Ревякин, Василий Дмитриевич

Василий Дмитриевич Ревякин
Дата рождения	26 апреля 1918(1918-04-26)
Место рождения	Данилкино, Балашовский уезд, Саратовская губерния, РСФСР
Дата смерти	14 апреля 1944(1944-04-14) (25 лет)
Место смерти	Севастополь, Крымская АССР, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1940—1944
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Василий Дмитриевич Ревякин (26 апреля 1918, Данилкино, Саратовская губерния — 14 апреля 1944, Севастополь) — руководитель подпольной организации, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1965, посмертно).

Биография

Родился 26 апреля 1918 года в селе Данилкино ныне Балашовского района Саратовской области.

В рядах Красной Армии с 1940 года. Служил в артиллерийском полку, впоследствии ставшем 18-м гвардейским артиллерийским. Участник Великой Отечественной войны с 1941 года; воевал на реке Прут, участвовал в обороне Одессы и Севастополя.

После падения Севастополя попал в плен, откуда бежал. Неудачно попытавшись найти партизан в окрестностях Севастополя, легализовался под именем Александра Дмитриевича Ревякина, устроился в школу учителем химии и вскоре создал подпольную группу.

В марте 1943 года группа Ревякина объединилась с подпольной группой инженера Павла Сильникова в Коммунистическую подпольную организацию в тылу у немцев (КПОВТН), которую возглавил Ревякин. В мае к ней присоединилась организация Николая Терещенко, бывшего помощника секретаря горкома ВКП(б).

КПОВТН была одной из сильнейших подпольных организаций Крыма, насчитывая более 120 членов и несколько десятков активных помощников. С 10 июня 1943 года ею выпускалась газета «За Родину», выходившая дважды в месяц. Её последний, двадцать пятый номер, вышел 8 марта 1944 года. К тому времени было выпущено и 36 листовок.

В октябре 1943 года была раскрыта группа Сильникова, и заместителем Ревякина стал Терещенко.

Затем организации удалось установить связь с разведотрядом Черноморского флота под командованием капитан-лейтенанта А. А. Глухова.

Однако 16 марта 1944 года большинство членов группы было арестовано. Ревякин был расстрелян 14 апреля.

8 мая 1965 года В. Д. Ревякину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза «за создание и руководство подпольной партийной организацией в Севастополе в годы Великой Отечественной войны, за выдающиеся заслуги, мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками».

Именем Ревякина названа улица в Севастополе (бывшее Лабораторное шоссе).

См. также

• Прокопенко, Галина Васильевна

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Люди легенд. — М., 1971. — Вып. 4.
• Подпольный бастион // За родной Севастополь. — 2-е изд., доп. — М.: Молодая гвардия, 1983. — С. 224—238.
• Румянцев Н. М. Люди легендарного подвига. — Саратов, 1968.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=201 Василий Дмитриевич Ревякин]. Сайт «Герои Страны». Проверено 4 января 2014.

Отрывок, характеризующий Ревякин, Василий Дмитриевич

– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.