Резня в Сабре и Шатиле

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Са́бра и Шати́ла (араб. صبرا وشاتيلا‎) — лагеря палестинских беженцев, расположенные в Западном Бейруте. 16 и 17 сентября 1982 года, в период гражданской войны в Ливане и в ходе Ливано-израильской войны 1982 года члены ливанской фалангистской партии Катаиб, бывшие союзниками Израиля, провели в лагерях беженцев Сабра и Шатила</span>ruen в предместье Бейрута военную операцию по поиску и уничтожению палестинских боевиков.

Резня произошла после того, как 14 сентября 1982 года был убит президент Ливана — христианин Башир Жмайель и ещё 26 человек, которых, по предположению фалангистов, убили члены Организации Освобождения Палестины (ООП). На следующее утро 15 сентября, израильские войска, вопреки ранее достигнутым договорённостям между США и Израилем[1][2], заняли Западный Бейрут (США ранее гарантировали ООП безопасность гражданских лиц западного Бейрута и что израильские войска туда не войдут).

К этому моменту, силы ООП покинули Бейрут в соответствии с международными договоренностями, предусматривающими их полную эвакуацию и под наблюдением международных вооруженных сил. Несмотря на это, ряд источников утверждает, что в лагерях оставалось ещё много боевиков ООП.

Фалангисты были союзниками израильтян и в ходе захвата Западного Бейрута[3] и планирования зачистки лагерей от предполагаемо находящихся там боевиков, действовали в координации с ними[3]. Израильтяне обеспечивали оцепление лагерей во время резни. Роль Израиля в резне является неоднозначной и широко обсуждается.

В Сабре и Шатиле погибло, по разным оценкам, от 700 до 3500 (Капелюк[4][неавторитетный источник?]) человек. Комиссия Кахана приводит мнение израильской военной разведки, согласно которому количество жертв могло составить 700—800 человек, и данные о том, что к 30 сентября ливанскими Красным крестом, армейскими медицинскими подразделениям и службой гражданской обороны в лагерях были обнаружены 460 тел погибших, большей частью — мужских. Более 30 из них были сирийцами, иракцами или другого происхождения. Также были опознаны тела 15 ливанских и палестинских женщин и 20 детей[5].

В некоторых публикациях утверждается[6][7] что поводом к резне послужила месть за массовое убийство мирного населения в христианском городе Дамур, устроенное отрядами Организации освобождения Палестины и их союзниками в 1976 году[5], а также за убийство Башира Жмайеля, христианина-маронита, избранного президентом Ливана, но не успевшего вступить в должность.

Существуют спорныеК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3532 дня] утверждения очевидцев, что резня была спровоцирована сирийской разведкой, или что израильские солдаты принимали непосредственное участие в резне.





Исторический фон

Гражданская война в Ливане

С 1975 года по 1990 год в Ливане шла гражданская война между рядом общинных милиций и политических партий про- и антиправительственного толка, попеременно поддерживаемых разными иностранными государствами. В войне принимали активное участие палестинские организации, вставшие на сторону антиправительственной коалиции «Национально-патриотические силы», объединявшей в своем составе различные партии и группировки, в основном, состоявшие из мусульман[8] и организаций левацкого толка. В результате противоборства этих групп произошло несколько случаев массового убийства гражданского населения, в результате которых погибли тысячи человек. Так, 18 января 1976 года христиане-фалангисты, взяли штурмом Карантину (мусульманский квартал Бейрута, контролируемый ООП), в сопутствующей резне погибло более 1000 человек, включая мирных жителей. Боевики ООП в свою очередь через 2 дня 20 января 1976 года захватили христианский город Дамур, в ходе атаки и в последовавшей за ней резне погибло 584 человека. В августе того же года фалангисты после длительной осады захватили палестинский лагерь беженцев Тель аль-Затаар, являвшийся главной военной базой палестинцев в христианском Восточном Бейруте, где во время штурма и в последовавшей за ним резне погибло по разным оценкам от 1500 до 3000 палестинцев[9].

Находящийся в состоянии гражданской войны Ливан был частично оккупирован сирийскими войсками, переместившими лагеря боевиков ООП, с которыми на первом этапе войны сирийцы воевали, в южную часть Ливана — на границу с Израилем.

Ливанская война (1982)

Присутствие ООП в Ливане стало сильным дестабилизирующим фактором в конце 1970-х годов. Южный Ливан контролировался вооружёнными отрядами ООП, лагеря беженцев превратились в тренировочные базы боевиков. В течение ряда лет с баз в Южном Ливане совершались обстрелы и террористические нападения на Израиль. Израиль отвечал авианалётами и ограниченными наземными операциями.

