Революционный военный совет
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
(перенаправлено с «Реввоенсовет Республики»)
См. также: Реввоенсовет (организация)
| Революционный военный совет республики, Революционный военный совет СССР реввоенсовет, РВС, РВСР, Р.В.С.Р., РВС СССР | |
 Эмблема РВСР | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в | |
| Тип |
Органы военного управления |
| Участие в | |
| Командиры | |
| Известные командиры |
См. Председатели |
Революцио́нный вое́нный сове́т республики (РВСР, Р. В. С. Р.), реввоенсове́т (РВС) — высший коллегиальный орган управления и политического руководства Рабоче-крестьянской Красной армией (РККА) в 1918—1934 годах. Создан на основании постановления ВЦИК от 2 сентября 1918 года о превращении Советской Республики в военный лагерь.
Содержание
Революционный военный совет Республики
Революционный военный совет Республики (РВСР), с 28 августа 1923 — Реввоенсовет СССР, был высшим коллегиальным органом военной власти в стране с 6 сентября 1918 года по 20 июня 1934 года.
Члены РВСР намечались ЦК РКП(б) и утверждались Совнаркомом. Количество членов РВСР было непостоянным и составляло, не считая председателя, его заместителей и Главкома, от 2 до 13 человек. Всего за время существования РВСР его членами были 52 человека.
Председателем РВСР был нарком по военным и морским делам. В его функции входил контроль за правильностью претворения политики РКП(б) в военном строительстве.
Один заместитель председателя (должность учреждена в октябре 1918 г.) через Управление делами РВСР и Всероглавштаб руководил центральным и местным военным аппаратом, координировал его деятельность с работой Главного командования, являлся докладчиком по военным вопросам в партийных и правительственных органах, в ведении второго заместителя (должность введена в 1924 г.) находились вопросы боевой подготовки войск.
Руководство и управление Красной армией РВСР осуществлял через подчиненные ему штабы и управления:
- Управление делами РВСР
- Полевой штаб Реввоенсовета Республики
- Всероглавштаб
- Всероссийское бюро военных комиссаров (позже Политотдел и Политическое управление РВСР)
- Высшую военную инспекцию
- Центральное управление снабжения
- Морской отдел
- Военно-революционный трибунал
- Военно-законодательный совет и другие.
Постановлением ЦИК и СНК СССР от 20 июня 1934 года РВС СССР был упразднен.
Состав РВСР и РВС СССР
Председатели
- Троцкий, Лев Давидович (6 сентября 1918 — 26 января 1925)
- Фрунзе, Михаил Васильевич (26 января 1925 — 31 октября 1925)
- Ворошилов, Климент Ефремович (6 ноября 1925 — 20 июня 1934)
Заместители председателя
- Склянский, Эфраим Маркович (22 октября 1918 — 11 марта 1924)
- Фрунзе, Михаил Васильевич (11 марта 1924 — 26 января 1925)
- Уншлихт, Иосиф Станиславович (6 февраля 1925 — 2 июня 1930)
- Лашевич, Михаил Михайлович (6 ноября 1925 — 20 мая 1927)
- Каменев, Сергей Сергеевич (20 июня 1927 — 20 июня 1934)
- Гамарник, Ян Борисович (2 июня 1930 — 20 июня 1934)
- Уборевич, Иероним Петрович (2 июня 1930 — 11 июня 1931)
- Тухачевский, Михаил Николаевич (11 июня 1931 — 20 июня 1934)
Главкомы Вооружёнными Силами Республики
- Вацетис, Иоаким Иоакимович (6 сентября 1918 — 8 июля 1919)
- Каменев, Сергей Сергеевич (8 июля 1919 — 28 апреля 1924)
Члены
- Кобозев, Пётр Алексеевич (6 сентября 1918 — 27 апреля 1919)
- Мехоношин, Константин Александрович (6 сентября 1918 — 8 июля 1919)
