Регельсон, Лев Львович

Лев Льво́вич Регельсо́н (30 июля 1939, Калуга) — советский диссидент, публицист, автор книги «Трагедия Русской Церкви», клирик и член Синода неканонической Апостольской православной церкви.

Биография

С 1939 года жил семье матери в деревне Аргуново Калужской области, близ Тихоновой пустыни. В 1946 году переехал к отцу в Москву.

С 1956 по 1962 год учился на физическом факультете МГУ на кафедре теоретической физики.

В 1962—1964 годы был участником общественной организации «Университет молодого марксиста» и нештатным инструктором ЦК ВЛКСМ.

В 1962—1966 годах работал в Институте источников тока (ВНИИИТ, в дальнейшем «Квант») в области полупроводниковых преобразователей энергии, в том числе для космических аппаратов. Подготовил диссертацию по нестационарным термоэлектрическим явлениям. По совместительству — читал лекции в московском планетарии.

3 сентября 1965 года принял крещение у протоиерея Александра Меня. Его первым духовником стал иерей Николай Эшлиман.

В 1966 году подал заявление о выходе из комсомола как атеистической организации. В связи с обвинением в том, что на церковной исповеди он мог выдать секретные сведения, был вынужден уволиться из ВНИИИТ и отказаться от защиты диссертации.

В 1966—1972 годы занимался активным богословским самообразованием под руководством Феликса Карелина, который по отзыву Льва Регельсона «привил мне вкус к византийскому, святоотеческому стилю мышления». Параллельно работал над книгой по истории Церкви после 1917 года.

С 1967 по 1973 год работал в НИИ Медицинской техники. Написал диссертацию по физике кровообращения, но защита её была сорвана в связи с тем, что был разоблачен как «активный церковный деятель».

С 1973 по 1978 год участвовал в правозащитной деятельности, специализируясь, в основном, на защите прав верующих. Зарабатывая на жизнь и содержание большой семьи, написал 4 кандидатские и 2 докторские диссертации для духовенства.

В 1977 году в парижском издательстве ИМКА-Пресс выходит его труд «Трагедия Русской Церкви. 1917—1945» с послесловием Иоанна Мейендорфа. Документальную базу издания составили материалы, собранные священниками Глебом Якуниным и Николаем Эшлиманом во время их работы над Обращением к Патриарху Алексию от 1965 года. Впоследствии эти материалы были дополнены собранием документов Михаила Губонина, которые были переданы Льву Регельсону без указания имени составителя. Ссылки на этот cборник в книге приведены как на анонимный.

В 1980 году был арестован, девять месяцев провёл в следственном изоляторе КГБ в Лефортове по обвинению в «антисоветской агитации и пропаганде». Был приговорён к пяти годам условно.

С 1981 по 1985 год работал сторожем в Церкви Святого Духа на Даниловском Кладбище.

С 1985 по 1986 годы работал электрослесарем на Ростокинской камвольно-отделочной фабрике.

В 1988—1993 годы — автор, затем сотрудник редакции журнала «Наука и Религия».

В 1990 году закончил работу над расширенным вариантом своего труда по истории Русской Церкви — «Трагедия Русской Церкви. 1917—1953», однако книга издана не была.

С 1990 по 1994 год был генеральным директором Общества христианской культуры «Логос», специализировавшегося на издательской и просветительской деятельности. Две новых главы его книги по истории Церкви были частично опубликованы в церковной печати.

В 1992 году работал внештатным корреспондентом во время грузино-абхазского конфликта. Во время войны обменял квартиру в Москве на квартиру в Новом Афоне. 7 января 1993 года подал заявление с просьбой о предоставлении абхазского гражданства.

С 1993 по 1997 год в соавторстве с Игорем Хварцкия работал над книгой «Земля Адама», изданной в Сухуме в 1997 году.

С 1998 по 2005 год работал в качестве научного сотрудника Сухумского физико-технического института.

Присоединился к основанной Глебом Якуниным «Апостольской Православной Церкви» и на протяжении ряда лет являлся активным мирянином.

С 2005 по 2008 год — сотрудник нанотехнологической фирмы «Карбонлайт».

С июля 2008 года — член экспертного совета российской неправительственной организации «Институт Инновационного развития».

После смерти Глеба Якунина в декабре 2014 года стал одним из неформальных лидеров непризнанной Апостольской православной церкви. 10 мая 2015 года в Москве принял иерейское рукоположение от митрополита Ставропольского и Южно-Российского Кириака (Темерциди). По неизвестной причине информация о данной хиротонии не получила огласки

Публикации

• «Трагедия Русской Церкви. 1917—1945» (послесл. Иоанна Мейендорфа) // Имка-пресс, Париж, 1977
• Трагедия Русской Церкви М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1996.
• «Тайное послание Библии (Земля Адама)» (в соавторстве с Игорем Хварцкия) // Сухум, 1997
• Трагедия Русской Церкви, 1917—1945 / [послесл. Иоанна Мейендорфа]. — Изд. 3-е. — Москва : Издательство Крутицкого подворья: Общество любителей церковной истории, 2007. — 640, с.
• [www.portal-credo.ru/site/?act=authority&id=1036 Физик-теоретик, публицист, церковный историк ЛЕВ РЕГЕЛЬСОН: «В целом апокалиптическая тревога вполне оправданна. Но ждать конца света от адронного коллайдера — абсолютный абсурд»]

Сочинения

• О новоявленном лжеучении митр. Никодима (Ротова). (1971, в соавторстве с иереем Николаем Гайновым, Феликсом Карелиным, Львом Регельсоном, Виктором Капитанчуком)
• [www.regels.org/Church-witnesses.htm Открытое письмо правительству СССР по поводу изгнания Солженицына. 1974]
• [regels.org/Russian-Church.htm «Трагедия Русской Церкви. 1917—1953»] // рукопись, 1990
• Апокалипсис. Опыт художественного толкования. (1990 г., совместно с А. Мадекиным)
• Регельсон Л. Л., И. Хварцкия, Специфика богословского и научного мышления // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.13372, 31.05.2006
• [www.portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=830 Вечное и временное в церковных канонах]. Выступление на Соборе Апостольской Православной Церкви, сентябрь 2008 г.
• [www.portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=1372 Христианский хилиазм и перспективы человеческой истории]. Доклад на Федоровской Конференции 8 декабря 2011 г., Москва.

Ссылки

• www.facebook.com/lregelson - Страница в Фейсбуке
• www.regels.org - Сайт произведений Льва Регельсона

Отрывок, характеризующий Регельсон, Лев Львович

– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.