6 июня 1982 года, в ответ на покушение палестинских террористов из враждебной ООП организации ОАН на израильского посла в Лондоне Шломо Аргова, Израиль начал операцию «Мир Галилее».

1 сентября 1982 года после ожесточённых боёв в районе Бейрута, вооружённые силы ООП покинули Ливан под наблюдением международных сил в рамках договорённостей с Израилем. Израиль в ответ обязался не вводить войска в населённый палестинцами и мусульманами Западный Бейрут. США дали гарантию безопасности оставшихся в Ливане палестинских гражданских лиц.

15 сентября, после убийства 14 сентября Башира Жмайеля, ливанского христианина, выбранного менее чем за месяц до этого президентом Ливана, израильские войска, вопреки ранее заключённым договорённостям, вошли в Западный Бейрут. Ливанские христиане считали, что в гибели Жмайеля виноваты палестинцы.

Лагеря Сабра и Шатила

Лагеря Сабра и Шатила были созданы после того, как большая часть арабского населения Палестины покинула свои дома в результате арабо-израильской войны 1947—1949 годов. После войны Израиль реквизировал земли и дома беженцев и запретил им возврат на территорию Израиля. Ливанское правительство отказалось предоставить беженцам гражданство и социально-экономические условия их проживания были крайне низкими.

В 1970 году, после попытки создать в Иордании «государство в государстве», боевики ООП были изгнаны из Иордании и перебрались в Ливан. Их базами стали лагеря беженцев в том числе Сабра и Шатила. Появление в Ливане палестинских боевиков дестабилизировало конфессионально-этнический состав этой страны, что сыграло не последнюю роль в начале многолетней гражданской войны в Ливане.

Согласно ряду источников, лагеря Сабра и Шатила были главным тренировочным центром международного терроризма. Большинство террористов со всего мира (Красные бригады из Италии, Фракция Красной Армии из Германии, Баскская ЭТА, Ильич Рамирес Санчес, Абу Нидаль, исламисты из Ирака, Ливии, Йемена, Египта, Алжира) обучались там у специалистов ООП захвату самолетов, использованию пластиковой взрывчатки и подрыву автомобилей в Европе, и по всему миру против представительств США и Израиля. Многие ливанцы, захваченные боевиками ООП, не вышли живыми из этих лагерей[10][11][12][13][14]. Будучи представителем враждебной палестинцам партии в гражданской войне в Ливане, Наджар так же заявляет что резня в Сабре и Шатиле «не была ошибкой, но представляла из себя невозможность со стороны христианской общины и далее терпеть своё истребление и запланированный геноцид». Найджар пишет:

Действия Арафата в Ливане нельзя назвать иначе как варварством. Христианам отрубали головы, юных девушек насиловали, детей и их родителей убивали прямо на улицах. Палестинцы нападали на христиан, не делая различий между мужчинами и женщинами, взрослыми и детьми. Они считали своими врагами всех христиан и убивали их, невзирая на возраст и пол[15].

Согласно А. Клейну, есть основания полагать, что в сентябре 1982 года в лагерях Сабра и Шатила был убит Мохаммед Сафади, один из трёх террористов «Чёрного сентября», который участвовал и выжил в теракте на Мюнхенской олимпиаде в 1972 году[16].

Фалангисты

Фалангисты принадлежали к националистической ливанской христианской партии «Ливанские Фаланги». Партия была основана в 1936 году Пьером Жмайелем. Партия играла значительную роль в политике страны, придерживаясь прозападного курса. Во время вооружённых столкновений 1958 года фалангисты в союзе с партией дашнаков защищали президента страны Камиля Шамуна против блока мусульманско-левых организаций во главе с Камалем Джумблатом. В 1968 году фалангисты вместе с Национально-Либеральной партией Ливана и партией Национальный Блок образовали т. н. «Тройственный альянс», располагавший 30 местами из 99 в парламенте Ливана. Позже Национальный Блок вышел из альянса, будучи несогласным с Каирским договором 1969 года.

13 апреля 1975 года фалангисты расстреляли автобус с 26 палестинцами, в ответ на покушение на своего лидера Пьера Жмайеля со стороны палестинских боевиков[17]. Этот инцидент вызвал многолетнюю гражданскую войну в Ливане[18]. В 1980 году, в результате покушения на сына шейха Пьера — Башира Жмайеля, командовавшего объединённой христианской милицией «Ливанские силы», погибла его 18-месячная дочь Майя и ещё 7 человек[19].

