Резников, Виктор Михайлович
Поделись знанием:
Своему любимейшему виду спорта Виктор Резников посвятил песни «Футбол» и шуточную «Запасной».
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
| Виктор Резников | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Виктор Михайлович Резников |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Сотрудничество |
Лариса Долина, |
Ви́ктор Миха́йлович Ре́зников (9 мая 1952, Ленинград, СССР — 25 февраля 1992, Санкт-Петербург, Россия) — советский российский композитор-песенник, поэт-песенник, исполнитель.
Содержание
Биография
Виктор Резников родился 9 мая 1952 года в Ленинграде. Его родители (мать — Лилия Ефимовна Резникова, отец — Михаил Яковлевич Резников) расстались вскоре после рождения сына. До 1965 года Виктор вместе с матерью жил в доме 13/9 по Владимирскому проспекту. Двору именно этого дома впоследствии он посвятил одну из своих наиболее известных песен «Дворик»[1]. Затем вместе с матерью, бабушкой и дядей они переехали в Купчино.
С самого раннего детства Виктор увлекался футболом и занимался плаванием. Кроме того, в течение некоторого времени он занимался гимнастикой, баскетболом и шахматами.
Когда Виктору было шесть лет, мать отдала его заниматься в музыкальную школу по классу скрипки. При прослушивании экзаменационная комиссия отметила у мальчика способности выше средних. Тем не менее, из-за нежелания заниматься у Виктора возникли проблемы со здоровьем, и после трёх месяцев обучения мать забрала его из музыкальной школы[2].
1 сентября 1958 года В. Резников пошёл в 1-й класс средней школы, по окончании которой поступил в Кораблестроительный институт. Увлекался спортом и музыкой. Успешно учился, но через некоторое время понял, что инженер — не его призвание. Поступил в Ленинградский государственный педагогический институт им. А. И. Герцена на факультет физвоспитания и в 1975 году получил диплом.
Начал писать песни с 1970 года. Первая песня называлась «Бродяга Апрель». Одним из первых в СССР стал создавать музыку на компьютере. С 1978 года Виктор Резников трудился в Государственной концертной организации «Ленконцерт». Известность композитору принесла песня «Улетай, туча», исполненная в 1979 году популярнейшей певицей советской эстрады Аллой Пугачёвой.
Летом 1985 года принимал участие в культурной программе XII Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве.
В середине 1980-х годов Виктор Резников предложил Михаилу Боярскому несколько своих песен. По словам Боярского, Резников несколько раз приходил к нему на репетиции в театр и настойчиво предлагал послушать его песни. После очередного раза, Боярский согласился послушать и сразу же согласился с ним работать.[3] Вместе они создают музыкальный квартет, в состав которого вошли также их сыновья — Андрей Резников и Сергей Боярский. В 1986 году квартет становится известным с песней «Динозаврики». В том же году В. Резников ушёл из «Ленконцерта». Сотрудничал с ленинградской рок-группой «Марафон» (п/у Виктора Смирнова[4]), солистом которой был Геннадий Богданов[5]. В 1988 году он возглавил ленинградский филиал Всесоюзного творческо-производственного объединения СПМ «Рекорд».
Виктор Резников — лауреат фестиваля «Молодые композиторы Ленинграда» и всесоюзного телевизионного фестиваля «Песня года» (1985 — «Солдатка» в исполнении Людмилы Сенчиной, 1987 — «Карточный домик» в исполнении Ирины Отиевой, а также две песни в исполнении Ларисы Долиной: «Льдинка» — в 1988 и 1999 годах и в 2000 г. — «Телефонная книжка»). Его песни исполняли ведущие певцы и ансамбли советской эстрады: Алла Пугачёва, Лариса Долина, Валерий Леонтьев, Игорь Иванов[6], Ирина Отиева, ВИА «Песняры»[7], Яак Йоала, Анне Вески, Людмила Сенчина, Тынис Мяги, Роза Рымбаева, Лев Лещенко, Альберт Асадуллин, София Ротару, бит-квартет «Секрет» и многие другие.
