Ратушинская, Ирина Борисовна

Ирина Ратушинская
Ирина Ратушинская. Фото Михаила Евстафьева
Дата рождения:	4 марта 1954(1954-03-04) (70 лет)
Место рождения:	Одесса
Гражданство:	СССР, Россия
Род деятельности:	поэтесса, прозаик, сценарист
[lit.lib.ru/r/ratushinskaja_i_b/ Произведения на сайте Lib.ru]

Ири́на Бори́совна Ратуши́нская (родилась 4 марта 1954) — русская поэтесса, писательница, диссидент.

Ирина родилась в Одессе. Отец — инженер, мать — учительница русского языка. Окончила физический факультет Одесского университета. В 1979 переехала к мужу в Киев. Первая публикация — в журнале «Грани» (1982).

17 сентября 1982 года арестована, 3 марта 1983 осуждена по статье 62 УК УССР ("антисоветская агитация и пропаганда"), приговорена к 7 годам лишения свободы. Срок отбывала вместе с Татьяной Великановой.

Годы, проведённые в женской колонии строгого режима для «особо опасных государственных преступников» в Мордовии, описаны в автобиографической книге «Серый — цвет надежды» . Заочно принята в международный ПЕН-клуб.

4 октября 1986 года в соответствие с Указом Президиума Верховного Совета СССР была досрочно освобождена от дальнейшего отбытия наказания (благодаря заступничеству Рейгана, Тэтчер, Миттерана).

По данным из выписки из протокола № 65 заседания политбюро ЦК КПСС от 11 мая 1987 г., на пресс-конференции в Лондоне в декабре 1986 года Ратушинская и Геращенко объявили, что не намерены возвращаться в СССР «до тех пор, пока советские власти нарушают права человека». Настойчиво призывали западные страны к созданию «международного трибунала для оказания давления на Советский Союз и другие страны социалистического содружества в области прав человека». 14 мая 1987 г. вместе с мужем были лишены советского гражданства (возвращено 15 августа 1990 г.).

Преподавала в университете Чикаго.

По утверждению Ратушинской, она, в отличие от правозащитницы Людмилы Алексеевой, была «принципиально не согласна работать против России», так и против других стран через Хельсинские группы, что и послужило причиной её конфликта с американскими элитами, например, с издателем Бобом Беренштайном, президентом Random House.

В конце 1990-х годов ей было предоставлено российское гражданство. С 1998 проживает в Москве. Написала сценарии для ряда сериалов, в том числе «Приключения Мухтара», «Таксистка», «Аэропорт», «Присяжный поверенный». Литературный редактор сериала «Моя прекрасная няня».

Супруг — Геращенко Игорь Олегович, двое сыновей.

Сочинения

• Стихи, Ann Arbor, 1984
• Вне лимита, Frankfurt/M., Посев, 1985
• Я доживу, New York, 1986
• Сказка о трёх головах, Tenafly, N.J., 1986
• Стихи, London, 1986
• «Серый — цвет надежды», London, OPI,1989; Харьков, 1994
• Стихи, Одесса - ВПТО Киноцентр, 1993. — 262 с.
• «Одесситы» роман, М., Вагриус, 1996; АСТ, 2001
• «Наследники минного поля» роман. М., АСТ, 2001
• «Тень портрета» роман. М., Гудьял-пресс, 2000
• «Стихотворения» сборник стихов, БастианBooks, Москва, 2012

Ссылки

• [www.lib.ru/MEMUARY/RATUSHINSKAYA/ratush_gch.txt Серый — цвет надежды]
• [psi.ece.jhu.edu/~kaplan/IRUSS/BUK/GBARC/pdfs/dis80/pb87-1.pdf Указ Президиума Верховного совета СССР о лишении советского гражданства Ратушинской И. Б. и Геращенко И. О.]
• [www.rulife.ru/old/mode/article/47/ Интервью журналу «Русская жизнь», апрель 2007 г.]
• [soulibre.ru/%D0%9A%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F:%D0%9F%D0%BE%D1%8D%D0%B7%D0%B8%D1%8F_%D0%98%D1%80%D0%B8%D0%BD%D1%8B_%D0%A0%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%88%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9 Стихи]

Отрывок, характеризующий Ратушинская, Ирина Борисовна

Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.