С начала гражданской войны в Ливане израильская сторона наладила тесные связи с фалангистами и снабжала их вооружением, униформой и прочими материалами. За связь израильской стороны с фалангистами отвечал Моссад[3]. В 1982 году фалангисты горячо поддержали израильское вторжение в Ливан. Однако, отказались принимать участие в боевых столкновениях израильской армии с палестинцами и левыми организациями[20] . В интервью израильскому телевидению глава партии фалангистов шейх Пьер Жмайель на вопрос о том, почему фалангисты не принимают участия в вооружённых действиях, заявил, что они не хотят стать чужаками в арабском мире. Открыто на стороне израильтян выступила ливанская националистическая организация «Стражи Кедра» во главе со своим лидером Этьеном Сакером. Во время наступления на юге страны израильские войска тепло встречались как христианским, так и мусульманским (в основном, шиитским) населением, уставшим от постоянного произвола со стороны палестинских организаций[21] [22]. По данным комиссии Кахана, начальник израильского генштаба Эйтан дал фалангистам указание воздерживаться от участия в боях, поскольку опасался, что они будут мстить мирному населению. Руководство фалангистов полагало, что палестинские беженцы ставят под угрозу положение христиан в Ливане (с политической и демографической точек зрения), и выступало за их выдворение из страны, в том числе и используя насилие. После израильского вторжения в Ливан, фалангисты носили израильскую военную форму с эмблемой, включающей надпись «Ketaib Lubnaniyeh» и изображение кедра[3].

Мнения о наличии боевиков ООП в Сабре и Шатиле

ООП заявила, что её боевики полностью покинули Бейрут за две недели до резни в соответствии с договорённостями. Однако обстрелы израильских войск в процессе окружения лагерей и ряд свидетельств показывают, что в день операции в лагерях было некоторое количество вооружённых людей с палестинской и ливано-мусульманской стороны.

Их количество и принадлежность являются предметом дискуссии. В частности, после убийства Жмайеля Ариэль Шарон заявлял, что ООП оставила в Западном Бейруте 2-3 тысячи боевиков[2]. Израильские журналисты Зеэв Шифф и Эхуд Яари в книге «Israel’s Lebanon War», писали, что перед началом операции, в лагерях могли оставаться до 200 вооружённых и хорошо оснащённых боевиков, базировавшихся в подземных бункерах, сооруженных ООП за предыдущие годы.[23] Информацию о наличии боевиков ООП в Сабре и Шатиле, а также хорошо замаскированных подземных укреплений, подтвердил неоднократно бывавший в этих лагерях союзник ООП, известный международный террорист Ильич Рамирес Санчес[24]:

В Шатиле подземные укрытия не были обнаружены ливанскими силами и бойцы Народного фронта в Шатиле пережили бойню… Они были в Шатиле, были под землей. В Сабре этого не было, и там действительно перебили немало народу.

Наличие боевиков в Сабре и Шатиле подтвердила также израильская комиссия Кахана. В отчёте говорится, что:[3]

Согласно информации из разных источников террористы не выполнили своих обязательств эвакуировать все свои силы из Западного Бейрута и сдать своё оружие армии Ливана, но оставили в Западном Бейруте по различным оценкам примерно 2000 бойцов, а также много складов оружия.

На момент входа фалангистов в лагеря беженцев там находились силы вооружённых террористов. Мы не можем определить размеры этих сил, но у них имелись разные виды оружия.

Возможно определить, что эти силы вооружённых террористов не были вывезены во время общей эвакуации, но остались в лагерях с двумя целями. А именно: для возобновления подпольной террористической активности в более поздний период и для защиты гражданского населения, оставшегося в лагерях. Надо иметь в виду, что в результате вражды преобладающей между различными сектами и организациями, населению без военной защиты грозила резня.

По данным комиссии в Западном Бейруте осталось также 7000 членов левой милиции «Mourabitoun», союзников ООП, эвакуацию которых соглашение не предусматривало[3].

Журналист Дональд Нефф считает, что утверждения о боевиках ООП в Сабре и Шатиле — это выдумка израильской стороны[25][неавторитетный источник?]. По утверждениям палестинских свидетелей и данным некоторых журналистов, лагеря пыталась защитить малочисленная и плохо вооружённая группа палестинцев и ливанцев[26][27].

