Регалиан

Регалиан лат. Regalianus<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет Регалиана на антониниане.</td></tr>
Римский император (узурпатор)
260 год
Предшественник:	Галлиен
Преемник:	Галлиен
Супруга:	Сульпиция Дриантилла

Регалиан (лат. Regalianus) — римский император-узурпатор в 260 году. В источниках о нём содержится отрывочная информация. Известно, что он поднял мятеж против Галлиена, возглавляя войска в Паннонии, но потерпел поражение и погиб.

Биография

Жизнь до прихода к власти

О происхождении и карьере Регалиана практически ничего неизвестно. Требеллий Поллион, автор жизнеописания Регалиана в «Истории Августов» рассказывает, что он был выходцем из Дакии и находился в родстве с последним дакийским царем Децебала. Хотя такая информация выглядит в некотором плане притягательной, но она вряд ли является правдой. Тем не менее, с уверенностью можно говорить о принадлежности Регалиана к сенаторскому сословию. Данная версия подтверждается его браком с Сульпицией Дриантиллой, женщиной знатного происхождения. По всей видимости, Регалиан выдвинулся при Валериане.

Имя этого узурпатора в нарративных источниках звучит по разному: Регилиан (лат. Regilianus), Региллиан (лат. Regillianus), Требеллиан (лат. Trebellianus). В легендах монет же он фигурирует как P. C. Regalianus. Историк Дитмар Кинаст расшифровывает его родовое имя как «Корнелий».

Узурпация и гибель

В биографии Регалиана в «Истории Августов» сообщается, что он «стал императором по почину мезийцев, которые до того были побеждены вместе с Ингенуем, и против чьих родичей тяжело свирепствовал Галлиен».

Точно установить дату выступления Регалиана невозможно, ясно лишь, что оно произошло спустя некоторое время после подавления восстания Ингенуя. Версия о том, что оно было прямым продолжением мятежа Ингенуя признана учеными несостоятельной. Считается, что между двумя восстаниями был перерыв. Галлиен недолго оставался в придунайских провинциях и вскоре в связи с провозглашением императором Постума и крупным нападением франков и алеманнов на Италию был вынужден отправиться на запад государства. Перед отбытием государь оставил во главе придунайских войск Регалиана. Должность, которую он занимал, точно, однако не известна — в «Истории Августов» он назван «лат. Illyrici dux» — дуксом Иллирика, однако в третьем веке такой должности ещё не существовало, она появилось только в четвёртом. Рассчитывая, видимо, что Галлиену не удастся разрешить все появившиеся перед ним проблемы, Регалиан восстал и объявил себя императором. Кроме того, таким образом он заполнял вакуум власти, возникший в результате отъезда Галлиена из придунайских провинций, нуждавшихся в сильном руководителе из-за угрозы вторжения извне. В жизнеописании Регалиана так излагаются обстоятельства его прихода к власти:

Он заработал царство благодаря замечательной шутке. Как-то, когда воины обедали вместе с ним, нашелся один заместитель трибуна, который сказал: «Откуда, по-вашему, происходит имя Регилиана?», а другой тут же: «По-нашему, от слова „царство“ (regnum)». Тогда присутствовавший при этом школьный учитель стал, словно по грамматике, склонять: «Царь, царя, царю, Регилиан». Воины: а люди этого рода склонны быстро осуществлять то, о чём они думают — «Значит, он может быть царем?». Также другой: «Значит, он может управлять нами?». Также третий: «Бог возложил на тебя царское имя».

Впрочем, эта история, как и письмо Клавдия Готского, приведённое там же, в котором последний высоко превозносит Регалиана, являются явной выдумкой автора биографии и никакой исторической ценности не имеют. В вопросе о том, какие силы были в распоряжении у Регалиана, исследователи высказывают разные мнения. Как предполагает А. Добо, под его управлением находились обе Мезии и обе Паннонии, но, возможно, армия Нижней Паннонии сохранила верность Галлиену. Ю. К. Колосовская считала, что под властью Регалиана были легионы обеих Панноний, Верхней Мезии и, предположительно, Дакии. А. Альфёльди на основании анализа нумизматических источников выдвинул гипотезу, что Регалиан распоряжался двумя легионами Верхней Паннонии (X Парный легион, XIV Парный легион), XIII Парным легионом из Дакии и XI Клавдиевым легионом из Нижней Мёзии.