Виктор Резников написал музыку к двухсерийному музыкальному кинофильму «Как стать звездой», получившему большой зрительский успех. Участвовал в популярных программах Ленинградского телевидения, в числе которых «Розыгрыш», «Новогодний лабиринт», «Музыкальный ринг» — в 1986 и в 1988 (соревновался с ленинградским композитором Игорем Корнелюком) годах, а также неоднократно выступал в музыкальных передачах Центрального телевидения: «Утренняя почта», «Шире круг»[8], Фестиваль передачи «Программа „А“» (в 1990 году). В январе 1991 года музыкальный квартет В. Резникова, М. Боярского и их сыновей принимал участие в благотворительном Телемарафоне «Возрождение» (сбор средств в фонд города Ленинграда).
Хит-парад «Hot Dance Music»
В ноябре 1988 года в рамках встречи американских деятелей искусств с молодыми советскими композиторами, состоявшейся в СССР на волне перестройки, песней Резникова «Домовой» заинтересовались американские продюсеры. Был написан английский текст и новая песня получила название «Don’t Stop Now». В июне 1990 года вышел в свет советско-американский альбом Music Speaks Louder Than Words[9], в который также вошла песня Виктора в исполнении группы «The Cover Girls». Параллельно у «The Cover Girls» вышел макси-сингл «Don't Stop Now / Funk Boutique» (1990)[10]. Продюсерам удалось «раскрутить» песню так, что она попала в американсий хит-парад танцевальной музыки Hot Dance Music журнала Billboard, постепенно поднявшись за несколько недель с 43-го места до 2-го. Для советского композитора-песенника это был беспрецедентный случай.
На волне успеха Виктору Резникову предложили вступить в Американское общество авторов, но он постеснялся.
Команда «Старко»
В 1991 году по инициативе Виктора Резникова, Юрия Давыдова («Зодчие») и Михаила Муромова была создана футбольная сборная эстрадных звезд России «Старко»[11]. Идея проекта состояла в сочетании «звёздных» футбольных матчей и масштабных гала-концертов — в благотворительных целях. Первым капитаном команды стал Виктор Резников. В состав первой сборной вошли ведущие певцы и музыканты начала 90-х: Владимир Пресняков-старший и Владимир Пресняков-младший, Александр Кутиков, Михаил Боярский, Михаил Муромов, Юрий Давыдов, Юрий Лоза, Сергей Беликов, Сергей Минаев, Валерий Сюткин («Браво»), Вячеслав Малежик, Крис Кельми, Сергей Крылов, Николай Фоменко («Секрет»), Алексей Глызин, Андрей Мисин и многие другие. Эрнест Серебренников (спортивный телекомментатор, режиссёр) — о первом матче:
Проект оказался успешным, биография клуба «Старко» пишется до сих пор.Можно только поражаться, насколько Виктор и его товарищи угадали с этой идеей — зрителей было больше, чем на матче команд мастеров. Готовы были приехать сюда и звёзды журналистики: был Николай Николаевич Озеров, вёл репортаж Геннадий Орлов — наш коллега, здесь были журналисты из многих газет, огромное количество зрителей. И сразу стало ясно, что эта идея прекрасна. (Из передачи памяти Виктора Резникова, телевидение Санкт-Петербурга, 1994 год)
Своему любимейшему виду спорта Виктор Резников посвятил песни «Футбол» и шуточную «Запасной».
Проект «SUS»
В 1991 году была организована советско-американская группа «SUS» (Soviet Union-United States) — проект В. Резникова и певца, композитора и музыканта Дэна Мерилла (Daniel Merrill). В состав группы также вошли музыканты Steven Boutet, Владимир Густов и Дмитрий Евдомаха. В августе 1991 года Дэн Мерилл прилетел в Санкт-Петербург и коллектив записал альбом (впоследствии так и не вышедший). В него также вошло несколько уже известных песен Резникова, к которым Д. Мерилл написал новые тексты на английском языке. К песням «Another Try» и «Place In My Heart» были сняты видеоклипы. О новой группе на телевидении прошла передача. Проект «SUS», собравший талантливых музыкантов и аранжировщиков, имел прекрасные перспективы. Если бы не трагедия.