Ход событий

15 сентября в 6:00 армия Израиля вошла в Западный Бейрут. Согласно отчету Кахана, вначале вооруженного сопротивления не было, но через несколько часов завязались бои с находящимися в городе вооруженными боевиками. В результате 3 солдата погибли и более 100 были ранены. В процессе окружения и блокирования кварталов Сабра и Шатила, из восточной части Шатилы был открыт сильный огонь. Один израильский солдат был убит и 20 ранено. В течение этого дня, и в меньшей степени, 16-17 сентября, из Сабры и Шатилы неоднократно открывался огонь из РПГ и легкого стрелкового оружия по командному пункту и солдатам окружавшего лагеря батальона. Израильтяне в ответ обстреливали лагеря из артиллерии[5].

Факты о потерях армии, приведенные комиссией Кахана, отрицают некоторые журналисты (см.ниже[уточнить]), утверждающие, что обстрела израильтян не было, и что израильтяне обстреливали беззащитные лагеря. Израильский историк Бенни Моррис пишет, что вход израильтян в западный Бейрут «практически не встретил сопротивления», так как силы Сирии и ООП покинули город месяцем ранее[28].

В этот же день израильское командование обратилось к руководству ливанской армии с просьбой о зачистке лагерей от находящихся там по его мнению террористов, но после консультаций с премьер-министром Ливана Ваззаном, руководство ливанской армии отвергло это предложение[29]. После этого Шарон и начальник генерального штаба Израиля Эйтан решили использовать для этой операции фалангистов[2]. Использование фалангистов объяснялось, в том числе, стремлением уменьшить потери ЦАХАЛа в Ливане, желанием пойти навстречу общественному мнению в Израиле, не удовлетворенному тем, что фалангисты только «пожинают плоды» войны, не принимая в ней участия, и возможностью использовать их профессионализм в выявлении террористов и тайников с оружием[5]. Шарон, Эйтан и руководство фалангистов обсудили детали операции, которое получила кодовое название «Железный ум» («The iron Mind»)[2].

Роберт Марун Хатем (Robert Hatem), который был в то время начальником службы безопасности Хобейка (руководителя фалангистов), написал в 1999 г. спорную (см.ниже) неофициальную биографию своего шефа «From Israel to Damascus», запрещенную в Ливане. В ней он пишет[30]:

  • "После полудня 16 сентября 1982 г. до того, как ливанские военные вошли в лагеря беженцев, «Шарон дал четкие указания Хобейка принять необходимые меры, чтобы его люди держались в рамках закона». Несмотря на это, Хобейка отдал свой собственный приказ: «Полное истребление… Лагеря должны быть стерты [с лица земли]».

Согласно данным Ynetnews :

  • «Во время совещания представители ЦАХАЛя подчеркнули, что гражданское население не должно пострадать»[31].

16 сентября в 6 часов вечера, в соответствии с планом, отряды фалангистов, в общей сложности около 200 человек[32], зашли в кварталы Сабра и Шатила с целью «зачистки террористов ООП». Израильские солдаты обеспечивали оцепление и запускали осветительные ракеты.

Согласно Моррису, перестрелка между фалангистами и жителями лагерей затихла практически сразу после входа фалангистов в лагерь — в 6 часов вечера. Силы фалангистов разбились на мелкие отряды и передвигались от дома к дому, убивая их жителей. Резня продолжалась без перерыва в течение почти 30 часов. Многие жители лагерей спали в ночь начала резни, не зная, что в лагере находятся фалангисты. Звуки перестрелки не пугали их так как стали привычными в предшествовавшие дни[33].

Вскоре стали поступать сообщения о происходящей в лагере резне гражданских лиц… На второй день резни фалангисты ворвались в госпиталь Акка, расположенный внутри лагерей, сообщается, что они убивали там пациентов, изнасиловали и убили двух медсестер и надругались над их трупами (Куртис[34][неавторитетный источник?]). Затем жителей лагеря доставляли на стадион, расположенный неподалеку. Согласно палестинским свидетельствам, по прибытии туда мужчинам велели ползти по земле и тех, кто полз быстро, убивали на месте, потому что это могло свидетельствовать, что они боевики (Пеан[26]).

17 сентября Два израильских журналиста независимо друг от друга потребовали комментариев по поводу поступающих сообщений о резне гражданских лиц у Ицхака Шамира и Шарона, но не получили ответа[2]. Израильский журналист Зеев Шифф попробовал получить через министра Ципори комментарии по поводу полученного им сообщения о резне гражданских лиц у Ицхака Шамира, но ответа не получил[5].

Фалангисты оставались в Сабре и Шатиле до 8 утра 18 сентября. В 9 утра того же дня попавшие в лагерь израильские и иностранные журналисты обнаружили в нём сотни трупов.

