Революционное национальное собрание Чехословакии
| Революционное Национальное собрание чеш. Revoluční národní shromáždění словацк. Revolučné národné zhromaždenie | |
|
| |
| История | |
|---|---|
| Дата основания | |
| Дата упразднения | |
| Предшественник | |
| Преемник | |
| Руководство | |
| Председатель | |
| Структура | |
| Членов |
256-270 |
| Последние выборы |
1919 - Коммунальные выборы |
Революционное Национальное собрание Чехословакии — высший представительский и законодательный орган в период создания Чехословакии. Создан 14 ноября 1918 года на базе Национального комитета на основе положений Временной конституции. Первоначально включал 256 депутатов, но к марту 1919 года их число выросло до 269 (также предназначались дополнительные места для представителей Подкарпатской Руси и чехословацких легионов).
Первое заседание собрания[1] распустило правительство Томаша Масарика и утвердило правительство под председательством Карела Крамаржа[2]. После коммунальных выборов 1919 года, которые принесли убедительную победу левым силам (среди чехов 32,5% за социал-демократов, 17,3% за социалистов, среди немцев 47,9% за Немецкую социал-демократическая рабочая партия в Чехословакии), собрание передало власть первому правительству Властимила Тусара.
Период работы Революционного национального собрания закончился после выборов в Национальное Собрание в 1920 году.
Первым председателем был журналист и социал-демократический политик Франтишек Томашек.
Первоначально собрание заседало в Чуновском дворце[3], позже переехало в Рудольфинум.
Состав
Революционное Народное собрание было создано из членов Национального комитета путём дополнительной кооптации на основе так называемого Швегловского ключа, опирающегося на выборы в имперский совет 1911 года. Первоначально насчитывало 256 членов, но затем в марте 1919 года конституционный акт увеличил их число до 270. Новые места предназначались в основном для представителей Словакии, где имел место правовой дуализм, так как в Словакии действовало старое венгерское законодательство, а в Чехии старое австрийское. В состав парламента вошли только представители чешской и словацкой национальностей, не было представителей немецкого и венгерского меньшинств, а статус Подкарпатской Руси ещё не был до конца определён[4].
| |
Количество мандатов | Примечания |
|---|---|---|
| Аграрная партия | <center>55 | |
| Чехословацкая социал-демократическая рабочая партия | <center> 53 | |
| Национал-демократическая партия Чехословакии | <center>46 | |
| Словацкие депутаты | <center>45 | Из-за недостатка депутатов словацкой национальности, были дополнены депутатами чешской национальности из Словакии. |
| Чешская социалистическая партия | <center>35 | Чешская социалистическая партия самостоятельно имела 29 мандатов, но к ней позднее присоединилась Чехословацкая прогрессивная партия, которая имела 6 мандатов. |
| Чехословацкая народная партия | <center>24 | |
| Другие кооптированные | <center>11 | Дополнительные кооптации на основе Швегловского ключа. Кроме словацких депутатов это были занимающие некоторые государственные посты. |
| Всего | <center>269 |
Напишите отзыв о статье "Революционное национальное собрание Чехословакии"
Примечания
- ↑ [www.psp.cz/sqw/cms.sqw?z=5887 Masaryk prezidentem i volba první čs. vlády — před 95 lety se poprvé sešlo Revoluční Národní shromáždění]
- ↑ kol. aut.: Československé dějiny v datech. Praha : Svoboda, 1987. ISBN 80-7239-178-X. S. 387.
- ↑ [www.psp.cz/sqw/hp.sqw?k=697 13. listopad 1918]
- ↑ Kárník, Z.: České země v éře První republiky, Díl 1. Vznik, budování a zlatá léta republiky (1918—1929). Praha : Libri, 2000. ISBN 80-7277-027-6. S. 63-64.
Отрывок, характеризующий Революционное национальное собрание Чехословакии
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