Гибель
22 февраля 1992 года Виктор Резников на своем автомобиле ВАЗ 2106 поехал отвозить дочь Аню к матери, Лилии Ефимовне. Он уже подъезжал к дому матери и принял правее, чтобы развернуться в обратном направлении за один заход и остановиться (Белградская улица), начал разворот, в этот момент в его машину, в водительскую дверь врезался автомобиль «Волга», ехавший сзади во втором ряду с большой скоростью.[12]. Дочь при аварии не пострадала. Авария произошла на глазах матери композитора, которая вышла на улицу его встречать и стояла на другой стороне улицы.
Более двух суток Резников пролежал в Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга[12], но все усилия врачей оказались напрасными. Виктор Резников скончался 25 февраля. Похоронен на Комаровском кладбище в пригороде Санкт-Петербурга.
Из телепередач памяти Виктора Резникова (телевидение Санкт-Петербурга, 1992 год):
„Витя — один из немногих композиторов и музыкантов, у которого не было плохих и средних песен. У него были песни хорошие и очень хорошие. И все эти песни я пела...“
— Лариса Долина
„Виктор очень мало прожил, но очень много сделал для нас для всех, живущих на Земле. Нет такого человека в нашей стране, который бы не любил, не слушал, не напевал песен Виктора. Почти все самые популярные певцы считали за честь включить в свой репертуар его мелодии. Его талант признали и за рубежом. Это первый композитор, который занял одно из первых ведущих мест в самом престижном журнале в мире — американском журнале Billboard. Он ушёл в самом расцвете сил — физических и творческих. Сегодня, когда так много пошлости, грязи, нечистоплотности, музыкальной ереси, заполнившей эфир, его музыка была как глоток свежего воздуха, как чистый родник. Он был необычайно талантлив. Великолепный мелодист. Этот талант он приобрёл не в миру, это было дано свыше — Богом. Он это знал, это чувствовал, берёг этот талант, не растранжиривал его. Человек с обострённым вкусом. Я счастлив, что был знаком с ним, много работал. Мы прожили большую длинную творческую жизнь. Впереди было много планов, но... Он был очень добрым парнем. Это его основная черта характера. И поэтому все его песни, вся его музыка пронизаны добротой. Воистину про него можно сказать: „И чувства добрые он лирой пробуждал“. Это сегодня так трудно. Это очень трудная дорога. Он добился своего: его песни любили, любят и будут любить, и будут петь наши дети, дети наших детей. Его музыка написана сердцем...
... Мы часто не успеваем сказать своим друзьям красивых, добрых, чутких, нежных слов. Я успел. Я всегда говорил ему: „Витька, ты бог и сам того не знаешь!“. Он смеялся. Я всегда преклонялся перед его талантом...“
— Михаил Боярский
Семья
- Мать — Лилия Ефимовна Резникова
- Отец — Михаил Яковлевич Резников
- Жена — Людмила Александровна Резникова. Генеральный директор Радио Рекорд, Санкт-Петербург
- Сын — Андрей Викторович Резников. Генеральный продюсер Радио Рекорд, Санкт-Петербург, генеральный продюсер MTV Russia
- Дочь — Анна Викторовна Резникова
Признание
- Лауреат фестиваля «Молодые композиторы Ленинграда».
- 1985 — лауреат всесоюзного телевизионного фестиваля «Песня-85».
- 1987 — лауреат всесоюзного телевизионного фестиваля «Песня-87».
- 1988 — лауреат всесоюзного телевизионного фестиваля «Песня-88».
- 1991 — сингл «Don’t Stop Now» (1990 группы «The Cover Girls» на музыку В. Резникова занял 2-е место в хит-параде танцевальной музыки «Hot Dance Music» журнала «Billboard».
- 2012 — премия «За вклад в развитие музыки» (посмертно) на телевизионном фестивале «Песня года-2012». Получил сын композитора — Андрей Резников[13].
Память
- После гибели Резникова его жена Людмила Кольчугина-Резникова вместе с друзьями композитора организовала Фонд Виктора Резникова и возглавила его. При фонде существует Детский музыкальный театр имени Виктора Резникова. Два раза в год в детском музыкальном театре проводятся концерты памяти, приуроченные к дню рождения и дню смерти композитора. Адрес театра: Санкт-Петербург, проспект Стачек, дом 105.
- В апреле 1992 года в Санкт-Петербурге в БКЗ «Октябрьский» состоялся вечер памяти В. Резникова с участием популярных артистов российской эстрады.
