Революция 1848—1849 годов в Италии

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Революция 1848-1849 годов в Италии»)
Перейти к: навигация, поиск
Революции
1848—1849 годов
Франция
Австрийская империя:
   Австрия
   Венгрия
   Чехия
   Хорватия
   Воеводина
   Трансильвания
   Словакия
   Галиция
   Словения
   Далмация и Истрия
   Ломбардия и Венеция
Германия
   Южная Пруссия (Великопольша)
Итальянские государства:
   Сицилия
   Неаполитанское королевство
   Папская область
   Тоскана
   Пьемонт и герцогства
Польша
Валахия и Молдавия
Бразилия

Революция 1848—1849 годов в Италии





Предпосылки

Ломбардия и Венецианская область, населённые преимущественно итальянцами, были переданы Австрийской империи по решению Венского конгресса в 1815 году. Герцогства Модена, Парма и Тоскана также фактически управлялись из Вены, так как этими государствами правили представители дома Габсбургов. Население находилось в подчинённом положении, не имело национальных автономий и подвергалось политике германизации и реакции. Канцлер Меттерних панически боялся любых национально-освободительных и либеральных движений, и в этом отношении итальянские области были для него источником постоянных беспокойств. После июльской революции во Франции и отделения Бельгии, в 1831 году он приказал ввести в Ломбардию к 5-ти тысячной армии дополнительно 10 тысячные войска и передал командование генералу Радецкому, проявившему себя с одной стороны, образцовым организатором армии и стратегом, с другой — жестоким и холодным реакционером.

Уже эти обстоятельства делали положение австрийцев в Италии шатким и неустойчивым; местное население да и вообще все итальянцы смотрели на них как на оккупантов, активно противящихся объединению страны. Во время серии волнений в 1820—1821 годах, организованных карбонариями, австрийская армия подавила выступления по всей стране, включая беспорядки в «своих» Ломбардии и Венеции.

Тем не менее, австрийское господство имело и несколько положительное влияние — в регионе появились первые промышленные предприятия, текстильные фабрики, но ткачи на них работали по старинке, на домашних ручных станках. Заработки были крайне низкими, улицы Венеции и Милана были переполнены нищими. Экономический кризис, охвативший Европу в 1845—1847 годах, не миновал и обширные владения Австрийской империи. Это ещё больше усилило напряжённость в регионе. В 1840-х годах усилились национальные движения народов империи, главными целями которых стали признание национального языка и предоставление культурно-политической автономии. Особенно широкий размах эти движения приобрели в Ломбардо-Венецианском королевстве.

Начало революции. Провозглашение республики. Война с Австрией

Революция началась с народного восстания в Палермо 12 января 1848 года. Власть быстро перешла в руки Временного правительства, практически выйдя из повиновения Бурбонам.

С успехом восстания в Палермо в январе 1848 года, волнения начались по всей Италии. Они начались даже в Ломбардо-Веницианской области, находившейся под контролем пока спокойной Австрии. Против итальянцев были посланы войска во главе с самим Радецким, но волнения не стихали.

В середине марта началась революция в Вене. Как только вести об этом достигли Италии, 18 марта миланцы подняли самое настоящее восстание. После упорных пятидневных уличных боёв, восставшие вытеснили из города австрийские войска вместе с генералом. В тот же день 22 марта была провозглашена независимость региона и сформированы Ломбардийское и Венецианское провинциальное правительство во главе с Габрио Касати. 23 марта была провозглашена Республика Святого Марка, которую возглавил Даниэлэ Манин.

Крайне важным моментом на этом этапе стало решение короля Пьемонта Карла Альберта возглавить освободительную борьбу. 25 марта 1848 года он объявил войну Австрии, пьемонтские войска двинулись в Ломбардию.

Пьемонт и Ломбардо-Венецианская республика, начав военные действия против австрийцев, оказались во главе борьбы за объединение страны и в случае успеха могли получить все плоды победы. Поэтому король Сицилии и герцог Тосканы поспешили послать свои войска. Увеличение численности армии способствовало успеху на фронте. Так как революция началась в самой Австрийской империи, у австрийцев не хватало сил для борьбы с итальянскими патриотами.

Перелом. Поражение Пьемонта

Пьемонтцы добились успехов на фронте, но вскоре они допустили ошибку, стоившую им очень дорого. После безмятежного наслаждения победами в течение июня, король Карл Альберт более месяца бездействовал в связи с предательской политикой правящих кругов итальянских государств и переменой иностранных союзов. Фердинанд II отозвал свои войска назад, подавлять непокорный парламент и показать протестующим патриотам, кто хозяин, папа испугался последствий и отозвал своих швейцарцев. Тосканцы ушли восвояси ещё в мае. Начались внутренние распри в самом государстве Карла Альберта — Пьемонте.

В итоге войну продолжала только пьемонтская армия, которой к тому же приходилось наводить порядок у себя в тылу. Воспользовавшись этим, австрийцы реорганизовали свою армию и предприняли ряд успешных контрнаступлений. Но 8 июня 1848 года по итогам референдума жители Ломбардии и Венеции объявили о своём присоединении к Пьемонту. Такое же решение приняло население Моденского и Пармского герцогств, где правили члены династии австрийских Габсбургов. Казалось, борьба будет продолжена. Однако при Кустоце 24-25 июля пьемонтцы оказались на голову разбиты австрийцами. Радецкий снова вступил в Милан. Король Карл Альберт был вынужден 9 августа подписать перемирие, по которому к Австрии снова присоединялась Ломбардия и материковая Венеция, которые австрийцы заняли ещё 6-го и 11-го. Пьемонтцы смогли удержать только сам город Венецию и его предместья на суше.

И тем не менее, национально-освободительная борьба итальянцев на этом не прекратилась.

Попытка реванша и её провал

Подавленные к августу 1848 году в «австрийских» землях и в Королевстве Обеих Сицилий, революционные волнения перекинулись на Рим и Флоренцию, где в начале нового 1849 года поднялись на новый виток. Герцог Леопольд II и папа Пий IX бежали из своих владений, где тут же образовались республики. Таким образом, в Италии было три республики — Римская, Венецианская (хотя и урезанная до минимума, охраняемая гарнизоном пьемонтцев) и Флорентийская. Их правительства не скрывали своих стремлений продолжать борьбу до полного изгнания австрийцев и национального объединения.

Те, кто остался в стороне от этой борьбы, в частности король Карл Альберт, снова забеспокоились. Скрепя сердце, пьемонтский король 12 марта вновь объявил войну Австрии, но уже 23 марта его войска под Новарой потерпели новое поражение. В страхе пред негодующим народом, Карл Альберт в тот же день отрёкся от престола и под чужим именем бежал из Италии за границу. Престол перешёл к его сыну Виктору Эммануилу II, а австрийцы вновь заняли Ломбардию.

Окончательный разгром Венецианской Республики. Конец революции

Маленькая Венеция продержалась дольше всех остальных революционных республик, но и её после почти годовой осады и нескольких ураганных бомбёжек с моря (а также попытки бомбить город с помощью фугасов, привязаных к аэростатам - по сути первые попытки воздушных бомбардировок) 22-24 августа заняли австрийские войска.

Напишите отзыв о статье "Революция 1848—1849 годов в Италии"

Литература


Отрывок, характеризующий Революция 1848—1849 годов в Италии

Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.