- Раскольников, Фёдор Фёдорович (6 сентября 1918 — 27 декабря 1918)
- Данишевский, Карл Юлий Христианович (6 сентября 1918 — 27 апреля 1919)
- Смирнов, Иван Никитич (6 сентября 1918 — 8 июля 1919)
- Розенгольц, Аркадий Павлович (30 сентября 1918 — 8 июля 1919, 28 августа 1923 — 10 декабря 1924)
- Аралов, Семен Иванович (30 сентября 1918 — 8 июля 1919)
- Юренев, Константин Константинович (30 сентября 1918 — 8 июля 1919)
- Подвойский, Николай Ильич (30 сентября 1918 — 8 июля 1919)
- Альтфатер, Василий Михайлович (15 октября 1918 — 24 апреля 1919)
- Невский, Владимир Иванович (30 сентября 1918 — 10 мая 1919)
- Антонов-Овсеенко, Владимир Александрович (30 сентября 1918 — 10 мая 1919, 4 августа 1922 — 5 февраля 1924)
- Смилга, Ивар Тенисович (8 мая 1919 — 24 марта 1923)
- Рыков, Алексей Иванович (8 июля 1919 — сентябрь 1919)
- Окулов, Алексей Иванович (3 января 1919 — 8 июля 1919)
- Лебедев, Павел Павлович (20 марта 1923 — 2 февраля 1924)
- Курский, Дмитрий Иванович (2 декабря 1919 — 5 января 1921)
- Сталин, Иосиф Виссарионович (8 октября 1918 — 8 июля 1919, 18 мая 1920 — 1 апреля 1922)
- Гусев, Сергей Иванович (21 июня 1919 — 4 декабря 1919, 18 мая 1921 — 28 августа 1923)
- Данилов, Степан Степанович (28 августа 1923 — 2 февраля 1924)
- Брюханов, Николай Павлович (7 февраля 1923 — 28 августа 1923)
- Фрунзе, Михаил Васильевич (24 марта 1923 — 11 марта 1924)
- Буденный, Семен Михайлович (28 августа 1923 — 20 июня 1934)
- Богуцкий, Вацлав Антонович (28 августа 1923 — 2 февраля 1924)
- Элиава, Шалва Зурабович (28 августа 1923 — 21 ноября 1925)
- Мясников, Александр Федорович (28 августа 1923 — 23 марта 1925)
- Хидыр-Алиев, Инагаджан (28 августа 1923 — 21 ноября 1925)
- Везиров, Гейдар Садык оглы (28 августа 1923 — 2 февраля 1924)
- Уншлихт, Иосиф Станиславович (28 августа 1923 — 6 ноября 1925)
- Орджоникидзе, Григорий Константинович (2 февраля 1924 — 26 февраля 1927)
- Каменев, Сергей Сергеевич (28 апреля 1924 — 20 мая 1927)
- Ворошилов, Климент Ефремович (2 февраля 1924 — 6 ноября 1925)
- Бубнов, Андрей Сергеевич (2 февраля 1924 — 1 октября 1929)
- Лашевич, Михаил Михайлович (2 февраля 1924 — 6 ноября 1925)
- Караев, Али-Гейдар (2 февраля 1924 — 21 ноября 1925)
- Егоров, Александр Ильич (10 мая 1924 — 20 июня 1934)
- Затонский, Владимир Петрович (10 мая 1924 — 21 ноября 1925)
- Асаткин, Александр Николаевич (10 мая 1924 — 3 декабря 1924)
- Зоф, Вячеслав Иванович (2 декабря 1924 — 20 августа 1926)
- Еремеев, Константин Степанович (2 декабря 1924 — 21 ноября 1925)
- Адамович, Иосиф Александрович (3 декабря 1924 — 21 ноября 1925)
- Тухачевский, Михаил Николаевич (7 февраля 1925 — 11 июня 1931)
- Баранов, Пётр Ионович (21 марта 1925 — 28 июня 1931)
- Лукашин, Сергей Лукьянович (26 мая 1925 — 21 ноября 1925)
- Муклевич, Ромуальд Адамович (20 августа 1926 — 31 декабря 1933)
- Постников, Александр Михайлович (3 мая 1927 — 1 августа 1930)
- Гамарник, Ян Борисович (11 октября 1929 — 2 июня 1930)
- Якир, Иона Эммануилович (3 июня 1930 — 20 июля 1934)
- Уборевич, Иероним Петрович (11 июня 1931 — 20 июня 1934)
- Орлов, Владимир Митрофанович (20 июня 1931 — 20 июня 1934)
- Алкснис-Астров, Яков Иванович (20 июня 1931 — 20 июня 1934)
- Эйдеман, Роберт Петрович (26 февраля 1932 — 20 июня 1934)
- Халепский, Иннокентий Андреевич (26 февраля 1932 — 20 июня 1934)
Реввоенсоветы объединений Красной армии и Флота
 |
Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье.