- Композитору посвящён документальный фильм «Капитан с „Благодатной“» (1993). Сценарист Диана Берлин, режиссёр Елена Токмакова.
- В феврале 1994 года в Санкт-Петербурге состоялся футбольный матч с участием сборной эстрадных звезд России «Старко», посвящённый памяти В. Резникова.
- В 1990-х годах в Санкт-Петербурге проводился Международный конкурс молодых композиторов им. В. Резникова.
- В 1997 году вышла в свет книга воспоминаний матери Резникова Лилии Резниковой «Где же ты, мой сыночек, где ты?» (СПб. Изд. дом «Корвус»). Также Лилия Резникова написала песню, посвящённую памяти сына.
- Памяти Виктора Резникова посвящено несколько песен:
- Александр Розенбаум — «Послушай, старик (Резникову)». Песня была написана при жизни Резникова. В альбом «Ностальгия» (1994) вошла под названием «Штандер (Посвящается Виктору Резникову)».
- Юрий Лоза — «Памяти Виктора Резникова» (1992). Вошла позже в альбом «Заповедные места» (2000).
- Вячеслав Малежик — «В этом старом доме... (Памяти В. Резникова)» (автор слов — Владимир Халецкий). Вошла в альбом «Песни под гитару» (1998).
- Михаил Боярский — «Реквием (Памяти Виктора Резникова)» (автор — Виктор Мальцев. Вошла в альбом «Графский переулок» (2003).
- Леонид Агутин - Вспомни о нем
- Резникову был посвящён один из выпусков музыкальной передачи «ДОстояние РЕспублики» (Первый канал; эфир 28 января 2011 года).
- 15 октября 2011 года на стадионе «Коломяги-Спорт» состоялся первый Детский футбольный турнир им. Виктора Резникова среди футбольных команд учащихся 3—5 классов школ Приморского района Санкт-Петербурга[14][15].
Песни
Всего композитор написал около ста песен (как в соавторстве с поэтами, так и на свои тексты), многие из них стали шлягерами. Их исполняли и до сих пор исполняют популярные певцы советской, российской и зарубежной эстрады.
- «Another Try» (сл. Daniel Merrill) — исп. советско-американская группа «SUS»
- «Cupid Boy» (сл. Daniel Merrill) — исп. советско-американская группа «SUS»
- «Don't Stop Now» (сл. Todd Cerney и Harold Payne) — исп. американская группа «The Cover Girls»
- «Merciless Time» (сл. Daniel Merrill) — исп. Виктор Резников, участники детского музыкального театра им. В. Резникова
- «Place In My Heart» (сл. Daniel Merrill) — исп. советско-американская группа «SUS», Наталья Шатеева
- «These Eyes» (сл. Daniel Merrill) — исп. советско-американская группа «SUS»
- «Бегайте трусцой» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, ВИА «Песняры»
- «Биочасы» (сл. Алексея Римицана) — исп. Валерий Леонтьев
- «Бродяга Апрель» (сл. Виктора Резникова) — исп. участники детского музыкального театра им. В. Резникова
- «Бумажный змей» (сл. Виктора Резникова) — исп. Ирина Понаровская[16], Алла Пугачёва, Дмитрий Маликов (также в дуэте с Викторией Богославской — «Фабрика звёзд 4»), рок-группа «Би-2», Леонид Агутин (также в дуэте с Настей Петрик), Екатерина Катаева (анс. «Viva Solo!», г. Астрахань), группа «Nine Lives» (г. Ставрополь), Андрей Александрин, Влад Соколовский
- «Венеция» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников
- «Весенний дождь» (сл. Виктора Резникова)
- «Ветер» (сл. Ильи Резника)
- «Високосный год» (сл. Виктора Резникова)
- «Водолаз» (сл. Виктора Резникова) — исп. Геннадий Богданов и рок-группа «Марафон» (п/у Виктора Смирнова)
- «Возвращайся» (сл. Виктора Резникова)
- «Волны, волны» (сл. Виктора Резникова)
- «Вроде всё ничего» (сл. Виктора Резникова) — исп. Михаил Боярский
- «Всё пустое» (сл. Виктора Резникова)[17] — исп. Виктор Резников, Анастасия Травкина (Санкт-Петербург), Михаил Боярский (продюсер Василий Гончаров)
- «Всё, что было» (сл. Виктора Резникова)
- «Дарю» (сл. Виктора Резникова)
- «Дарю, дарю» (сл. Алексея Римицана) — исп. бит-квартет «Секрет»
- «Два цвета» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников
