Ребане, Альфонс

Альфонс Ребане
эст. Alfons Rebane
Дата рождения	24 июня 1908(1908-06-24)
Место рождения	Валк, Лифляндская губерния, Российская империя
Дата смерти	8 марта 1976(1976-03-08) (67 лет)
Место смерти	Аугсбург, ФРГ
Принадлежность	Эстония Третий рейх Великобритания
Род войск	Войска СС
Годы службы	1929—1950
Звание	штандартенфюрер СС
Часть	20-я гренадерская дивизия СС
Сражения/войны	Вторая мировая война Восточный фронт
Награды и премии

Альфо́нс Ре́бане (эст. Alfons Rebane; 24 июня 1908, Валк, Лифляндская губерния, Российская империя — 8 марта 1976, Аугсбург, ФРГ) — эстонский и германский военный деятель, штандартенфюрер СС. Был одним из девяти иностранцев, награждённых высшим орденом нацистской Германии — Рыцарским крестом с дубовыми листьями.

Биография

Родился в 7 часов вечера 11 (24) июня 1908 года в Валке (ныне Валга, Эстония) в семье Роберта Адольфа Ребане (11.12.1881-?) и его первой жены Хелены Агнессы Марии Редель (21.4.1889-25.2.1910). В метрической записи фамилия указана как «Реббане». Отец Альфонса работал на фабрике роялей, впоследствии, после переезда семьи в 1920 году в Нарву — на железной дороге. После смерти первой жены он женился на её сестре, в браке родилась сестра Альфонса Астрид (20 августа 1915 — 18 мая 2008 года).

Альфонс ходил в школу в родном городе, овладел латышским и немецким языками. Образование он продолжил вместе с сестрой в Нарвской русской гимназии, где выучил русский язык и встретил свою будущую жену Агнию Сахарову (1907—1980).

В 1929 году окончил Высшую военную школу в Таллине, служил в 1-м полку бронепоезда, в Ляэнеской дружине Кайтселийта, в автотанковом полку. В феврале 1933 года получил звание лейтенанта.

В июле 1940 года была образована Эстонская Советская Социалистическая Республика, а вооружённые силы Эстонской республики были переименованы в Эстонскую народную армию. 1 августа 1940 года Ребане был назначен командиром взвода лёгких танков Таллинского автотанкового полка Эстонской народной армии. В сентябре 1940 года Народная армия Эстонии была расформирована и на её основе был образован 22-й Эстонский территориальный стрелковый корпус Красной Армии, в котором Ребане прослужил до 25 октября 1940 года, когда был уволен в запас. Впоследствии работал строительным рабочим в Лихула.

В мае 1941 года уволился с работы и организовал отряд «лесных братьев», чтобы воевать против советских войск.

Вторая мировая война

После нападения Германии на СССР 22 июня 1941 года отряд Ребане приступил к вооружённой борьбе против Красной Армии. Позже был назначен командиром отдельного эстонского охранного (конвойного) батальона. В 1942 году в звании гауптштурмфюрера воевал на Волховском фронте против армии генерала Власова, в марте 1943 года назначен командиром добровольческого 658-го Восточного батальона СС, который совершал карательные экспедиции против мирного населения в районе г. Кингисеппа, где были сожжены несколько деревень (Бабино, Хабалово, Чигиринка и др.). В начале 1944 года отличился в бою под Вашково, где было приостановлено продвижение советских войск. В феврале 1944 года был награждён Рыцарским крестом Железного креста. Воевал в 20-й дивизии СС, командуя 45-м полком, участвовал в битве под Нарвой.

Вторую мировую войну Ребане закончил в должности исполняющего обязанности командира 20-й дивизии СС. Бежал с 45-м полком на Запад. Руководство Третьего рейха не знало, что Ребане 8 мая сдался в плен англо-американским войскам, и он был награждён дубовыми листьями к Рыцарскому кресту за исключительную храбрость на поле боя (только девять иностранцев были удостоены этой награды).

После войны

В 1947 году Ребане переехал в Великобританию, начал сотрудничать с британской секретной разведывательной службой (МИ-6) в качестве эстонского эксперта в разведывательной школе в Лондоне. Он сыграл важную роль в организации вооруженного сопротивления советской власти в Эстонии и других странах Балтии. Вплоть до 1950-х годов он возглавлял эстонскую часть операции МИ-6 "Джунгли" (Operation Jungle). В 1961 году Ребане ушел из британских спецслужб и переехал в Германию, где умер в 1976 году в Аугсбурге, получив за год до смерти тот самый Рыцарский крест.

Современное отношение эстонского общества

В 1999 году с воинскими почестями перезахоронен на таллинском кладбище Метсакальмисту при финансовой поддержке правительства Эстонии. На торжественной церемонии присутствовали министр обороны Андрус Ээвель, командующий силами обороны генерал-лейтенант Йоханнес Керт, чиновники минобороны, офицеры, парламентарии, также около 400 членов «Союза борцов за свободу Эстонии», воевавших на стороне Германии. У надгробного памятника из чёрного гранита был исполнен гимн Эстонии. Негативно оценили перезахоронение ряд общественных организаций (в том числе Еврейская община Эстонии). Американский еврейский конгресс вручил послу Эстонии в США письмо с протестом, заявив, что правительство Эстонии «совершило чудовищную ошибку», приняв участие в акции перезахоронения.

Президент Эстонии Арнольд Рюйтель, комментируя мероприятие, заявил, что Ребане «участвовал лишь в боях на фронте и абсолютно не принимал участия в уничтожении мирного населения».

В 2004 году в посёлке Вийтна в западной Эстонии был установлен памятник Ребане. Депутат парламента Эстонии Тривими Веллисте, выступая на церемонии открытия, назвал Ребане национальным героем. Веллисте отметил, что «крайне важно, учитывая необходимость сохранить историческую память для наших потомков, сберечь дух эстонской нации». На памятнике заслуги Ребане перед нацистской Германией были отмечены выбитой надписью: «Кавалеру ордена Рыцарский крест с дубовыми листьями».

Депутат Сейма Латвии, секретарь парламентской комиссии по обороне, внутренним делам и борьбе с коррупцией и бывший легионер СС Висвалдис Лацис положительно оценил перезахоронение Ребане, призвав власти Латвии следовать примеру Эстонии: «А как сделали эстонцы? Они привезли прах своего полковника Ребане и перезахоронили его у себя на родине в Эстонии. Эстонцы не боятся, они не трусы — как наши. Эстонцы своих легионеров зовут борцами за свободу».

Ссылки

• [www.souz.co.il/israel/read.html?id=582 Эстонский корсак]
• [www.seti.ee/narva/modules/news/article.php?storyid=5641 Власти Эстонии чтут память бывших нацистов]
• [www.ug.ru/issue/?action=topic&toid=6229 Эстония: «дух нации» в духе наци]

Отрывок, характеризующий Ребане, Альфонс

Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.