Узурпация Регалиана, видимо, продолжалась в течение большего времени, чем восстание Ингенуя. Он успел выпустить свои монеты — до нашего времени дошли чрезвычайно редкие антонинианы с изображением самого Регалиана и его супруги (или, по другому мнению, матери) Сульпиции Дриантиллы. Все они были найдены исключительно на территории Верхней Паннонии и чеканились, скорее всего, в Карнунте. Обнаруженные монеты представляют собой надчеканки монет Каракаллы, Александра Севера, Юлии Домны и Юлии Мезы. На основании легенд этих монет, которые упоминают Августов (а не одного Августа), Йозеф Фитц сделал предположение, что Регалиан пропагандировал таким образом идею союза с другим узурпатором, Постумом.

Галлиен, занятый войной в Галлии, не сразу среагировал на новый мятеж на Дунаю, однако и Регалиан не мог, очевидно, предпринять каких-то активных действий по расширению зоны своего влияния поскольку он был вынужден сразу же отражать нашествия сарматов и квадов или роксоланов. Возможно, первоначально он даже одержал какие-то победы (по крайней мере, на монетах есть надписи «VICTORIA»), однако вскоре, как сообщает «История Августов», «был убит по подстрекательству роксоланов, с согласия воинов, под влиянием страха, охватившего провинциалов, как бы Галлиен не применил снова ещё более жестоких мер». На этом основании некоторыми исследователями делается вывод, что в действительности Регалиан не был побежден Галлиеном, который позднее лишь наказал его сторонников. Данная версия была принята Й. Фитцем и другими историками. Но, как то ни было, это всего лишь реконструкция событий. Фитц в подтверждение её указывает на значительные опустошения, причиненные паннонским городам в это время. По мнению Ю. К. Колосовской, для борьбы со сторонниками Регалиана Галлиен использовал германские легионы и мавретанскую кавалерию под руководством Авреола.

Итоги восстания

Выступление Регалиана по-разному оценивается в исследовательской литературе — одни историки считают его узурпацию, также как и более раннюю узурпацию Ингенуя проявлением сепаратизма провинций Римской империи и попыткой создания отдельной Дунайской империи (по аналогии с Галльской). По другому, более распространенному на данный момент взгляду, эти выступления не являлись попытками отделения от Рима каких-то территорий и Регалиан не двинулся с войсками на Рим только из-за недостатка сил и внешней угрозы.

Сознательно или бессознательно, но Регалиан оказал ценную услугу Галлиену. Он выиграл для Галлиена драгоценное время, позволив тому обратить внимание на более приоритетную угрозу алеманнского вторжения в Италию, сражаясь сам с местными врагами. Однако, это не внушало у местных жителей доверие к центральному правительству. В следующем году, когда другая пара узурпаторов (Макрианы) прибыла с востока, они приобрели много сторонников в паннонских провинциях, желавших помочь им свергнуть Галлиена.

Источники и литература

Источники

1. Аврелий Виктор. Лициний Галлиен с Салонином // [www.ancientrome.ru/antlitr/aur-vict/caesar-f.htm О цезарях].
2. Требеллий Поллион. Тридцать тиранов // [ancientrome.ru/antlitr/sha/poll30tr.htm История Августов]. — М.: Наука, 1992.

Литература

1. Jones, A. H. M. P. C. Regalianus // Prosopography of the Later Roman Empire / A. H. M. Jones, J. R. Martindale, J. Morris. — Cambridge University Press, 1971. — Vol. I : A.D. 260–395. — P. 762. — ISBN 0-521-07233-6 [2001 reprint].
2. Leadbetter, William. [www.roman-emperors.org/Regalia.htm Regalianus (260 A.D.)] (англ.). An Online Encyclopedia of Roman Emperors. 1998.
3. Сергеев И. П. Римская империя в III веке нашей эры: Проблемы социально-политической истории. — Харьков, 1999.
4. Canduci, A. Triumph & Tragedy: The Rise and Fall of Rome's Immortal Emperors. — PIER 9, 2010.

Ссылки

• [www.wildwinds.com/coins/ric/regalianus/i.html Roman Imperial Coins of Regalianus] (англ.). Wildwinds. — Монеты Регалиана. Проверено 22 октября 2016.

Персоналии   Древний Рим

Отрывок, характеризующий Регалиан

– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.