Столкновения на горе Монтехурра
| Столкновения на горе Монтехурра исп. Sucesos de Montejurra | ||||
| Основной конфликт: Ультраправый терроризм в Испании | ||||
| Дата | ||||
|---|---|---|---|---|
| Место | ||||
| Причина |
Противодействие ультраправых проекту широкой левой коалиции | |||
| Итог | ||||
| Противники | ||||
| ||||
| Командующие | ||||
| ||||
| Силы сторон | ||||
| ||||
| Потери | ||||
| ||||
| Общие потери | ||||
| ||||
Столкновения на горе Монтехурра (исп. Sucesos de Montejurra) — террористическая атака ультраправых, совершённая в Испании 9 мая 1976 года. Произошла в Наварре на горе Монтехурра. В результате столкновения погибли два человека. Результатом стал срыв не только карлистского фестиваля под левыми лозунгами, но и политического проекта широкой левой коалиции с участием карлистов.
Содержание
Контекст
Гора Монтехурра — историческая достопримечательность Испании. В 1873 году, во время гражданской войны, здесь произошла битва между баскскими консерваторами-карлистами и либералами. В Наварре сложилась традиция проведения ежегодных «карлистских фестивалей» в память об этом событии.
Исторически карлизм являлся ультраконсервативным монархическим движением. Карлисты добивались воцарения младшей ветви испанских Бурбонов, представители которой обещали восстановить традиционные вольности Наварры. Карлизм характеризовался крайним традиционализмом и католическим фанатизмом. В испанской гражданской войне 1936—1939 годов карлисты активно поддерживали Франко.
Однако в последние годы франкистского режима в карлистском движение выделилось левое крыло. Левые карлисты выдвигали парадоксальную программу «королевства рабочего самоуправления»[1]. Их лозунги соединяли традиционные требования карлистской монархии с идеологией югославского титоизма. Предполагалось, что король может стать во главе системы рабочего самоуправления.
Карлистский претендент на престол Карлос Уго де Бурбон-Парма разделял эти идеи[2], выступал за самоуправленческий социализм. Под его руководством карлистская партия вступила в коалиционный Демократический совет вместе с коммунистами, левыми социалистами и прокоммунистическими профсоюзами. На майский фестиваль Монтехурра 1976 года были приглашены представители всех этих организаций. Карлистское мероприятие превращалось в демонстративный смотр левых сил.
Младший брат Карлоса Уго, убеждённый франкист Сикст Энрике де Бурбон-Парма был категорическим противником левой эволюции. Он придерживался традиционного карлистского ультраконсерватизма[3]. Карлистское движение оказалось расколото. Король Испании Хуан Карлос I, ставший главой государства после смерти Франко 20 ноября 1975 года, оставался сторонником конституционной монархии и европейской парламентской демократии. Однако правительство франкистского ветерана Карлоса Ариаса Наварро ориентировалось на т. н. Бункер — группировку ультраправых франкистов, готовых «грудью защитить то, что завещал каудильо» (Блас Пиньяр, лидер неофашистской организации Fuerza Nueva).
Военная разведслужба SECED разработала «операцию „Реконкиста“»[4] — систему противодействия левому карлизму. В этом явлении усматривалась серьёзная опасность: карлисты могли оказаться связующим звеном для различных левых структур, ключевым элементом леворадикального блока.
Испанские ультраправые располагали отрядами боевиков. Они наладили оперативные связи с зарубежными неофашистами, прежде всего итальянскими и французскими. Эта активность координировалась в рамках «операции „Гладио“» — организованной спецслужбами НАТО системы силового противодействия коммунистическим, просоветским и левым силам Западной Европы.
Подготовка
Атака на карлистском фестивале Монтехурра планировалась при участии официальных служб — Гражданской гвардии и военной разведки. Инициатором выступил командующий Гражданской гвардией генерал Хуан Кампаньо. Оперативное командование осуществлял генерал Хосе Антонио Саенс де Санта-Мария[5] — который, однако, в принципе был противником гражданского политического насилия и пытался ограничить выступление правых рамками мирной контракции.
На политическом уровне акцию возглавлял лидер карлистов-сикстистов Артуро Маркес де Прадо. Санкция была получена от министра внутренних дел Мануэля Фраги Ирибарне по согласованию с премьер-министром Ариасом Наварро. Общую координацию осуществляла SECED. Финансирование поступило от акционера крупных компаний Антонио Мария де Ориоля де Уркуйо, известного карлистского адвоката, сторонника Сикста Энрике. Была поставлена задача: «Отбить Монтехурра у красных!»[6].
Непосредственное исполнение взяли на себя правые карлисты («сикстисты»), боевики Fuerza Nueva, Партизаны Короля Христа, другие правокатолические организации и фалангистской молодёжи[7]. К испанским ультраправым примкнули итальянцы, аргентинцы и французы. Стефано делле Кьяйе[8](основатель Avanguardia Nazionale), Родольфо Альмирон (оперативный руководитель Triple A), Жан-Пьер Шери (бывший активист OAS) предоставили свои кадры для усиления. Особенно активную роль сыграли аргентинские боевики. Существенно, что Родольфо Альмирон был начальником охраны министра Фраги Ирибарне.
Столь масштабное планирование атаки, прямое участие властей и фактически международный уровень свидетельствуют о том, какое важное значение придавалось операции. Консервативная часть испанского общества демонстрировала, что не допустит в процессе демократизации резкого сдвига влево. Неофашистский интернационал проводил очередную пробу сил. Командование «Гладио» наносило очередной удар по потенциальным союзникам СССР в Западной Европе. Сложилось так, что в фокусе оказались внутренние противоречия испанских монархистов.
5 мая 1976 года подготовка была завершена. Ультраправые боевики сконцентрировались близ Монтехурра в ожидании начала торжеств.