- «Двенадцать месяцев в году» (сл. Виктора Гина) — исп. Виктор Резников
- «Дворик» («Мой дворик») (сл. Юрия Бодрова) — исп. Виктор Резников, Тынис Мяги и рок-группа «Мюзик Сейф», Роза Рымбаева, Михаил Боярский, Екатерина Суржикова, Мария Кац, Максим Леонидов
- «Дельтаплан» (сл. Виктора Резникова) — исп. Лариса Долина, София Ротару
- «День рождения» (сл. Виктора Резникова)
- «Динозаврики» (сл. Алексея Римицана) — исп. квартет:.Сергей и Михаил Боярские, Андрей и Виктор Резниковы; ВИА «КАВёР» (Санкт-Петербург)
- «Домовой» (сл. Алексея Римицана и Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников; квартет: Сергей и Михаил Боярские, Андрей и Виктор Резниковы; Лариса Долина, дуэт Лариса Долина и Ангелина Миончинская
- «Дорога мира» (сл. Лилии Виноградовой) — исп. Виктор Резников
- «Жемчужина» («В утренней заре», «Тайна») (сл. Ильи Шустаровича) — исп. Анне Вески
- «Загадай желание» (сл. Виктора Резникова)
- «Запасной» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников
- «Золотые ворота» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников
- «Как дела, старина?» (сл. Виктора Резникова и Максима Леонидова) — исп. бит-квартет «Секрет»
- «Как жаль» («Нет тебя со мной») (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Яак Йоала (также, на эстонском языке под названием «Nii kokku me ei saagi eal», на стихи Kustas Kikerpuu), Анна Широченко[18], Лолита Милявская, Сергей Пенкин (также, в дуэте с Лолитой Милявской), Evelin Pange (под названием «Nii kokku me ei saagi eal», на эстонском языке)
- «Карточный домик» (сл. Лилии Виноградовой) — исп. Виктор Резников, Валерий Леонтьев, Ирина Отиева, Геннадий Богданов и рок-группа «Марафон» (п/у Виктора Смирнова), Михаил Боярский, Татьяна Буланова
- «Кто виноват?» (сл. Виктора Резникова) — исп. Валерий Леонтьев, Игорь Иванов, Ирина Отиева, Наталья Нурмухамедова
- «Лабиринт» (сл. Виктора Резникова?) — исп. Виктор Резников
- «Ленивый гном» («Гном») (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, ВИА «Песняры»
- «Лето без тебя» (сл. Виктора Резникова) — исп. Михаил Боярский, Лариса Долина, Татьяна Анциферова, Владислав Качура, Олег Газманов и группа «Визит» (г.Калининград), вокально-инструментальный дуэт «The Goryachev Brothers» (г. Ялта), Дмитрий Кобозев, Grisha Urgant, Варвара Визбор
- «Льдинка» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Лариса Долина, Геннадий Богданов и рок-группа «Марафон» (п/у Виктора Смирнова), Андрей Резников и Сергей Боярский, группа «Ассорти»[19], Сати Казанова, Александр Панайотов, Дмитрий Кобозев
- «Меняю» (сл. Андрея Вознесенского) — исп. Тынис Мяги и Иво Линна
- «Найди меня» (сл. Виктора Резникова)
- «Найди мне подкову» (сл. Виктора Резникова)
- «Не беда» (сл. Виктора Резникова) — исп. Яак Йоала (также, на эстонском языке под названием «See on hea», автор слов — Valli Ojavere), Михаил Боярский
- «Не жди меня» (сл. Игоря Кохановского) — исп. Жасмин
- «Не забудь» (сл. Андрея Вознесенского) — исп. Максим Леонидов
- «Не читай между строк» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Нагима Ескалиева; Иво Линна и рок-группа «Rock Hotel» (на эстонском языке под названием «Varjata Head Ei Saa»)
- «Недотрога» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Геннадий Богданов и рок-группа «Марафон» (п/у Виктора Смирнова), Владимир Пресняков (младший), Влад Соколовский (также, в дуэте с Нюшей); под названием «Isha Ahzarit» — Максим Леонидов (на иврите), группа «Ассорти»
- «Никогда» (сл. Татьяны Калининой) — исп. Виктор Резников, Анна Широченко
- «Новый год» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Яак Йоала, Лариса Долина, Батырхан Шукенов; на фестивале «Песня года-2012» песню исполнили звёзды российской эстрады Л. Долина, Л. Лещенко, В. Меладзе и др.