Согласно сообщениям израильских журналистов Зеева Шиффа и Эхуда Яари:

Кроме массового убийства целых семей, фалангисты позволяли себе ужасные виды садизма, например, вешали активированную гранату на шею жертвы. В одном наиболее ужасном акте варварства ребёнок был забит насмерть ногами человеком, носящим ботинки с шипами. Вся деятельность фалангистов в Сабре и Шатиле, как казалось, была целиком направлена против гражданских лиц.

У нас имеется много описаний изнасилований, изнасилований беременных женщин, у которых был вырезан после этого плод, женщин с отрубленными руками, серьги вырывались из ушей.[2]

Неизвестное количество неопознанных трупов было закопано фалангистами с помощью бульдозеров во рвах на пустыре в южной части лагерей[35].

Обвинения в адрес ЦАХАЛа и ШАБАКа

В своей статье[34] Ричард Куртис[неавторитетный источник?], исполнительный директор организации «American Educational Trust», издающей «Washington Report on Middle East Affair» утверждает:

  • 15 сентября … израильские войска подвергали спорадическим артиллерийским обстрелам лагеря Сабру и Шатилу, несмотря на то, что оттуда не было ответного огня, так как последние защитники из ООП были эвакуированы две недели назад, и все виды вооружения, более чем пистолеты, были тогда же изъяты.

(хроника боев и потери ЦАХАЛя, приведенные в отчете Кахана, а также приводимые рядом источником данные о возможно неэвакуированных боевиках ООП (см. выше) опровергают написанное Куртисом).

  • днем 16 сентября [ещё до начала резни] из лагеря вышли 5 старейшин с белым флагом, которые хотели просить израильтян прекратить обстрелы лагерей из артиллерии. Но четверо из парламентеров были убиты у блокпоста израильской армии (источники не определяют кем конкретно). Эти же данные, независимо от Куртиса, приводят двое западных журналистов, находящихся в Бейруте в 1982 году — левые активисты и давние критики Израиля Ralph Schoenman[неавторитетный источник?] и Mya Shon[неавторитетный источник?][36].

Опрошенные ими жители лагеря утверждали, что убитые парламентёры хотели разъяснить израильтянам, что 1) лагеря находятся в состояни полной капитуляции и 2) что в лагерях нет оружия, так как оно было передано многонациональным силам за две недели до этого.[37].

  • По данным Куртиса, израильские солдаты не выпускали из зоны оцепления группы женщин, пытавшихся спастись от фалангистов.

Следует отметить, что организацию «American Educational Trust» Антидиффамационная лига (АДЛ) определила как антиизраильскую[38], а самого Куртиса — в числе выступавших в Liberty Lobby[39], по определению АДЛ — наиболее активной и влиятельной антисемитской организации в США.

Пьер Пеан из газеты Ле Монд пишет :

  • «По свидетельствам палестинцев, израильские солдаты принимали участие в арестах, грабежах, избиениях и расстрелах непосредственно рядом с лагерями и внутри них. Согласно этим же свидетельствам, часть мужчин, детей и подростков мужского пола, арестованные израильтянами, позже оказались убитыми»[26].

Пример свидетельства:

  • «… я не знаю, говорили ли они на иврите, но я точно уверена, что они были израильтянами, так как носили форму, отличную от ливанской, и не знали арабского»[26].

Клаус Ларсен, корреспондент газеты «Ланг оф фольк» (Дания) также написал о том, что нижние чины израильской армии находились на территории лагеря вместе с фалангистами. В качестве доказательства он привел не только свидетельства выживших свидетелей-палестинцев, но и переданные ими вещественные доказательства: найденные в развалинах документы сержанта ЦАХАЛ Б. Хаима (удостоверение личности № 5731872) и солдатский знак № 3350074[40][неавторитетный источник? 4832 дня].

Израильская комиссия Кахана (см. ниже) полностью отвергла (назвав их безосновательной клеветой) обвинения в непосредственном участии израильских военных в резне, в том числе, и обвинения Ларсена. Комиссия представила доказательства того, что сержант Бенни Хаим Бен-Йосеф, чьи документы были найдены в лагере Сабра 22 сентября, был ранен 15 сентября в результате обстрела из лагеря и эвакуирован в Израиль. Его загоревшаяся куртка, в которой был пакет с документами, была сброшена медработником на дорогу, поскольку в ней находились и могущие взорваться гранаты.[3]

Обвинения в адрес Сирии и сирийской разведки

По мнению Роберта Маруна Хатема, резню организовал его шеф, Элие Хобейка, по указанию сирийской разведки с целью скомпрометировать Израиль.

