Рафаил (Мотовилов)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Рафаил и фамилией Мотовилов.

Рафаил (светское имя Леонид Семёнович Мотовилов, до 2009 года — Прокопьев; 18 сентября 1947, деревня Ерал, Ашинский район, Челябинская область) — председатель Священного Синода Централизованной религиозной организации Истинно-Православная церковь, в которой признается Первосвятителем Истинно-православной церкви, Архиепископом Московским, Митрополитом Всероссийским.

Биография

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Родился в 1947 году. В своей автобиографии рассказывает, что его отец Малофеев Семён Андрианович, провоевавший всю Великую Отечественную войну старшиной роты, разошелся с матерью Мотовилова еще до его рождения. О деде по материнской линии Иване Григорьевиче Мотовилове в автобиографии говорится, что он погиб в 1941 году под Ленинградом, будучи командиром дивизии.

Служба в армии

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В 1969 году окончил офицерское училище. Будучи курсантом, вступил в КПСС.

Служил в Северной группе войск — в Польше, потом в Забайкалье.

После окончания Военной академии им. Фрунзе два года командовал мотострелковым полком сокращенного состава и ещё два года — развёрнутым полком Закавказского военного округа.

Звания старшего лейтенанта, капитана и подполковника получил досрочно.

Из Закавказья был переведён в составе тайной советской миссии отправлен в Ливан для участия в военных действиях. Выполнял функции военного советника.

В 1984 году под Бейрутом подорвался на мине, потерял правую ногу и повредил левую. Операцию делали французские хирурги, после чего Президент Сирии Хафез аль-Асад выделил свой личный самолёт, дабы доставить советского подполковника ГРУ в Москву. В Москве Леонид Прокопьев проходил лечение в военном госпитале им. Бурденко и Институте хирургии им. Вишневского. Получил первую группу инвалидности, однако приказом министра обороны СССР Дмитрия Язова был оставлен в рядах ВС СССР и повышен до звания полковника.

1990-е

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В 1991 году вышел в отставку и организовал собственный «Целительский центр».

Создав «Целительский центр», полковник Леонид Прокопьев обратился в Московскою патриархию, чтобы та официально приняла его организацию под «духовное окормление». Не получив ответа, обратился к Лазарю Васильеву, Иоанну Береславскому и Тихону Филиппову, от которых принял «рукоположение» сначала в «диаконы», затем «священники», а позже — «епископы».

В начале 1990-х активно занимался оккультизмом в центре «Проис» и созданном специально для этого «храме архангела Рафаила» на ул. Радио, 12 в центре Москвы.

По некоторым данным приблизительно в 1996 году Рафаил (Прокопьев) вошёл в юрисдикцию Украинской православной церкви Киевского патриархата, где был рукоположён во «епископа Красноярского». По другим данным обращался к Филарету (Денисенко) с просьбой о хиротонии, но не был принят даже для беседы. Получил хиротонию от архиереев Украинской автокефальной православной церкви.

Организовал и провёл 19 декабря 1996 года в Богоявленском соборе Ногинска вместе с Адрианом (Стариной), Варухом (Тыщенковым), Сергием (Саркисовым) «коронацию на царский престол Российской империи самодержца Великой, Малой и Белой Руси» «Императора Николая III» (самозванца Николая Дальского, объявившего себя сыном царевича Алексея) и «государыни-императрицы» Наталии. Охрану обеспечивали боевики УНА-УНСО и НПФ «Память». Дата 19 декабря 1996 года была избрана для коронации с оглядкой на предсказание о восстановлении в России монархии, сделанное в 1995 году Международным фондом астрологических и экстрасенсорных прогнозов «Стратегия».

В 1997 году Рафаил (Прокопьев) присоединился к Российской истинно-православной церкви (РосИПЦ), возводящей линию своего преемства к Украинской автокефальной православной церкви. 21 сентября 1997 года был перерукоположён (была совершена хиротессия) и наделён титулом «епископа Волоколамского», викария Московской епархии. В его повторном рукоположении приняли участие «митрополит Крутицкий» Амвросий (Катамадзе), «архиепископ Дмитровский» Стефан (Линицкий) и «епископ Гайнатский и Имертинский» Моисей (Ходжава).

В начале 1998 года «архиепископ» Рафаил (Прокопьев) был избран Первоиерархом Российской истинно-православной церкви и наделён титулом «митрополита».

Уже 13 марта 1999 года он был отстранен от должности и выведен за штат, а 27 ноября того же года Синодом РосИПЦ лишён «архиерейского» сана за нарушение церковных канонов и занятия экстрасенсорикой.