- «Новый отсчёт» (сл. Лилии Виноградовой) — исп. Анне Вески (также, на эстонском языке под названием «Maapealne Tee» — на стихи эстонской поэтессы Leelo Tungal)
- «Ночь, прочь!» (сл. Алексея Римицана) — исп. квартет:.Сергей и Михаил Боярские, Андрей и Виктор Резниковы
- «Остановись» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Лариса Долина, Роман Емельяненко
- «Перелётная птица» (сл. Виктора Резникова) — Лайма Вайкуле (посмертный студийный "дуэт" с Виктором Резниковым)
- «Повезло» (сл. Виктора Резникова)
- «Поздняя любовь» (сл. Виктора Резникова)
- «Половинка» (сл. Виктора Резникова) — исп. Лариса Долина (также, в дуэте с Еленой Терлеевой), Ани Лорак (также, в дуэте с Сергеем Пенкиным), группа А’Студио, Дмитрий Кобозев
- «Почему?» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Геннадий Богданов и рок-группа «Марафон» (п/у Виктора Смирнова)
- «Практикантка Катя» (сл. Алексея Римицана) — исп. Лариса Долина
- «Признание» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Марьяна Ганичева, Лариса Долина, Людмила Сенчина, Валерий Леонтьев, Игорь Иванов, Роман Емельяненко, Владимир Пресняков (младший), Гинтаре Яутакайте, Батырхан Шукенов, ВИА «Надежда», Виталий Кияшко (саксофон), DJ Цветкоff (Алексей Цветков) и Алла Довлатова
- «Признание» (версия со сл. Ильи Резника) — исп. Алла Пугачёва
- «Примета» (сл. Виктора Резникова) — исп. Алла Пугачёва, Анна Широченко, Татьяна Шатерник (Белоруссия)
- «Свет» (сл. Алексея Римицана) — исп. Виктор Резников и рок-группа «Марафон» (п/у Виктора Смирнова)
- «Снился мне сон»' (сл. Виктора Резникова) — исп. Лев Лещенко и группа «Спектр», Альберт Асадуллин
- «Солдатка» (сл. Сергея Острового) — исп. Виктор Резников, Алла Пугачёва, Лариса Долина, Людмила Сенчина
- «Сонет» («Сонет Шекспира (65)») (сл. Уильяма Шекспира, перевод С. Маршака) — исп. Виктор Резников, Валерий Леонтьев, ВИА «Песняры», Дмитрий Кобозев (под названием «Горькое раздумье»)
- «Спасибо, родная» («Спасибо за день, спасибо за ночь») (сл. Виктора Резникова, 3-й куплет — Алексея Римицана) — исп. Виктор Резников, Михаил Боярский, Виктор Салтыков, Дмитрий Маликов (инструментальная версия), Ани Лорак («Спасибо, родной мой»)
- «Старый фотограф» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Анне Вески (а также, на эстонском языке под названием «Fotograaf» — на слова J. Veski)
- «Судьба» (сл. Анатолия Монастырёва и Ольги Писаржевской) — исп. Виктор Резников, Гинтаре Яутакайте, Анна Широченко, Ольга Юферева, Марина Капуро, Анне Вески (записала две версии песни, вошедшие в двойной альбом «Всё бывает»/«Kõike juhtub» [2010, 2CD]: на русском и на эстонском языке под названием «Ei Saatusega Vaidle Ma»)
- «Такое же» (сл. Андрея Вознесенского) — исп. Виктор Резников, Анастасия Травкина (Санкт-Петербург)
- «Тандем» (сл. Николая Зиновьева) — исп. Яак Йоала и ВИА «Радар», ВИА «Песняры», Нагима Ескалиева, Лариса Долина
- «Танцуй со мной» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Лариса Долина, Анастасия Травкина (Санкт-Петербург)
- «Телефон» («Новый телефон») (сл. Виктора Резникова) — ВИА «Песняры», Лариса Долина
- «Телефонная книжка» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников, Алла Пугачёва, Лариса Долина, Лолита Милявская, Ада Мартынова и гр. Чудо-Остров (г. Санкт-Петербург), Жанна Орынбасарова (Казахстан), Rita Trence и Pēteris Stutāns (на латышском языке под названием «Telefonu grāmatiņa», автор слов Pēteris Stutāns)
- «Ты на пороге замри» (сл. Лилии Виноградовой) — исп. Марина Капуро и Виктор Резников (дуэт), Марина Капуро и Михаил Боярский (дуэт). В 2004 г. на мелодию песни («Ты на пороге замри») была написана новая — «Однажды на Рождество» (на стихи Карена Кавалеряна). Впервые песня прозвучала 1 января 2005 в передаче «Голубой огонёк на Шаболовке» в исполнении группы «Премьер-министр» и Валерии.