Роберт Марун Хатем по кличке «Кобра», в то время телохранитель командира фалангистов Эли Хобейки, в своей книге «From Israel to Damascus» утверждал, что последний, будучи сирийским агентом, специально, вопреки инструкциям израильского военного командования, устроил резню мирных людей с целью скомпрометировать Израиль.[41]

Обвинение Хатема подтверждается тем фактом, что Хобейка после резни много лет жил в Ливане и даже был министром в просирийском правительстве страны. Ни ООП (изгнанная из Ливана в 1982 году), ни Сирия, ни их мусульманские союзники в Ливане не преследовали Хобейку, несмотря на его непосредственное участие в резне. Более того, Сирия осуществляла охрану Хобейки до 2001 года (Салех аль-Наами, ХАМАС)[42].

Убийство Хобейки 25 января 2002 года, за три дня до вылета в Брюссель в связи с предполагавшимся судом о расследовании роли Шарона в резне, породило множество толкований (см. раздел «Убийство Элие Хобейки»).

Комиссия Кахана

После того как стали известны подробности резни, израильская оппозиция потребовала расследовать степень ответственности Израиля за происшедшее. 24 сентября в Тель-Авиве состоялась демонстрация (по различным оценкам — от 200 до 400 тысяч участников) с требованием отставки главы правительства Бегина и министра обороны А. Шарона и назначения судебной комиссии[2][43]. Это была одна из наиболее массовых акций протеста в истории Израиля, в которой участвовало почти 10 % населения страны[44].

Сперва правительство Бегина заявило, что Израиль не несет никакой ответственности за резню. Было выпущено заявление правительства, где все обвинения в адрес Израиля назывались «кровавым наветом» и антисемитизмом. «Гои убивают гоев, а евреи виноваты!», — заявил Бегин на заседании правительства и отказался отправлять Шарона в отставку.[2]

Газета «Давар»[45] (орган оппозиционной рабочей партии МАПАМ), с самого начала занявшей резко отрицательную позицию по отношению к войне[46], писала:

"Преступление, которое было подготовлено теми, кто совершил резню в Дейр-Ясине [Бегин][47] и командовал рейдом на Кибию [Шарон]…. позорит сегодня целую нацию[2].

Из-за растущего недовольства внутри Израиля, несмотря на сопротивление многих министров, полагавших, что расследование принесёт вред стране, премьер-министр Менахем Бегин создал 29 сентября 1982 независимую комиссию под руководством Председателя Верховного суда Израиля Ицхака Кахана.

В отчете комиссии[5] говорится, что резня произведена арабами против арабов, и что ни один израильский солдат или прямой союзник Израиля (имелись в виду части Армии Юга Ливана) не принимал в ней участие.

В то же время комиссия сочла, что министр обороны Ариэль Шарон проявил халатность, не учтя возможность мести со стороны христиан-фалангистов и предоставив их вооружённым отрядам возможность свободно и бесконтрольно передвигаться по территории. Комиссия рекомендовала Шарону «сделать личные выводы» (Шарон был вынужден подать в отставку с поста министра обороны). Комиссия также нашла неудовлетворительными действия начальника Генерального штаба Рафаэля Эйтана, начальника военной разведки Иехошуа Саги (уволен с должности) и директора «Моссад» Нахума Адмони. Вина последнего была признана незначительной. Кроме того, комиссия выдвинула претензии к министру иностранных дел Ицхаку Шамиру, который не обратил внимания на информацию, переданную ему министром Мордехаем Ципори сразу после начала резни в Сабре и Шатиле[48].

После отчёта комиссии кабинет министров проголосовал за отставку Шарона с поста министра обороны, хотя у него остался пост министра без портфеля.

Отчет комиссии Кахана был оценен в США и западной Европе как значительный пример самокритики в демократическом государстве.

Министр внутренних дел Франции отметил:

  • «Этот отчет делает честь Израилю и дает миру новый урок демократии.»

«La Stampa»:

  • «Трудно найти другой такой народ, находящийся в состоянии войны, который бы позволил себе быть предметом такой открытой самокритики»[49]

Главарь фалангистов Хобейка жаловался, что его не допросили и он «не смог доказать свою невиновность»[50].

