Резниченко, Яков Терентьевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Яков Терентьевич Резниченко
Дата рождения

4 января 1914(1914-01-04)

Место рождения

Воскресенка, Путивльский уезд, Курская губерния, Российская империя [1]

Дата смерти

24 декабря 1969(1969-12-24) (55 лет)

Место смерти

Москва, СССР

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

Военно-Морской Флот, Пограничные войска

Годы службы

19361969

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Вице-адмирал
Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Яков Терентьевич Резниченко (1915 — 1969, Москва) — советский военачальник, ветеран Великой Отечественной войны и погранвойск КГБ при СМ СССР.

Родился в с. Гамалеевка Путивльского уезда Курской губернии (сейчас с. Воскресенка Бурынского района Сумской области Украины)

После учёбы в местной начальной и Успенской средней школах в 1931 году, мечтая стать штурманом дальнего плавания, поступил в Одесский морской техникум (ныне Мореходное училище им. А. И. Маринеско Одесской национальной морской академии)

После окончания техникума со штурманской специальностью призван в пограничные войска. Закончив курсы морского командного состава НКВД в Ленинграде и получив звание лейтенанта, служил на Чёрном море, гонялся за нарушителями границы и контрабандистами.

Службу затем с августа 1940 года продолжил на морской границе Балтики в Прибалтийском пограничном округе

В звании ст. лейтенанта командовал 1-м (Таллинским) дивизионом 2-го Балтийского отряда пограничных судов, который в военное время перешел под командование Балтийского флота. В ночь на 4 июля 1941 года «малые охотники» дивизиона Я. Т. Резниченко заминировали выходной фарватер порта Хельсинки, несмотря на плотный огонь береговой артиллерии и воздействие авиации противника. Только за первые месяцы войны было поставлено около 150 мин. «Охотники», руководимые Я. Т. Резниченко, полностью подтвердили способность к этой сложной боевой работе. На поставленных ими минах нашли бесславный конец многие неприятельские корабли и суда, в том числе финский броненосец «Ильмаринен».

После окончания Великой Отечественной войны несколько месяцев командовал охраной водного района на датском острове Борнхольм в юго-западной части Балтийского моря.

В январе 1946 года Я. Т. Резниченко возвратился в Таллин, а затем в Ленинград, где его назначили заместителем начальника войск Ленинградского пограничного округа.

В 1952 году Яков Терентьевич закончил Военно-морскую академию и был переведен по службе в Тихоокеанский погранокруг, г. Владивосток. После службы на Дальнем Востоке был переведен на должность заместителя начальника пограничных войск в Москву.


15 июля 1957 года присвоено очередное воинское звание «контр-адмирал».

22 мая 1968 года присвоено воинское звание «вице-адмирал».

Много внимания уделял школе младших специалистов морчастей погранвойск в Анапе.

Награждён тремя орденами «Красного Знамени» (1944, 1956, 1967), орденом «Нахимова» 2 ст.(1944), орденом Отечественной войны 1 ст. (1945), четырьмя орденами «Красной Звезды» (1942, 1943, 1951, 1951), медалями. Кроме того, в 1958 году был удостоен звания «Почетный сотрудник госбезопасности» с вручением соответствующего нагрудного знака.

Скончался 24 декабря 1969 года в период прохождения военной службы.

Похоронен в городе Москве — на Новодевичьем кладбище: участок № 12 в правой части 10-го ряда 7-го участка.

Приказом Министра морского флота СССР № 198 от 29 декабря 1970 года имя «Яков Резниченко» было присвоено на тот момент ещё только строящемуся лесовозу типа «Советский воин». Данный теплоход вступил в строй 23 ноября 1971 года, будучи приписанным к порту Архангельска Северного ордена Ленина морского пароходства.

Увековечен в Книге Памяти пограничников — т. 5, стр. 270.

Напишите отзыв о статье "Резниченко, Яков Терентьевич"



Примечания

Отрывок, характеризующий Резниченко, Яков Терентьевич

Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.