Редлих, Роман Николаевич

Роман Редлих (30 октября (12 ноября) 1911, Москва — 20 августа 2005, Франкфурт-на-Майне), русский философ, общественный деятель. Член Народно-Трудового Союза российских солидаристов (НТС).

Биография

Родился в Москве в семье обрусевшего немца.

В 1929 году окончил среднюю школу. Работал слесарем на железной дороге, затем младшим научным сотрудником в Государственном институте психологии, педологии и психотехники.

В 1933 году Редлих вместе с семьей эмигрировал в Германию к немецким родственникам. В 1940 году окончил Берлинский университет со степенью доктора философии. Был учеником русских философов Семёна Франка и Бориса Вышеславцева, общался с философом Иваном Ильиным.

В 1940 вступил в НТС — Народно-Трудовой Союз Российских Солидаристов, идеей которого была «Не с Гитлером, не со Сталиным, а с русским народом!» С тех пор активно пропагандировал идеи этой организации: в 1942—1943 занимался пропагандистской работой в лагерях советских военнопленных, в 1943—1944 создавал ячейки НТС на оккупированных территориях. В июле 1944 Гестапо объявило Редлиха в розыск «за антинемецкую деятельность», и ему пришлось скрываться под именем «капитан Воробьёв».

В 1946 был избран в Совет НТС, неоднократно избирался в Исполнительное бюро Союза.

Активно занимался литературной, научной и педагогической деятельностью, в первую очередь направлением русской философии, условно называемым «солидаризмом». В 1947—1955 возглавлял группу по изучению положения в СССР, курсы по подготовке членов НТС.

В 1955—1958 вёл радиопередачи НТС с Дальнего Востока на Россию (Тайбэй, Манила, Сеул). Сотрудничал с радиостанцией «Свободная Россия», с журналами «Посев», «Грани», «Наши дни», «Мыслители».

В 1991 вернулся на Родину и в качестве члена Совета НТС вел активную деятельность по становлению и развитию организации НТС в России.

В 1992 Роман Редлих начал преподавать курс русской философии в Гуманитарном университете Наталии Нестеровой в Москве.

Роман Редлих умер 20 августа 2005 года на 94-м году жизни. Похоронен 25 августа на русском кладбище в Висбадене.

Сочинения

• Советское общество. — 2-е изд. — Frankfurt/ Main: Посев, Cop. 1972. — 238, с.
• Сталинщина как духовный феномен. — 2-е изд. — Frankfurt/ Main: Посев, 1971. — 249, с.
• Предатель: Роман. — [Melbourne]: Посев. Генер. представительство в Австралии, 1981. — 263, с.
• Солидарность и свобода. — Frankfurt/ Main: Посев, 1984. — 336, с.
• Демократия у ворот завода: Сб. ст. — Frankfurt/ Main: Посев, 1991. — 25, с.

Литература

• Е. Р. Романов: В борьбе за Россию. Изд-во «Голос», Москва 1999. ISBN 5-7117-0402-8
• А. П. Столыпин: На службе России. Изд-во «Посев», Франкфурт 1986. ISBN 3-7912-2010-1

Ссылки

• [www.krotov.info/spravki/1_history_bio/20_bio/2005redlih.htm Библиотека Якова Кротова: Интервью с Романом Редлихом]

Отрывок, характеризующий Редлих, Роман Николаевич

Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.