Попытки судебных преследований Ариэля Шарона

Спустя полгода после резни, журнал «Тайм» спорно проинтерпретировал заключения комиссии Кахана, утверждая, что Шарон «посоветовал» фалангистам отомстить таким образом (то есть резнёй). Шарон подал в суд на «Тайм» за клевету. Присяжные признали, что журнал оклеветал Шарона и повредил его репутации, но для формального выигрыша дела общественным деятелем требовалось также доказать, что редакция действовала со злостным умыслом и пренебрежением к истине — этот пункт иска доказан не был.[51][52]

В 2001 году в бельгийском суде родственники убитых в 1982 году в Бейруте предприняли безуспешную попытку привлечь Шарона к ответственности в качестве военного преступника[53][54]. Дело было подано в бельгийский суд, поскольку в 1993 году в Бельгии был принят закон, позволяющий судить за военные преступления, совершенные в любом месте мира. Суд принял дело к рассмотрению, однако позже отклонил его, так как согласно бельгийскому закону от 1876 года обвиняемый должен быть в Бельгии во время совершения преступления или во время суда над ним. Ряд источников полагает, что это было скорее политическое, чем юридическое решение[55][56].

Убийство Элие Хобейки

Хобейка, командир фалангистов, «отличившихся» в Сабре и Шатиле, был убит 25 января 2002 года за три дня до своего вылета в Брюссель, где хотели на его показаниях построить обвинение против Ариэля Шарона. Он погиб при взрыве машины, при этом было убито ещё 5 человек. Ответственность за взрыв взяла на себя ранее неизвестная ливанская антисирийская группа, однако это сообщение вызвало у многих сомнение.

Один из бывших помощников Хобейки также был убит вместе с женой неизвестными из пистолета с глушителем в Бразилии, а другой погиб при странных обстоятельствах, врезавшись на машине в дерево в Нью-Йорке. Оба погибли в преддверии слушаний в Бельгии примерно в одно время с Хобейкой, один 31 января 2001 года, а второй 22 марта 2002 года.

Версия о вовлеченности Сирии

По утверждению В. Мостового, не подтвержденному иными источниками, адвокат Хобейки выступил на пресс-конференции, где буквально дословно сказал следующее:

  • «Мой клиент говорил мне что скажет правду: Шарон не отдавал приказа о массовой расправе… Христиане вошли в лагеря палестинских беженцев, потому что узнали, что Арафат оставил там сотни своих бандитов с оружием, и они обстреливали фалангистов и солдат Шарона».

Адвокат считал, что Хобейка был убит потому, что его показания не устраивали «террористическую Организацию Освобождения Палестины, её лидера Я. Арафата и сирийскую разведку».[57][неавторитетный источник?]

Бельгийский сенатор, Винсент ван Квикенборн (Vincent Van Quickenborne), посетивший Хобейка перед убийством, сообщил в интервью телеканалу Аль-Джазира 26 января 2002 г., что Хобейка сказал ему, что не планирует обвинять Шарона в ответственности за резню. Хобейка также заявил, что и сам полностью невиновен, так как «не был в тот день в Сабре и Шатиле». Квикенборн не исключает возможности, что Хобейка сказал, что не собирается обвинять Шарона, опасаясь за свою жизнь.[30][50][58].

Журналист газеты Хаарец Цви Барель и некоторые видные фигуры в Ливане считали, что за убийством Хобейки стоит Сирия, опасавшаяся раскрытия её роли в резне[59].

Согласно «The World Lebanese Cultural Union», после терактов 11.09 в США Хобейка попытался предложить ЦРУ свои услуги в поимке Мугния, бывшего начальника спецслужб террористической организации «Хизбалла». После этого, в конце 2001 года, сирийцы полностью прекратили охрану Хобейка, поручив юридическим инстанциям Ливана предпринять соответствующие акции против него, или, как минимум, пригрозить ими[60].

Версия о вовлеченности Израиля

Министр внутренних дел Ливана[58] и арабская пресса обвинили в убийстве Хобейки Израиль и Ариэля Шарона, который в то время был министром обороны Израиля. По мнению арабской прессы, таким образом израильские спецслужбы заставили замолчать основного свидетеля участия Шарона в проведение резни. Газета The Daily Star писала, что Хобейка рассказал её редактору, что сделал и передал своим адвокатам на случай своей смерти аудиозапись, в которой изобличается роль Шарона в резне, «еще большая чем принято считать»[58][61]. Однако по состоянию на декабрь 2013 года никаких сведений о публикации подобной аудиозаписи нет.

В ответ на обвинения арабской прессы в убийстве Хобейки Шарон заявил «С нашей точки зрения, у нас нет никакой связи с этим делом вообще, и это даже не стоит того, чтобы комментировать»[58].

