Реактивное сопротивление (психология)
Реактивное сопротивление — мотивационное состояние, возникающее в ситуации, когда какое-либо внешнее условие (другой человек, предложение, или правило) ограничивает свободу или создает угрозу ограничения проявлений индивида. Главная задача такого поведения — восстановление утраченной или ограниченной свободы.
Реактивное сопротивление возникает, когда на человека оказывается сильное давление с целью изменить его поведение, точку зрения, отношение к чему-либо. Обязательным условием для возникновения данного состояния является осознание факта оказываемого воздействия. Результатом обычно становится выбор индивидом запретного или ограниченного варианта, а также повышение его устойчивости к убеждениям.
Данный феномен иногда используется некоторыми специалистами(в сфере рекламы, политики, психологии) для разного рода манипуляций.
В качестве примера можно привести человека, регулярно и сознательно нарушающего общественный порядок, с целью оказывать сопротивление власти, которая запрещает этот тип действий на законодательном уровне. Причём этому человеку не важны выгоды, которые такое поведение может ему принести, а также он не задумывается о личных ресурсах, которые он должен будет затратить на это дело.
Сам термин «реактивное сопротивление» был заимствован из физики (см. Реактивное сопротивление).
Теория
Теория психологического реактивного сопротивления была разработана Джеком Бремом для объяснения реакции людей на уменьшение степени личного контроля над ситуацией. Согласно этой теории, главное стремление человека — восстановление этого контроля. Всякий раз, когда что-то ограничивает выбор или лишает человека возможности выбрать, возникает потребность сохранения свободы. Это заставляет человека желать запрещенный объект или недоступную возможность действия значительно сильнее, чем прежде.
В теории Дж. Брема выделяется четыре основных понятия:
- ощущение свободы;
- угроза свободе;
- реактивное сопротивление;
- восстановление свободы.
Свобода рассматривается не как абстрактное понятие, а как внутреннее ощущение множества возможностей, которые связанны с реальным поведением, действиями, эмоциями и отношениями. Поведение считается свободным, если человек реализует его в настоящем или ожидает, что он сможет реализовать его в будущем. Любое событие, которое затрудняет осуществление человеческой свободы, представляет собой угрозу по отношению к ней.
Личная свобода выбирать, когда и каким образом управлять своим поведением, а также осведомлённость о степени собственной свободы влияют на возникновение психологической реактивности. Ситуация угрозы или действительное уменьшение поведенческих свобод воспринимаются человеком, как некоторый сигнал к действию, вызов. Страх потерять свободу может привести человека к тому, что он попытается эту свободу вернуть, через преодоление ограничений и активное противодействие влиянию, которое на него оказывается.
Выявлены несколько закономерностей, которые связанны со свободным поведением и реактивностью:
- Если определённая поведенческая свобода находится под угрозой нарушения или нарушена, то чем значимее эта свобода для человека, тем сильнее будет реактивное сопротивление.
- Уровень реактивного сопротивления связан не только с важностью свободного поведения, которое подвергается угрозе нарушения или уже нарушена, а еще и со степенью важности других свобод, которые имеются у индивида в то же самое время.
- Когда имеется несколько свобод, которые не были нарушены, то чем больше равномерность распределения нарушения или угрозы нарушения, тем больше будет общий уровень реактивного сопротивления.
- Когда важная свобода человека находится под угрозой нарушения, то чем сильнее эта угроза, тем выше будет уровень реактивного сопротивления.
- Когда человек теряет одну из своих свобод, то он считает, что и остальные его свободы находятся под угрозой прямо сейчас или позже.
- Одни поведенческие свободы могут быть нарушены или оказаться под угрозой нарушения тем, что будут угнетены или запрещены другие поведенческие свободы. Именно поэтому угнетение или запрещение свобод одного человека приводят к угрозе уничтожения поведенческих свобод другого человека.
При этом важно упомянуть, что феноменология реактивности не предполагает, что человек может знать о существовании данного явления. Когда люди осведомлены о том, что у них возникло реактивное сопротивление, то они могут проявлять большую самостоятельность в формировании дальнейшего поведения. Другими словами, если человек чувствует, что он имеет возможность делать то, что хочет, то у него не возникает необходимости делать что-то нежелательное для себя, опровергающее чужое мнение, правило или действие.
Экспериментальные исследования
Были проведены некоторые исследования, направленные на изучение данного феномена. Ключевые из них приведены ниже:
Первый эксперимент был проведен Хаммоком и Бремом (1966). Ими исследовался вклад гендерных различий в данный феномен. В результате их исследования, было показано, что мужчины больше всего хотели получить именно ту вещь, которая была для них недоступна. В то же время у женщин не было обнаружено данного феномена в поведении, не смотря на что их лишили свободы выбора, этот эффект совсем на них не действовал.
В 1981 году Бремом было проведено исследование реактивности и привлекательности недоступных объектов у детей. Исследовались половозрастные особенности проявлений этого феномена. Исследование показало, как дети реагируют на эту ситуацию недоступности объекта, и что у детей также имеются мысли типа «у соседа трава зеленее». Также была показана способность детей смиряться с недоступностью объекта, в случае, если ребёнок обесценивает недоступные для него вещи. Эта работа доказывает, что в случае, когда дети не имеют желаемого, то они испытывают сильные эмоциональные переживания, так как знают о существовании объекта, который они не могут получить в свое распоряжение.
Хейлман (1976) провела эксперимент, в котором прохожему на улице предлагалось подписать некую петицию, при этом во время процедуры подписания испытуемые сталкивались с разными по степени препятствиями в этом процессе. Результат оказался следующим: чем более интенсивными были попытки препятствовать индивидам в подписании петиции, тем с большей вероятностью они склонялись к тому, чтобы её подписать.
Миллер с коллегами в 2007 провели исследование, в котором изучалось влияние формулировки сообщения на восприятие информации. Сообщение, которое предъявлялось испытуемым, было посвящено заботе о своём здоровье. Было показано, что если это сообщение оканчивалось фразой, направленной на восстановление свободы, смысл которой заключался в праве каждого выбирать, следовать ли в дальнейшем этим советам и как проживать собственную жизнь, то реактивное сопротивление у читателей уменьшалось. Также было обнаружено, что конкретные сообщения, которые были сформулированы с использованием наименьшего количества контролирующих слов, запоминались и воспринимались гораздо лучше абстрактных.
Список литературы
- Brehm, J. W. (1966). A theory of psychological reactance. Academic Press.
- Brehm, S. S., & Brehm, J. W. (1981). Psychological Reactance: A Theory of Freedom and Control. Academic Press.
- Miller, C. H., Lane, L. T., Deatrick, L. M., Young, A. M., & Potts, K. A. (2007). Psychological reactance and promotional health messages: The effects of controlling language, lexical concreteness, and the restoration of freedom. Human Communication Research, 33, 219—240.
- Аронсон Э. Общественное животное. Введение в социальную психологию. изд. 7.; пер. с англ. — М.: Аспект Пресс, 1998. — 517 с
- Майерс Д. Социальная психология. изд 7.; пер с англ. — СПб.: Питер, 1997. — 688 с.
См. также
Напишите отзыв о статье "Реактивное сопротивление (психология)"
Отрывок, характеризующий Реактивное сопротивление (психология)
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