- «Улей» (сл. Алексея Римицана) — исп. Геннадий Богданов и рок-группа «Марафон» (п/у Виктора Смирнова)
- «Улетай, туча» (сл. Виктора Резникова) — исп. Алла Пугачёва, Филипп Киркоров, ВИА «Ритм» п/у Александра Авилова (инструментальная версия)
- «Футбол» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников
- «Юлия» (сл. Виктора Резникова) — исп. Виктор Резников
- «Я живу» (сл. Виктора Резникова, Алексея Римицана) — исп. Валерий Леонтьев
- «Я забуду о тебе» (сл. Игоря Кохановского) — исп. Виктор Резников, Анна Широченко, Ольга Юферева, Михаил Боярский, Наталья Шатеева, DJ Цветкоff и дуэт «Карамель»
- «Я не верю» (сл. Виктора Резникова)
- «Я не умею танцевать» (сл. Виктора Резникова, Юрия Бодрова) — исп. Виктор Резников, Лариса Долина, Тынис Мяги (также, на эстонском языке под названием «Peegel»), Валерий Леонтьев, Игорь Иванов, ВИА «Надежда», группа «Fun2Mass» (известны также как проект Hotel Atlantique), эстонский ВИА «Regatt» (на эстонском языке под названием «Peegel»), группа «Пилотаж», группа «Ассорти», Александр Ревва, Дмитрий Кобозев
Дискография
| Год | Название | Носитель | Лейбл / номер по каталогу |
Трек-лист |
| 1981 | Песни Виктора Резникова | EP (flexi) | Мелодия / С62-16141—42 |
|
| 1988 | Песни из кинофильма «Как стать звездой» | LP | Мелодия / С60 26653 002 |
|
| 1988 | Карточный домик | LP | Мелодия / С60 26831 006 |
|
| 1993 | Дай руку и прощай | LP | Russian Disc / R60 01675 |
|
| 2006 | Песни Виктора Резникова | CD | КДК-Рекорд / RR-00931 |
Альбом инструментальных композиций
Сергей Боярский — продюсер проекта |
Фильмография
- 1957 — «Сердце матери» — актёр (эпизод, нет в титрах)[21][22]
- 1986 — «Как стать звездой» — композитор, вокал (песня «Бегайте трусцой»)
- 1987 — «Вот и ты...» — автор песен «Телефонная книжка», «Практикантка Катя», «Половинка», «Дельтаплан»
Источники
- ↑ Резникова Л. Е. Где же ты, мой сыночек, где ты? — СПб.: Corvus, 2006. — стр.10
- ↑ Резникова Л. Е. Где же ты, мой сыночек, где ты? — СПб.: Corvus, 2006. — стр.36
- ↑ Екатерина Корешева Сами с усами // Атмосфера. — 2013. — Июнь. — С. 26-33.
