Рат, Том
Поделись знанием:
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
| Том Рат | |
| Tom Rath | |
| Имя при рождении: |
Томас Рат (англ. Thomas Rath) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
США |
| Направление: |
нон-фикшн |
| Язык произведений: |
Английский |
| [www.tomrath.org rath.org] | |
Том Рат (англ. Tom Rath) — американский писатель, исследователь[1] и лектор[2]. В мире было продано более 5 млн экземпляров книг Тома Рата, они были переведены на 16 языков, включая русский[3]
Рат получил известность как исследователь сильных сторон личности. Результаты его работы были представлены в ряде книг, ставших бестселлерами[4][5].
Том Рат — старший научный сотрудник и советник в Институте Гэллапа. Он возглавляет подразделение компании, занимающееся исследованиями и консалтингом в области вовлеченности сотрудников, сильных сторон и благополучия[6].
Образование
Том Рат получил степень бакалавра в области психологии в Университете Мичигана и степень магистра в Университете Пенсильвании[7].
Карьера писателя
Первая книга Тома Рата «Сила оптимизма. Почему позитивные люди живут дольше» (англ. How Full Is Your Bucket?), написанная в соавторстве с дедом Рата, Дональдом О. Клифтоном (англ. Donald O. Clifton), стала бестселлером № 1 по версии New York Times после публикации в 2004 году[8].
Книга Strengths Based Leadership (2009 год) — бестселлером по версии Wall Street Journal[9]. Она была написана в соавторстве с Барри Кончи (англ. Barry Conchie) и основана на исследованиях института Гэллапа в области лидерства[10].
Книга «Пять элементов благополучия» (2010 год), написанная в соавторстве с Джимом Хартером (англ. Jim Harter), основана на исследованиях института Гэллапа в области благосостояния[11][12].
Одни из самых известных книг Тома Рота — StrengthsFinder 2.0 (2007 год) — стала бестселлером № 1 по версии Wall Street Journal[9], в 2011 году вошла в список мировых бизнес-бестселлеров журнала The Economist[13] и стала самой продаваемой нехудожественной книгой 2012 года сайта amazon.com[14].
Общественная деятельность
Рат является вице-президентом организации, занимающейся исследованиями гена-суппрессора раковых опухолей, а также в качестве приглашенного лектора ведет занятия в Пенсильванском университете[3].
Библиография
- Том Рат. Ешь, двигайся, спи: Как повседневные решения влияют на здоровье и долголетие = Ешь, двигайся, спи: Как повседневные решения влияют на здоровье и долголетие. — М.: Альпина Паблишер, 2014. — 203 с. — ISBN 978-5-9614-4757-6.
- Дональд О. Клифтон, Том Рат. Сила оптимизма. Почему позитивные люди живут дольше = How Full Is Your Bucket?. — М.: Альпина Паблишер, 2014. — 108 с. — ISBN 978-5-9614-4612-8.
- Том Рат, Джим Хартер. Пять элементов благополучия. Инструменты повышения качества жизни = Well Being: The Five Essential Elements. — М.: Альпина Паблишер, 2011. — 148 с. — ISBN 978-5-9614-1434-9.
- 2009 Strengths Based Leadership: Great Leaders, Teams, and Why People Follow, ISBN 978-1-59562-025-5
- 2009 How Full Is Your Bucket? For Kids, ISBN 978-1-59562-027-9
- 2007 StrengthsFinder 2.0, ISBN 978-1-59562-015-6
- 2007 How Full Is Your Bucket? Positive Strategies for Work and Life. Educator’s Edition, ISBN 978-1-59562-001-9
- 2006 Vital Friends: The People You Can’t Afford to Live Without, ISBN 978-1-59562-007-1
- 2004 How Full Is Your Bucket? Positive Strategies for Work and Life, ISBN 978-1-59562-003-3
Напишите отзыв о статье "Рат, Том"
Примечания
- ↑ Gallup [www.gallup.com/corporate/19318/gallup-senior-scientists.aspx Gallup Senior Scientists and Advisors]. Gallup. Проверено 10 апреля 2013.
- ↑ Poinier, Jake. [www.nsaspeaker-magazine.org/nsaspeaker/201103?pg=12&search_term=leverage%20from%20your%20core&doc_id=-1&search_term=leverage%20from%20your%20core#pg1 Leverage From Your Core] (March 2011). Проверено 11 апреля 2013.
- ↑ 1 2 Rath, Tom [tomrath.org/about/ About]. tomrath.org. Проверено 10 апреля 2013.
- ↑ Flynn, Paul [www.astd.org/Publications/Magazines/TD/TD-Archive/2009/01/Leadership-from-Above-and-Below Leadership: From Above And Below]. T+D Magazine. ASTD. Проверено 10 апреля 2013.
- ↑ Wolgemuth, Liz. [money.usnews.com/money/careers/articles/2010/07/23/how-your-boss-can-ruin-your-health How Your Boss Can Ruin Your Health], US News & World Report (July 23, 2010). Проверено 10 апреля 2013.
- ↑ Gallup [http:/нwww.gallup.com/corporate/161381/tom-rath.aspx Tom Rath]. Gallup. Проверено 10 апреля 2013.
- ↑ Brotherton, Phaedra [www.astd.org/Publications/Magazines/TD/TD-Archive/2012/10/Long-View-Tom-Rath Tom Rath]. T+D Magazine. ASTD. Проверено 12 апреля 2013.
- ↑ Gallup [strengths.gallup.com/114079/Full-Bucket.aspx About How Full Is Your Bucket?]. Gallup. Проверено 10 апреля 2013.
- ↑ 1 2 WSJ. [online.wsj.com/article/SB10000872396390443991704577577122995633652.html Best-Selling Books] (August 10, 2012). Проверено 12 апреля 2013.
- ↑ Robison, Jennifer. [businessjournal.gallup.com/content/113542/what-followers-want-from-leaders.aspx What Followers Want From Leaders]. Проверено 11 апреля 2013.
- ↑ WSJ. [online.wsj.com/article/SB10001424052748703339304575240171602784944.html?mod=WSJ_article_RecentColumns Best-Selling Books] (May 14, 2010). Проверено 10 апреля 2013.
- ↑ La Fon, Holly [www.success.com/articles/1162-live-well Live Well]. en:Success (magazine). Success. Проверено 10 апреля 2013.
- ↑ The Economist. [www.economist.com/node/18894937 Worldwide business bestsellers] (June 30, 2011). Проверено 10 апреля 2013.
- ↑ Amazon.com [www.amazon.com/gp/bestsellers/2012/books Amazon Best Sellers of 2012]. amazon.com. Проверено 12 апреля 2013.
Отрывок, характеризующий Рат, Том
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
