Ра (Звёздные врата)

Персонаж Звёздных врат <tr><td colspan="2" style="text-align: center; font-size: smaller;"> Ра</td>
Ра (англ. Ra)
Раса	Гоа'улд
Пол	Мужской <tr><th align="left">Актёр</th><td>Джей Уильямс Джей Дэвидсон (фильм)</td></tr>
Первая серия	Звёздные врата (фильм) <tr><th align="left">Ключевые серии</th><td>Мёбиус (часть 1)</td></tr>

Ра (англ. Ra) — вымышленный инопланетный персонаж из вселенной «Звёздных врат», являвшийся главой Совета Системных Владык. Ра связан с богом Солнца Ра в древнеегипетской мифологии. Ра является одним из главных героев фильма «Звёздные врата» и часто упоминается в сериале «Звёздные врата SG-1». Согласно сюжету сериала, Ра был мужем Хатор и отцом Херуура (Хора), что противоречит наиболее распространённой в древнеегипетской мифологии гелиопольской традиции, по которой Ра возглавляет священную эннеаду богов, а Хор и его супруга Хатхор приходятся ему праправнуками.

Сюжет

Наиболее могущественный и влиятельный из гоа'улдов, Ра был первым представителем своего вида, появившимся на Земле и открывшим человеческую расу (Тау'ри).

Когда 10 000 лет назад космический корабль Хеопс (корабль в форме пирамиды) приземлился в Северной Африке, местные жители в страхе разбежались от невиданного света и грохота, сопровождавших посадку корабля. Только один местный юноша приблизился на свою беду к странному внеземному гостю и поплатился за своё любопытство — Ра вселился в его тело. Поняв, что человеческое тело идеально подходит для гоа’улдских симбионтов из-за возможности членораздельной речи и использования орудий труда, а также быстро восстанавливается при помощи саркофага, Ра остался жить на понравившейся ему Земле, где его приближённый Имхотеп воздвиг знаменитый комплекс египетских пирамид на плато Гиза. Провозгласив себя солярным божеством, он правил древними египтянами несколько тысячелетий, пока около 5 000 лет назад те не подняли восстание и не свергли ложного бога, сделав возможным развитие собственной человеческой цивилизации.

За тысячелетия своего правления на планете Ра при помощи сети звёздных врат расселил людей с Земли по всей галактике, используя их в качестве воинов и рабов. Другие гоа'улды последовали его примеру, создав множество человеческих колоний и правя ими в качестве богов. Одной из планет, на которую была переселена часть древних египтян, был Абидос, где люди были заняты добычей минерала-наквады для Ра.

Превосходя всех остальных гоа’улдов своим разумом и властью, Ра уверенно удерживал власть над нестабильным объединением Системных владык. Тем не менее его верховенство признавалось остальными гоа’улдами лишь формально, и они не упускали возможности поколебать власть Ра. Особенно преуспел в этом плане брат и постоянный противник Ра Апофис (аналог гигантского змея Апопа из египетской мифологии). Кроме того, Ра пришлось бороться с гоа’улдской царицей Эгерией, ставшей родоначальницей Ток'ра — оппозиционной группы гоа’улдов, отрицающих паразитическое отношение к людям и противостоящих Ра и остальным Системным владыкам.

После восстания на Земле Ра, удалившись на Абидос во избежание подобных инцидентов, запретил абидосианцам читать и писать. На Землю он уже не возвращался, так как местные звёздные врата были погребены под грудой камней и песка. Однако в 1928 археологическая экспедиция доктора Ленгфорда раскопала на плато Гиза звёздные врата, которые после долгих поисков ключа к разгадке секрета их работы удалось активировать в 1994 при помощи доктора Дэниела Джексона. Открыв туннель на Абидос, генерал Вест из Военно-воздушных сил США отправил по нему первую экспедицию, включавшую Дэниела Джексона, полковника Джека О’Нилла, лейтенантов Чарльза Кавальского и Луи Ферретти, а также других военных.

Когда земляне прибыли на Абидос, им пришлось встретиться с Ра, наведавшимся на планету с целью сбора добытой местным населением наквады. Действуя по секретному поручению командования, Джек О’Нилл попытался взорвать на Абидосе ядерную бомбу, но Ра опередил его. Перепрограммировав бомбу и усилив её мощность в сотню раз при помощи наквады, Ра принял решение отправить её обратно на Землю. Однако доктор Джексон уже раскрыл перед населением Абидоса настоящую сущность их «бога», и на планете началось восстание. При попытке Ра покинуть Абидос полковник О’Нилл перебросил бомбу с помощью кольцевого транспортера, и Ра погиб на своём ха’таке от ядерного взрыва.

Интересные факты

• При съёмках фильма «Звёздные врата» оказалось, что антропоморфная маска, которую должен был надевать исполнитель роли Ра Джей Дэвидсон, слишком тяжела для актёра, поэтому в сценах, в которых Ра носит маску, Дэвидсона заменял каскадер.
• В фильме Ра назван последним живым представителем вымирающего вида, к тому же в финальных сценах, когда к нему на корабль пересылают ядерную бомбу, показан настоящий вид Ра, мало отличающийся от традиционного для кинофантастики гуманоида. Это противоречит сериалу «Звёздные врата SG-1», где гоа'улды, представителем которых является Ра, изображены как небольшие змеевидные паразиты.
• Идея добавить горящие глаза к образу Ра появилась только в самом конце работы над фильмом «Звёздные врата».
• Возможно, Ра был единственным из своей расы, который мог ходить без тела (по фильму, его вхождение в тело землянина и показанная перед его гибелью настоящая внешность могут быть истолкованы как его появление в виде «чистой энергии»).

См. также

• Звёздные врата (фильм)
• Мёбиус (часть 1)

Отрывок, характеризующий Ра (Звёздные врата)

– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.