Не признав своего низложения, Рафаил (Прокопьев) в том же 1999 году образовал новую религиозную организацию, получившую наименование Православная церковь России (Истинно-православная церковь). Спустя непродолжительное время Рафаил (Прокопьев) был наделён титулом «Блаженнейшего митрополита Московского, хранителя дверей Гроба Господня».

2000-е

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В июле 2003 года организовал и провёл Объединительный Архиерейский Собор Истинно-Православной Церкви в России, результатом которого стало объединение ряда небольших религиозных групп неканонического (альтернативного) православия в религиозную организацию «Православная Церковь России» («Истинно-Православную Церковь»). Первоиерархом названной религиозной организации (митрополитом Московским) был избран Рафаил (Прокопьев).

В 2005 году наделён титулом «архиепископ Московский, митрополит Всероссийский» и правом ношения белого патриаршего куколя.

Решением 3-й сессии Поместного Собора Истинно-Православной Церкви от 24 июня 2005 года был избран Первосвятителем Истинно-Право­славной церкви с титулом «святейший архиепископ Московский, митрополит Всероссийский».

Именует себя потомком Николая Александровича Мотовилова, являвшегося свидетелем жизни преподобного Серафима Саровского. В середине 2009 году сменил фамилию, став именоваться Мотовиловым. Вместе с ним фамилию сменили оба сына — Сергий и Антон.

Взгляды

В одном из интервью заявил, что «Почему она [Московская патриархия] узурпировала право владеть истиной? Каждый идёт к Богу своим путём: и мусульмане, и буддисты и индуисты…». Считает, что «Бог не наказывает, тем более вечно»; что «Бог не борется с сатаной», поскольку «сатана — Его орудие»; Иуду называет «лучшим из Апостолов», в которого сатана вошёл «по желанию Божию», а сам Иуда совершил «дело Божие», предав Спасителя.

По мнению критиков, занимается оккультными практиками, не соответствующими ни в коей мере сану православного священнослужителя.

На вопрос о том, можно ли христианам заниматься агни-йогой, ответил: «Если вам это нравится, если вы раскрываете при этом себя — пожалуйста! Путей так много. Мы всё принимаем».

Вместе с тем, 13-14 июля 2014 года под председательством Рафаила (Мотовилова) состоялся Поместный собор Центральной религиозной организации Истинно-Православная Церковь, на котором было утверждено исповедание Истинно-Православной Церкви, в котором осуждаются любые виды оккультных мнений, учений и практик, как не имеющие ничего общего с христианством, а также учения, различающие в составе природы, помимо естественных сил души и тела, так называемые тонкие энергетические «тела», «поля», «центры» и «каналы» и предлагающие воздействие на них через так называемую работу с энергиями, с помощью медитаций, дыхательных упражнений и т. п. Кроме того, на соборе как еретические осуждены имяборчество, экуменизм, киприанизм (учение Киприана (Куцумбаса)) и сергианство.

Весной 2014 года в одном из интервью Рафаил (Мотовилов) так прокомментировал свою целительскую деятельность: «Я не знаю, что такое целитель, я — священник. И я не считаю для себя зазорным молиться за конкретного человека по определенному чину. Я рад, что ко мне по этому поводу обращаются. И я рад, что люди по вере своей получают исцеления».

Ссылки

• [www.sinodipc.ru Сайт Истинно-православной церкви] с информацией о Предстоятеле ИПЦ Рафаиле.
• [www.anti-raskol.ru/pages/216 Рафаил (Прокопьев-Мотовилов)] на сайте «Анти-раскол»
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_7572 Рафаил (Прокопьев)] на сайте «Русское православие»
• [rusk.ru/newsdata.php?idar=160695 Бывший «целитель» Рафаил Прокопьев избран «святейшим митрополитом» раскольничьей церковной группировки] // «Русская линия»
• [krotov.info/spravki/persons/21person/prokopev.html РАФАИЛ ПРОКОПЬЕВ] на сайте «Библиотека Якова Кротова»
• [www.catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=print_page&pid=46 К истории возникновения самосвятских групп (т. н. «РосИПЦ») Александра Михальченкова, Стефана Линицкого, Рафаила Прокопьева, Арсения Киселева и др.]
• [www.ipckatakomb.ru/pages/505/ Предстоятель ИПЦ] на официальном сайте ИПЦ(Р)
• [www.ipckatakomb.ru/pages/577/ Автобиография]

Отрывок, характеризующий Рафаил (Мотовилов)

– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.