Рахманинов, Иван Иванович

Иван Иванович Рахманинов
Дата рождения:	20 августа 1826(1826-08-20)
Место рождения:	с. Казинка, Козловский уезд, Тамбовская губерния
Дата смерти:	4 декабря 1897(1897-12-04) (71 год)
Место смерти:	Киев
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	математика, механика
Место работы:	Киевский университет
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Физико-математический факультет МГУ
Награды и премии:

Ива́н Ив́анович Рахма́нинов (1826—1897) — русский математик, ординарный профессор университета св. Владимира, декан физико-математического факультета, ректор университета в 1881—1883 гг.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Тамбовской губернии.

Воспитывался в 3-й Московской гимназии, однако курса не окончил. В 1848 году окончил физико-математический факультет Московского университета со степенью кандидата математических наук, а в 1852 году в том же университете защитил диссертацию на степень магистра математических наук «Теория вертикальных водяных колес», удостоенную поощрительной Демидовской премии и почетного отзыва Академии Наук.

В 1853 году был определен адъюнктом по кафедре прикладной математики в университете св. Владимира, а в 1856 году удостоен степени доктора математических наук и астрономии за сочинение «Основания теории относительного движения и некоторые её приложения, как примеры» (не напечатано). В 1857 году утвержден экстра-ординарным профессором по кафедре прикладной математики. В 1858 году получил ученую командировку в Германию, Францию и Англию на полтора года, затем продолженную министром народного просвещения на полгода для посещения Соединенных Штатов Америки. В 1860 году утвержден профессором по занимаемой им кафедре. В 1862 году был командирован с ученой целью и для обозрения Лондонской всемирной выставки в Англию и Францию на 4 месяца, а в 1867 году — в Санкт-Петербург на съезд естествоиспытателей. Неоднократно читал публичные курсы по практической механике.

Был деканом физико-математического факультета с 1868 по 1875 год и с 7 апреля 1880 по 5 мая 1881 года, проректором с 1875 по 1879 год и ректором с 1881 по 1883 год. В 1878 году был удостоен звания заслуженного ординарного профессора. 1 января 1892 года пожалован в тайные советники. В апреле 1884 года был избран депутатом от университета для присутствия на праздновании 300-летнего юбилея Эдинбургского университета. В память пятидесятилетия университета св. Владимира в 1884 году пожертвовал 5000 рублей для учреждения премии своего имени за лучшее сочинение в области математических или естественных наук.

Скончался в 1897 году в Киеве. Похоронен был в усадьбе Ивановка, Тамбовской губернии.

Награды

• Орден Святой Анны 2-й ст. (1865);
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1874);
• Высочайшее благоволение за труды по пересмотру общего устава Императорских университетов 1863 г. (1877);
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1878);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1882);
• Орден Святого Владимира 2-й ст. (1896).
• медаль «В память войны 1853—1856 гг.»
• медаль «В память царствования императора Александра III»

Иностранные:

• сербский орден Святого Саввы 2-й ст.

Сочинения

• Mémoire sur les roues hydrauliques à aubes planes. // «Journ. de Math. pares et appl.», 1859.
• Общая теория относительного движения. // «Вестник математических наук», 1861.
• Описание технического отдела Лондонской выставки. // «Журнал Министерства народного просвещения», 1863.
• Несколько слов о введении преподавания прикладных наук в университетах. // там же, 1863.
• О начале наименьшего действия. // «Киевские университетские известия», 1866.
• О калорической машине Эриксона. // «Морской сборник», 1868.
• Теория приемников движущих сил машин. // там же, 1868.
• Основания теоретической динамики. // «Киевские университетские известия», 1870, 1871, 1873 и 1874.
• Основная формула динамической теории приемников машины. // «Математический сборник», 1873.
• Вывод уравнений движения твердого тела. около неподвижной точки. // «Киевские университетские известия», 1877.
• Начало наименьшей потерянной работы, как общее начало механики. // там же, 1878.
• О движении материальной точки по поверхности. // там же, 1887.
• Zurückfuhrung der Gleichungen relativer Bewegung auf die canonische Form. // «Zeitschriften f. Math. u. Phys.», 1889.
• Равновесие гибкой нерастяжимой поверхности. // «Математический сборник», т. XIX, 1896.

Источники

• Рахманинов, Иван Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского университета Св. Владимира (1834—1884). — Киев, 1884. — С. 557-558.
• Список лиц, служащих по ведомству Министерства народного просвещения на 1897 год. — Санкт-Петербург, 1896. — С. 586.
• [univ.kiev.ua/ru/geninf/history-rectors/rakhmaninov/ Биография на сайте Киевского национального университета.]

Отрывок, характеризующий Рахманинов, Иван Иванович

Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.