Питание растений и применение удобрений. М.: АН СССР, 1955; 2-е, расширенное издание — М.: Наука, 1965.
  • Питание растений и жизнедеятельность их корневых систем. Тимирязевские чтения, том 16. М.: Издательство АН СССР, 1958.
  • Молибден и урожай. М.: Издательство АН СССР, 1959.
  • Ishrana biljaka i životna delatnost korenovog sistema. Beograd: Zadružna knjiga, 1961.
  • הזנה הנקתית של קיטניות וכמה דרכים לשיפורה (Nitrogen Nutrition of Legumes and Some Means of Improving It). Бейт-Даган: מרכז וולקני (Центр Волкани), 1977.

Публикации

  • E. I. Ratner. Über die Ursache der Abnahme der Adsorptionskapazität einiger Böden nach ihrer Bearbeitung mit 0,05 n. HCl. (Zur Frage der Natur der Bodenazidität). Zeitschrift für Pflanzenernährung, Düngung, Bodenkunde. Volume 31, Issue 4—6, pages 346—353, 1933.
  • E. I. Ratner. The Influence Of Exchangeable Sodium In The Soil On Its Properties As a Medium For Plant Growth. Soil Science: December 1935, Volume 40, Issue 6, pp. 459—472.
  • E. I. Ratner, Rina Lobel, Helena Feldhay, A. Hartzook. Some characteristics of symbiotic nitrogen fixation, yield, protein and oil accumulation in irrigated peanuts (Arachis hypogaea L.). Plant and Soil, April 1979, Volume 51, Issue 3, pp. 373—386.

Напишите отзыв о статье "Ратнер, Евсей Иделевич"

Примечания

  1. [opisi.garf.su/default.asp?base=garf&menu=2&v=7&node=378&cd=936470&fond=276&opis=3993&delo=3823024 ГА РФ]
  2. [jafi.org/JewishAgency/Russian/Education/Special+Resources/RJA/11/11-27.htm Юдифь Ратнер «Мои родители»]
  3. [berkovich-zametki.com/2006/Starina/Nomer9/Goldshtejn1.htm Павел Гольдштейн «Мир судится добром»]
  4. [jafi.org/NR/rdonlyres/F151D3F2-F6D4-479C-A407-0C0836808665/54849/ChapterVotkaze.pdf Юдифь Ратнер «От корней к листьям»]
  5. [www.ippras.ru/Timiryaz_lections/laureats.php Лауреаты премии им. К. А. Тимирязева]
  6. [research.easybib.com/research/index/search?ft=contributor_full&search=%20%20%22E.%20I.%20Ratner%22&medium=all_sources Публикации Е. И. Ратнера]
  7. [www.jta.org/1972/03/10/archive/soviet-jewish-scientist-72-wife-67-appeal-for-aid-to-emigrate-to-israel Soviet Jewish Scientist, 72, Wife, 67, Appeal for Aid to Emigrate to Israel]
  8. [berkovich-zametki.com/2012/Zametki/Nomer9/JRatner1.php Юдифь Ратнер «Обыкновенная история»]
  9. [jafi.org/JewishAgency/Russian/Education/Special+Resources/RJA/11/11-27.htm Юлия Ратнер «Мои родители Евсей Ратнер и Кция Марголина-Ратнер»]
  10. Кцие Ратнер-Марголин «Аф майнэ вейгн фун вандер» — На моих путях скитаний (אויף מײַנע װעגן פֿון װאַנדער, стихи и поэмы). Реховот: Цукунфт, 1995; «Напевы моего настроения» — Гезанген фун майн гемит (געזאַנגען פֿון מײַן געמיט, стихи и поэмы). Реховот, 1992; «Унтер блойе химлен» — Под голубыми небесами (אונטער בלויע הימלען, стихи и поэмы). Реховот, ?.
  11. [www.vestnik.com/issues/2000/0229/win/kerdman.htm Белла Кердман «Недописанная книга»]
  12. [jafi.org/JewishAgency/Russian/Education/Special+Resources/RJA/11/11-18.htm Юлия Систер «О химиках и химии в стране, текущей молоком и мёдом»]
  13. [people.uleth.ca/~dave.morris/books/Ratner.pdf Dave Witte Morris «Ratner’s Theorems on Unipotent Flows»]

Отрывок, характеризующий Ратнер, Евсей Иделевич

Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.