Столкновение
Первые столкновения 9 мая начались у подножия горы. Правые карлисты забросали камнями левых. Фалангист Луис Гарсиа Марин Уэльва-Верде, выкрикивая антикоммунистические лозунги, открыл огонь на поражение[9]. Началась массированная атака, в ходе которой ультраправые во главе с самим Сикстом Энрике и Маркесом де Прадо прорвались на вершину горы. Завязалась массовая драка, сопровождавшаяся стрельбой[10].
Погибли два человека — левые карлисты Рикардо Гарсиа Пельехеро и Аньяно Хименес Сантос. Ещё несколько участников фестиваля получили ранения. Мероприятие левых карлистов и их союзников оказалось сорвано.
Персональные последствия
Артуро Маркес де Прадо как организатор атаки, боевики Марин Уэльва-Верде и Франсиско Каррера были арестованы по обвинению в убийстве. Все трое освободились по политической амнистии 1977 года.
Стефано делле Кьяйе перебрался из Испании в Латинскую Америку, где продолжил антикоммунистическую активность.
Родольфо Альмирон был уволен из охраны Фраги Ирибарне, но остался в Испании (в 2007 году ему было предъявлено обвинение за участие в «резне Монтехурра»).
Блас Пиньяр продолжал руководить Fuerza Nueva, активисты которой участвовали в ряде силовых акций.
Генерал Саенс де Санта-Мария продолжал военную службу. Осудил «резню Монтехурра», подробно рассказал о ходе её подготовки и осуществления. Активно защищал демократическую законность при попытке ультраправого переворота 23 февраля 1981 года[11].
Сикст Энрике де Бурбон-Парма (одно время именовавшийся своими сторонниками Сикстом Энрике I) покинул Испанию, продолжая руководить из-за границы правым крылом карлистов. Он путешествовал по Латинской Америке, затем прибыл во Францию, где проживает по сей день. Занимает ультраконсервативные традиционалистские позиции, критикует модернистские тенденции в католицизме. Карлистские традиционалисты рассматривают его как регента и Abanderado de la Tradición (знаменосца Традиции).
Карлос Уго де Бурбон-Парма в 1977 году баллотировался в испанский парламент, однако карлистская партия не добилась успеха на выборах. Был принят королём Хуаном Карлосом. Оставив публичную политику, сосредоточился на преподавательской деятельности и представительстве дома Парма-Бурбон. Неоднократно посещал Наварру. Скончался в 2010 году.
Политические последствия
Мануэль Фрага Ирибарне охарактеризовал «резню Мотнехурра» лишь как эпизод «борьбы между братьями». Однако практически все эксперты и комментаторы рассматривают это событие в контексте общеполитического противостояния в Испании времён перехода к демократии.
Карлистская партия окончательно раскололась и вскоре потерпела поражение на выборах. В качестве связующего элемента общенациональной левой коалиции она не состоялась. Идеология левого карлизма сошла на нет. Таким образом, «операция „Реконкиста“», составной частью которой была акция 9 мая 1976 года, осуществилась успешно.
Левые силы Испании, включая еврокоммунистическую компартию, отказались от радикализма и признали парламентарную монархию (с другой стороны, крайне правые сторонники франкизма и фалангизма быстро маргинализировались). Переход Испании к демократии осуществился в рамках западной модели. В 1986 году, при социалистическом правительстве, Испания вступила в НАТО. Это можно расценить как конечный успех «Гладио» на данном направлении.
Погибшие 9 мая 1976 года Рикардо Гарсиа Пельехеро и Аньяно Хименес Сантос в ноябре 2003 года официально признаны жертвами терроризма и посмертно награждены Золотой медалью Наварры.
Ежегодные карлистские торжества на горе Монтехурра продолжают проводиться.
См. также
Напишите отзыв о статье "Столкновения на горе Монтехурра"
Примечания
- ↑ Carlos Hugo de Borbón-Parma. La vía carlista al socialismo autogestionario (1977)
- ↑ [elpais.com/elpais/2010/08/18/actualidad/1282119424_850215.html Fallece el príncipe Carlos Hugo de Borbón-Parma, dirigente de los carlistas]
- ↑ [www.geocities.ws/montejurra1976/donsixtoacarloshugo.html Secretaría Política de S.A.R. Don Sixto Enrique de Borbón]
- ↑ [www.eka-partidocarlista.com/asesinatos.htm MONTEJURRA: LA OPERACIÓN RECONQUISTA Y EL ACTA FUNDACIONAL DE LAS TRAMAS ANTITERRORISTAS]
- ↑ Diego Carcedo, «Sáenz de Santamaría: el general que cambió de bando», ISBN 84-8460-309-1
- ↑ [elpais.com/diario/2006/05/09/espana/1147125625_850215.html Montejurra 76, cuando la fiesta se tiñó de sangre]
- ↑ [partidocarlista.com/?page_id=54 Montejurra 1976]
- ↑ [elpais.com/diario/1987/03/30/internacional/544053606_850215.html Un hombre 'clave' en la conexión entre servicios secretos españoles y la guerra 'sucia' contra ETA]
- ↑ [www.noticiasdenavarra.com/2012/01/16/politica/navarra/fraga-y-montejurra76-35-anos-de-lucha Manuel Fraga y Montejurra 1976, más de 35 años de lucha]
- ↑ [www.eka-partidocarlista.com/JoaquinCubero.htm MONTEJURRA 1976. UN INTENTO DE INTERPRETACIÓN]
- ↑ [interaffairs.ru/read.php?item=665 Юрий Немцев. Один день из истории: 23 февраля 1981 года, Испания]
Отрывок, характеризующий Столкновения на горе Монтехурра
– Федор, а ты мелу мне достань.Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