- ↑ [www.blatata.com/biografii/bio17/9423-viktor-smirnov.html Blatata.Com: Виктор Смирнов]
- ↑ [bogdanov.com/index.php/bogdanovnews/37-2010-04-20-10-24-54/87-2010-04-06-10-12-50 Геннадий Богданов]
- ↑ [igorivanov.ru/ Официальный сайт Игоря Иванова]
- ↑ [www.pesnyary.com/songs/pesnyary,168,0,0,0 Pesnyary.com. Песни композитора В. Резникова]
- ↑ [pesnyagoda.nm.ru/shire_krug.html Программа «Шире круг»]
- ↑ [www.discogs.com/Various-Music-Speaks-Louder-Than-Words/release/2409503 «Music Speaks Louder Than Words» (1990)]
- ↑ [www.discogs.com/Cover-Girls-Dont-Stop-Now-Funk-Boutique/release/116340 «The Cover Girls»: макси-сингл «Don't Stop Now / Funk Boutique» (1990)]
- ↑ [fcstarco.ru/history/ Футбольный Клуб Звёзд Эстрады России. История]
- ↑ 1 2 Телепередача «Женский взгляд» Оксаны Пушкиной. Выпуск от 13 октября 2007 года: «Спасибо, родная». Канал НТВ.
- ↑ [argumentiru.com/showbiz/2012/12/217330?type=all#fulltext «Песня года» вручила призы по итогам 2012 года (2 декабря 2012, «Аргументы.ру», Герман Напольский)]
- ↑ [www.sergeyboyarskiy.ru/post29.html Сайт Сергея Боярского. Детский футбольный турнир имени Виктора Резникова]
- ↑ [sergeyboyarskiy.ru/post39.html Сайт Сергея Боярского. Футбольное будущее Петербурга]
- ↑ [www.pressarchive.ru/versiya/1999/04/20/21977.html Архив публикации "Ирина Понаровская: я сильная НЕ ОТ ХОРОШЕЙ ЖИЗНИ " из газеты "Версия" от 20 апреля 1999 года]
- ↑ [www.kp.by/daily/24293.4/488135/ Михаил Боярский записал новую песню, но остался недоволен]
- ↑ [shirochenko.ru/ Официальный сайт Анны Широченко]
- ↑ [www.asortie.ru/ Официальный сайт группы «Ассорти»]
- ↑ [popsa.info/bio/292/292d.html Виктор Резников — Дискография]
- ↑ Резникова Л. Е. Где же ты, мой сыночек, где ты? — СПб.: Corvus, 2006. — стр. 20
- ↑ [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/13761/annot/ «Сердце матери» на сайте Кино-Театр.ру]
Напишите отзыв о статье "Резников, Виктор Михайлович"
Ссылки
- Виктор Резников (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.jeps.ru/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=2272 Андрей Галицкий: Самородок из ленинградского дворика (Информационный портал еврейской религиозной общины Санкт-Петербурга)]
- [www.youtube.com/watch?v=OgJFKDQYLPA YouTube. Документальный фильм "Капитан с Благодатной"]
- [www.youtube.com/user/GDETYgdety/videos?query=%D0%93%D0%B4%D0%B5+%D1%82%D1%8B%2C+%D1%81%D1%8B%D0%BD%D0%BE%D1%87%D0%B5%D0%BA+%D0%BC%D0%BE%D0%B9%3F YouTube. Документальный фильм с участием Л. Е. Резниковой "Где ты, сыночек мой?"]
- [youtube.com/watch?v=N1T87x_KBpg Видео] группы «The Cover Girls» на песню «Don’t Stop Now» (музыка Виктора Резникова)
- Прочесть фрагменты воспоминаний Л. Е. Резниковой можно по адресу [oleg-borisov.narod.ru/VRindex.htm Виктор Резников] на сайте Г.Любовских
- [grushevsky.livejournal.com/213898.html А. Трушкин: В компании с Мадонной («Комсомольская правда» от 7 марта 1991 г.)] (Живой журнал Сергея Грушевского)
Отрывок, характеризующий Резников, Виктор Михайлович
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Музыканты по алфавиту
- Композиторы по алфавиту
- Композиторы СССР
- Композиторы России
- Певцы и певицы по алфавиту
- Певцы и певицы СССР
- Певцы и певицы России
- Культурно-историческое наследие Курортного района Санкт-Петербурга
- Похороненные на Комаровском кладбище
- Поэты-песенники СССР
- Поэты-песенники России
- Погибшие в автомобильных катастрофах
