Ребёнок Розмари
| Ребёнок Розмари | |
| Rosemary's Baby | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Роман Полански |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
136 мин |
| Бюджет |
3,2 млн $ |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Ребёнок Розмари» (англ. Rosemary's Baby) — американский психологический триллер 1968 года Романа Полански по одноимённому роману Айры Левина, вторая часть «квартирной трилогии», состоящей из фильмов «Отвращение», «Ребёнок Розмари» и «Жилец». Главные роли исполнили Миа Фэрроу и Джон Кассаветис.
Премия «Оскар» Рут Гордон как лучшей актрисе второго плана и ещё 8 различных наград. Фильм является первым фильмом Романа Полански, снятым в Голливуде, и его первой попыткой экранизации литературного произведения. Занимает 9 место в списке 100 самых остросюжетных американских фильмов за 100 лет по версии AFI. В декабре 2014 года внесён в Национальный реестр фильмов США, обладая культурным, историческим или эстетическим значением.
Содержание
Сюжет
Молодая бездетная пара Розмари (Миа Фэрроу) и Гай Вудхаус переезжают в Бремфорд (Нью-Йорк) и оказываются соседями пожилой пары Минни и Романа Кастеветов, квартира которых соединена с ними. Муж Розмари - не слишком удачливый актёр, работающий на радио и телевидении. Розмари знакомится с Терри, приемной дочерью соседей. Однако вскоре Терри выбрасывается из окна.
Некоторое время спустя Кастеветы приглашают пару на ужин, во время которого неодобрительно отзываются о визите римского папы Павла VI в Нью-Йорк. Также Роман предлагает Гаю помощь в актерской работе. Пара хочет завести ребёнка, рассчитывая для этого идеальные дни. В тот самый день Минни приносит соседям шоколадный мусс, который кажется Розмари подозрительным из-за странного привкуса, и она выбрасывает его не доев. Тут же ей становится плохо и она засыпает, при этом видит странное видение, будто плывет на яхте с Гаем, который превращается в демона и насилует её. Наутро она видит следы от когтей демона на спине.
Через несколько дней она узнает, что беременна и должна родить 28 июня 1966 г. (6/66). По совету подруги Элис (Эмалин Хенри) она хочет наблюдаться у д-ра Хилла, однако Минни настаивает на д-ре Сапирстайне (Ральф Беллами). Женщина начинает терять вес вместо того, чтобы набирать его. Кроме того её мучают постоянные боли, она начинает любить сырое мясо, а вместо витаминов доктор рекомендует пить отвары Минни.
Розмари подозревает, что её соседи и все их друзья — участники сатанинского культа, строящие планы относительно её ещё не родившегося ребёнка, и что её муж заодно с ними. Со временем Розмари становится всё более и более раздражительной, а все усилия мужа и соседей помочь ей — напрасны.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Миа Фэрроу | Розмари Вудхаус |
| Джон Кассаветис | Гай Вудхаус |
| Ральф Беллами | доктор Сапирстайн |
| Рут Гордон | Минни Кастевет |
| Сидни Блэкмер | Роман Кастевет |
| Морис Эванс | Хатч |
| Элиша Кук-младший | мистер Никлас |
| Пэтси Келли | Лора-Луиз |
| Чарлз Гродин | доктор Хилл |
| Виктория Ветри | Терри |
| Уильям Касл | мужчина, стоящий у телефона |
| Тони Кёртис | голос по телефону Дональда Бомгарта |
| Эммалин Генри | Элиз Данстон |
| Ханна Лэнди | Грэйс Кардифф |
| Хоуп Саммерс | миссис Гилмор |
| Мэрианн Гордон | подруга Розмари |
| Кэрол Брюстер | Клодия Комфорт |
До начала съёмок
Полански рассматривал на роль главных героев Тьюсдей Уэлд (Розмари) и Роберта Редфорда (Гай). Однако Paramount Pictures настояли на других кандидатурах. На роль Гая рассматривался также Джек Николсон. Права на экранизацию романа принадлежали Уильяму Каслу, однако кинокомпания «Paramount Pictures» поставила перед ним одно условие — не режиссировать фильм, так как он известен своими малобюджетными фильмами, но при этом Касл сыграл мужчину, стоящего у телефонной будки.
