Реденс, Станислав Францевич

Станислав Францевич Реденс Stanisław Redens<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
нарком внутренних дел Казахской ССР
20 января 1938 год — 21 ноября 1938 год
Предшественник:	Залин (Левин), Лев (Зельман) Борисович (Маркович)
Преемник:	Бурдаков, Семён Николаевич
Рождение:	17 мая 1892(1892-05-17) Мазовецк, Ломжинская губерния, Российская империя ныне Подляское воеводство Польша
Смерть:	12 февраля 1940(1940-02-12) (47 лет) Москва
Партия:	РСДРП — ВКП(б)
Военная служба
Принадлежность:	СССР
Звание:
Награды:

Станисла́в Фра́нцевич Ре́денс (польск. Stanisław Francewicz Redens; 17 мая 1892 года — 12 февраля 1940) — деятель советских спецслужб, комиссар государственной безопасности 1 ранга (1935).

Ранние годы

Родился 17 мая 1892 года в семье сапожника в городе Мазовецк (Тыкоцин) Ломжинской губернии. Поляк. Рано остался без отца. С 1907 работал на Днепровском металлургическом заводе (Каменское). Окончил начальное училище. В 1914 вступил в РСДРП, большевик. В 1914 мобилизован в армию, но в 1915 демобилизован по состоянию здоровья, работал на заводах. В 1917 секретарь Каменского комитета РСДРП(б), секретарь Союза металлистов на Днепровском заводе, секретарь польской группы Социал-демократии Польши и Литвы.

Работа в ВЧК-ОГПУ

В феврале 1917 года делегат в первый состав гарнизонного совета солдатских депутатов г. Екатеринослава. С 1918 года работал в ВЧК — следователь, секретарь Президиума ВЧК, секретарь Председателя ВЧК.

В 1919—1924 гг. на руководящей работе в Одесской (летом 1919 и с марта 1920), Киевской, Харьковской (с 12.8.1920) и Крымской губЧК (с декабря 1920). Член коллегии Всеукраинской чрезвычайной комиссии при СНК УССР.

С 12.7.1921 заместитель начальника, с 5 сентября 1921 начальник Административно-организационного управления ВЧК. В сентябре 1922 Реденс вновь возглавил Крымский отдел ГПУ, а 25 апреля 1923 стал председателем ГПУ Крымской АССР. Также в мае-июне 1924 начальник Особого отдела ОГПУ Морских сил Чёрного моря.

С июня 1924 до 1926 — помощник председателя и секретарь Президиума ВСНХ СССР (Ф. Э. Дзержинский). В 1926-28 — секретарь Коллегии и управляющий делами Наркомата рабоче-крестьянской инспекции СССР и ЦКК ВКП(б).

С 10 ноября 1928 — полпред ОГПУ по ЗСФСР и председатель Закавказского ГПУ.

С мая по июль 1931 года был полномочным представителем ОГПУ при СНК СССР по Белорусскому военному округу и одновременно председателем ГПУ Белорусской ССР.

С июля 1931 по февраль 1933 — полпред ОГПУ по Украинской ССР — председатель ГПУ УССР.

Был одним из организаторов раскулачивания на Украине.

Большой террор

C 20 февраля 1933 года возглавлял Полномочное представительство ОГПУ по Московской области, с июля 1934 года по январь 1938 года возглавлял Управление НКВД по Московской области. Руководил развёртыванием массового террора в Москве и Подмосковье. Был одним из организаторов сфабрикованного процесса над Зиновьевым и Каменевым, также процесса по делу Рютина. Один из организаторов репрессий в РККА в 1937—1938. Возглавлял Московскую областную Тройку НКВД.

Член ЦКК ВКП(б) (1927—1934). Член ЦРК ВКП(б) (с 1934). С 1937 депутат Верховного Совета СССР 1 созыва.

20 января 1938 снят с поста руководителя московского областного управления НКВД и назначен наркомом внутренних дел Казахской ССР.

Арест и казнь

В ноябре 1938 года снят с поста наркома внутренних дел Казахской ССР и 21 ноября 1938 года арестован. Содержался в Лубянской и Сухановской тюрьмах. 21 января 1940 года Военной коллегией Верховного суда СССР на основании статей 58-1а, 17-58-8 и 58-11 УК РСФСР приговорён к расстрелу. Реденс был признан виновным в шпионаже в пользу польской разведки, а также в том, что являлся участником заговорщической организации в системе НКВД, и по её заданию проводил враждебную работу, направленную на избиение партийно-советских кадров, проводил массовые необоснованные аресты советских граждан, многие из которых расстреляны. На предварительном следствии и в судебном заседании Реденс признал факты применения им необоснованных репрессий в отношении многих советских граждан. Расстрелян 12 февраля 1940 года.

В 1957 году по ходатайству вдовы Реденса — А. С. Аллилуевой (сестра жены Сталина) о пересмотре дела мужа, была проведена проверка, однако в реабилитации было отказано. Реабилитирован 16 ноября 1961 года после очередного обращения Аллилуевой и прямого указания Н. С. Хрущёва.

В 1988—1989 Прокуратура СССР в результате дополнительной проверки установила, что Реденс за совершение фальсификации уголовных дел был реабилитирован необоснованно, однако, в связи с тем, что с момента принятия решения о реабилитации прошло 27 лет, юридической возможности отменить это решение нет.

Его сын Владимир Аллилуев написал воспоминания, в которых прославлял Сталина.

Доктор исторических наук Эммануил Иоффе утверждает, что Реденс является племянником Дзержинского, хотя все братья и сёстры Дзержинского хорошо известны, и Реденс не является сыном кого-либо из них, его родители умерли в начале 1890-х годов. Был женат на А. С. Аллилуевой (сестра второй жены Сталина Н. С. Аллилуевой).

Награды

• Орден Ленина (11.07.1937),
• Орден Красного Знамени (20.11.1925),
• Орден Трудового Красного Знамени УССР (23.12.1927),
• Орден Трудового Красного Знамени ЗСФСР (07.03.1932),
• Медаль «XX лет РККА» (22.02.1938).

См. также

• Одесская ЧК

Литература

• [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb413.htm Реденс С. Ф.] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/NKVD/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941 : справочник] / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3.
• Зинько Ф.З. Кое-что из истории Одесской ЧК. — 1-е. — Одесса: ПКФ Друк, 1989. — 148 с. — ISBN 966-95178-7-7.

Ссылки

• Биография [www.hrono.ru/biograf/redens.html Реденс Станислав Францевич]
• Биография [www.knowbysight.info/RRR/04452.asp Реденс Станислав Францевич] Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991
• [www.communa.ru/blog/vitg/43.php Судьба Аллилуевых]

Отрывок, характеризующий Реденс, Станислав Францевич

– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.