Рачинский, Константин Александрович

Константин Александрович Рачинский
ректор Московского сельскохозяйственного института
Начало полномочий:	6 июня 1894
Окончание полномочий:	1904
Предшественник:	должность учреждена
Учёная степень:	магистр физики
Альма-матер:	Физико-математический факультет МГУ

Константин Александрович Рачинский (20 марта (1 апреля) 1838 — 1909) — магистр физики, директор Московского сельскохозяйственного института.

Биография

Происходил из дворянского рода Смоленской губернии Рачинских. Родился в родовом имении Татево Бельского уезда Смоленской губернии. Его отец — А. А. Рачинский, мать — сестра поэта Е. А. Баратынского, Варвара Абрамовна. Был младшим в семье; один из старших братьев — известный педагог С. А. Рачинский.

Получил домашнее начальное образование. В 1854 году поступил на физико-математический факультет Московского университета. За кандидатское сочинение на тему «Теория колебания струны» получил золотую медаль и по окончанию курса первым кандидатом был оставлен на кафедре физики для приготовления к профессуре. Через некоторое время, после сдачи магистерского экзамена, был командирован на два года за границу, в Гейдельберг. После возвращения в Россию, адъюнкт Константин Александрович РачинскиЙ со своим братом Сергеем Александровичем, также адъюнктом московского университета, в 1861 году «изъявили желание жертвовать ежегодно из своего жалованья каждый по 500 руб. серебром на отправление за границу для усовершенствования в математических и естественных науках молодых людей по назначению физико-математического факультета». На эти средства в 1862 году был командирован за границу Александр Столетов.

В 1862 году, для получения степени магистра физики, Константин Рачинский представил в Московский университет исследование «Об отражении поляризованного света от поверхности прозрачных тел» (М.: Унив. тип., 1862. — 43 с.). В этом же году он женился на Марии Александровне Дараган. Мать Марии Александровны имела значительные поместья, требовавшие большого внимания и в 1864 году К. А. Рачинский был вынужден уехать в поместье жены Рубанка Конотопского уезда Черниговской губернии. С самого начала открытия земских учреждений Константин Александрович Рачинский стал уездным и губернским гласным; был выбран почётным мировым судьей; три года был членом губернской земской управы.

В 1877 году он овдовел. Воспитание детей, сына и дочери, взяла на себя его сестра — Варвара Александровна Рачинская (1836—1910), переехавшая к ним в деревню. В 1894 году он неожиданно получил предложение от министра земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолова занять должность директора Московского сельскохозяйственного института, который открылся 6 июня 1894 года вместо только что упраздненной Петровской сельскохозяйственной академии — спустя 30 лет состоялось его возвращение в Москву. Институтом он руководил до весны 1904 года. Совет Московского сельскохозяйственного института во внимание к заслугам избрал его своим почётным членом. , потом, Передав черниговское имение своему сыну Александру Константиновичу, он отправился доживать последние годы в родовое имение Татево, где и скончался летом 1909 года.

Семья

Жена: Мария Александровна, урождённая Дараган (ум. в 1877)

Дочь: Мария (29 сентября (11 октября) 1865 — 2 (15) июля 1900.

Мария Рачинская после окончания женской частной классической гимназии Софьи Николаевны Фишер поступила в первый женский колледж Кембриджского университета, курс которого окончила по факультету математики. В июле 1895 года она вышла замуж за графа Сергея Львовича Толстого — сына писателя. Александра Львовна Толстая писала: «Большой радостью для всей семьи была женитьба Сергея на Мане Рачинской, дочери директора знаменитой сельскохозяйственной Петровской Академии. Трудно было себе представить застенчивого, скрытного, стыдящегося выражения всяких чувств, некрасивого Сережу, ухаживающим за хорошенькой, привлекательной девушкой, Маней Рачинской. Танина подруга была прелестна, умна, мила, образована (она окончила университет в Англии)». Но уже после свадебного путешествия они разошлись (19 ноября 1896 года), а в июле 1897 года родился сын, Сергей — А. Л. Толстая отмечала: «Никто не знал настоящей причины, почему неожиданно Маня, которую так ласково приняли в семью, которую Сергей так любил, неожиданно его бросила. Кругом делалось, как всегда, много предположений, обвиняли Маню, гадко сплетничали. Сергей молчал». После родов она заболела чахоткой; в 1898 году уехала лечиться за границу, где и умерла (в Англии).

Сын: Александр (ок. 1867 — 1930?) — черниговский губернский предводитель дворянства, член Государственного Совета Российской империи, член Поместного собора 1917—1918 гг..

Литература

• Шатилов И. С. [books.google.ru/books/about/Московская_сельскохо.html?id=RPsoAQAAIAAJ&redir_esc=y Московская сельскохозяйственная академия имени К. А. Тимирязева: к столетию основания. 1865—1965]. — М.: Колос, 1969. — 534 с.
• Иверонов И. А. Константин Александрович Рачинский: Некролог. — М., 1909.

Ссылки

• [боратынский.рф/modules/family/person.php?person_id=1644 Генеалогическая справка]
• [pskt.forumei.org/t457-topic «Татевский дневник» С. А. Рачинского]

Отрывок, характеризующий Рачинский, Константин Александрович

– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…