Съёмки
Роман Полански, снимая фильм, пытался следовать самым мельчайшим деталям романа. Существует слух, что однажды он даже спросил у Айры Левина, в каком именно номере журнала «The New Yorker» Гай Вудхаус увидел рубашку, которую хотел купить. Как поясняли позднее люди из окружения Полански, такая дотошность режиссёра была вызвана тем, что «Ребёнок Розмари» был для него первым фильмом-экранизацией книги.
В одной из сцен фильма Миа Фэрроу действительно ела сырую печень. В период съёмок фильма Миа Фэрроу разводилась со своим мужем Фрэнком Синатрой. Также многие участники съёмок утверждают, что жена Полански Шэрон Тейт снялась в сцене вечеринки, которую Розмари устроила для своих друзей.
Существует слух, что Антон Ла-Вей — основатель и верховный жрец Церкви Сатаны — был техническим консультантом Романа Полански во время съёмок. Однако это ничем не подтверждается. По словам продюсеров «Ребёнка Розмари», Уильяма Касла и Джина Гутовски, близкого друга Романа Полански, никаких «технических консультантов» не было — ибо фильм целиком и полностью снимался по роману Айры Левина[1]. Об этом же свидетельствуют все, кто был занят в съёмках. Более того, Полански и ЛаВей никогда не были знакомы. Что касается «Дьявола», то, по словам отца Миа Фэрроу, его сыграл неизвестный молодой танцор. Костюм «Дьявола» был куплен в 1971 году студией Studio One для съёмок малобюджетного фильма «Убежище Сатаны» (Asylum of Satan). Технический консультант этого фильма Майкл Аквино утверждает, что этот костюм по размерам своим никак не подошёл бы ЛаВею.
«Дакота»
Джон Леннон несколько лет жил в Манхэттенском доме «Дакота», где происходили съёмки «Ребёнка Розмари», там же Леннон был убит в 1980 году. В фильме дом именуется не «Дакота», а Брэмфорд. В этом же доме жила актриса Лорен Бэколл, которая часто выходила посмотреть на процесс съёмок фильма.
Награды
- Лучшая женская роль второго плана — Рут Гордон, премия «Оскар» 1969 года.
- Лучшая женская роль второго плана — Рут Гордон, премия «Золотой глобус» 1969 года.
- Лучшая зарубежная актриса — Миа Фэрроу, премия «Давид ди Донателло» 1969 года.
- Лучший зарубежный режиссёр — Роман Полански, премия «Давид ди Донателло» 1969 года.
Номинации
- Лучший адаптированный сценарий — Роман Полански, премия «Оскар» 1969 год.
- Лучшая женская роль — Миа Фэрроу, премия «Золотой глобус» 1969 года.
- Лучший сценарий — Роман Полански, премия «Золотой глобус» 1969 года.
- Лучший саундтрек — Кшиштоф Комеда, премия «Золотой глобус» 1969 года.
- Лучшая женская роль — Миа Фэрроу, премия BAFTA 1970 года.
- Лучший фильм — Роман Полански, премия Эдгара Аллана По 1969 года.
- Лучшая постановка — премия «Хьюго» 1969 года.
Наследие
О процессе создания фильма была написана книга под авторством Кеннета Андерсона. Год спустя после выхода фильма последователями Чарльза Мэнсона, именующими себя Helter Skelter (по одноимённой песне «The Beatles»), была убита беременная жена Романа Полански Шэрон Тэйт. В 1976 году монтажёром оригинального фильма Сэмом О’Стином был снят телевизионный сиквел «Посмотрите, что случилось с ребёнком Розмари».
Канал NBC переснял фильм «Ребёнок Розмари», превратив его в мини-сериал. Режиссёром стала Агнешка Холланд, сценарий Романа Полански, Райана Комба и Скотта Эбба. Исполнительным продюсером выступил сам Роман Полански, который также являлся консультантом. Розмари в нём сыграла звезда «Аватара» Зои Салдана, Патрик Адамс сыграл Гая Вудхауза, Джейсон Айзекс сыграл Романа Кастеве́та, а Каро́ль Буке́ — его жену Марго́ Кастевет. Съёмки начались в Париже в феврале 2014 года, действие фильма также перенесено в Париж, а название дома изменено на «Химера».
Напишите отзыв о статье "Ребёнок Розмари"
Примечания
- ↑ William Castle. Step Right Up! I’m Gonna Scare the Pants off America, New York: Pharos Books, 1992
Ссылки
- «Ребёнок Розмари» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v42138 Ребёнок Розмари] (англ.) на сайте allmovie
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ребёнок Розмари
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