На странице обсуждения должны быть пояснения. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 16 августа 2012 года. |
Реввоенсоветы (Революционные военные советы, РВС) — высшие коллегиальные органы военно-политического руководства объединениями Красной армии и Флота (фронты, армии, флоты, флотилии, а также некоторые группы войск), в 1918—1921 (на Дальнем Востоке — до ноября 1922, в Сибири — до января 1923, на Западном фронте — до апреля 1924, на Туркестанском фронте — до июня 1926).
Предшественниками РВC были военные советы участков Завесы.
Летом 1918, в условиях начала крупномасштабной Гражданской войны началось образование фронтов и армий. Одновременно возник новый орган управления войсками — РВС. Первый РВС создан 13 июня 1918 на Восточном фронте РККА в составе главнокомандующего и 2 политических комиссаров.
В июне — августе 1918 образованы РВС пяти армий Восточного фронта. 1 сентября состав РВС этих армий утвержден Наркомвоеном Л. Д. Троцким. В последующие месяцы РВС создавались на всех фронтах, флотах, флотилиях и во всех армиях по мере их образования.
Деятельность РВС регламентировалась Положением о командующем армиями фронта и о командующем армией, входившей в состав фронта (утверждены СНК РСФСР 5 декабря 1918), и Положением о полевом управлении войск в военное время (утверждено РВСР 26 декабря 1918).
Состав РВС был не постоянный. Обычно РВС фронта состояло из командующего и 2—4 человек (иногда 7), РВС армий — из командующего и 2—3 человек. Командующий самостоятельно решал оперативные и кадровые вопросы, но его директивы и приказы должен был подписать один из членов РВС. Помимо общего управления боевыми действиями войск, РВС руководил работой политотдела, ревовоентребунала, военного контроля (контрразведки), органов снабжения, санитарной службы и гражданского управления в прифронтовой полосе. РВС фронта утверждал начальника штаба армии. РВС при необходимости мог вмешиваться в распоряжения командующего и имел право отстранять его от должности. Члены РВС фронтов, как правило, назначались из числа членов ЦК РКП(б), утверждались РВСР. РВС имели права органов Советской власти. На освобождённых от противника территориях РВС создавал революционные комитеты (ревкомы).
РВС в литературе
«Р. В. С.» — так называлось первое произведение для детей советского писателя Аркадия Гайдара.
Источники
- [elib.shpl.ru/ru/nodes/11206-alfavitno-predmetnyy-ukazatel-deystvuyuschih-rukovodyaschih-nesekretnyh-prikazov-nkvoen-rvsr-rvs-sssr-i-tsirkulyarov-narkomvoenmor-po-sostoyaniyu-na-1-iyulya-1926-g-l-1926 Алфавитно-предметный указатель действующих руководящих несекретных приказов НКВоен, РВСР, РВС СССР и циркуляров Наркомвоенмор по состоянию на 1 июля 1926 г.] Л.: Изд. Управделами НКВМ и РВС СССР, 1926. [elib.shpl.ru/ru/nodes/10774-ch-2-l-1926 Ч. 2: Личный состав РККА и военнообязанные. Конский состав. Обучение, служба и быт РККА. Обслуживание РККА. Довольствие. Делопроизводство, учет, отчетность и контроль]
- Советская историческая энциклопедия. Т. 11. М., 1968. Стб. 912—913.
См. также
Напишите отзыв о статье "Революционный военный совет"
Ссылки
- [www.lib.ru/GOLIKOW/rvs.txt «Р. В. С.», Аркадий Гайдар]
- [www.oval.ru/enc/60112.html Реввоенсовет Республики в БСЭ]
- [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=120&sid=24048 Фонды секретариатов РВС в Российском государственном военном архиве]
- РВС Республики. Сборник под ред. А.Ненарокова.- М.: Политиздат, 1991. ISBN 5-250-00803-8. 464 стр. Тираж 150000 экз.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Революционный военный совет
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