Международная реакция

Совет Безопасности ООН осудил резню[62]. В резолюции Генеральной Ассамблее ООН резня в Сабре и Шатиле квалифицируется как акт геноцида[63].

Президент США Роналд Рейган сказал, что он пришёл в ужас от этого нападения и заявил, что «Все порядочные люди должны разделять наше возмущение и отвращение»[64].

Международная общественность возложила ответственность за резню гражданских лиц на Израиль, чьи войска обеспечивали оцепление лагерей, но не принимали непосредственного участия в резне. Согласно этому мнению, резня стала возможной при бездействии местных израильских командиров и высшего военного командования.

По мнению ряда источников, с течением времени тот факт, что в Сабре и Шатиле арабы убивали арабов, в мире был забыт, а в убийствах обвиняли Израиль.[6][неавторитетный источник?][51][неавторитетный источник?][65].

Ряд источников полагает, что резня в Сабре и Шатиле получила незаслуженно большое внимание именно из-за вовлечённости Израиля. Такого мнения, в частности, придерживаются учёные из Института экономики переходного периода.[66]

Другие, наоборот, считают, что международная реакция и реакция западной прессы на события в Сабре и Шатиле была недостаточной[67][неавторитетный источник?].

При этом, когда в мае 1985 года мусульманские боевики атаковали лагеря Шатилу и Бурдж эль-Бараджна и, согласно источникам ООН, 635 человек было убито и 2,500 ранено, общественных протестов и расследования, подобных резне 1982 года, отмечено не было[68] Не вызвало международных протестов в адрес какой-либо из участвующих сторон и двухлетнее взаимное истребление сторонников просирийской шиитской организации Amal и ООП, в котором погибли более 2000 человек, включая множество мирных жителей. Международная реакция была минимальной также и в октябре 1990 года, когда сирийские войска захватили контролируемые христианами районы Ливана и за восемь часов столкновений были убиты 700 христиан.[69]

Йехуда Авнер[70], директор неправительственной организации MESI, бывший сотрудник канцелярий пяти премьер-министров Израиля (Леви Эшколь, Голда Меир, Ицхак Рабин, Менахем Бегин и Шимон Перес) и бывший посол Израиля в Англии и Австралии, отмечает правоту Бегина, написавшего в 1982 году сенатору США Алану Грэнстону (Alan Cranston):

  • «Первым, ужасающим, фактом является то, что арабы убили арабов. Вторым — то, что израильские солдаты остановили кровавую бойню. И третий заключается в том, что если нынешняя клеветническая кампания против Израиля будет продолжаться и дальше без возмущенной реакции приличных людей, да — возмущенной, то в течение нескольких недель или месяцев останется только всеобщее мнение, что именно израильские военные совершили эти ужасные убийства».

«Просто сделайте поиск в интернете», — пишет Авнер. «Подумайте о гневных откликах по результатам второй Ливанской войны 2006 года в свете первой 1982 года. Парадокс торжествует»[65].

В искусстве

В 2008 году израильский режиссёр Ари Фольман снял анимационный фильм «Вальс с Баширом», повествующий о войне в Ливане и событиях в лагерях Сабра и Шатила. Фильм представляет собой серию интервью с солдатами армии Израиля, ставшими участниками войны и свидетелями резни.

Напишите отзыв о статье "Резня в Сабре и Шатиле"

Примечания

  1. «in violation of U.S.-Israeli agreements»
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [books.google.co.il/books?id=6T_Ff6Ra57sC&pg=PA225&lpg=PA227&dq=In+addition+to+the+wholesale+slaughter+of+families&source=bl&ots=E6IxU-mw8Y&sig=ji1LPsBUCr7pFdEEenqC_INeCEQ&hl=en&ei=6OSRSvy-IZHbjQfgkuyADg&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=2#v=onepage&q=&f=false How Israel won. A concise history of Arab-Israeli Conflict. Baylis Thomas стр 225—227]
  3. 1 2 3 4 5 6 7 [www.mfa.gov.il/MFA/Foreign%20Relations/Israels%20Foreign%20Relations%20since%201947/1982-1984/104%20Report%20of%20the%20Commission%20of%20Inquiry%20into%20the%20e Report of the Commission of Inquiry into the events at the refugee camps in Beirut, 8 February 1983 (Отчет Комиссии Кахана)]  (англ.)
  4. Amnon Kapeliouk, translated and edited by Khalil Jehshan [web.archive.org/web/20040523013020/www.geocities.com/indictsharon/Kapeliouk.doc Sabra & Chatila: Inquiry Into a Massacre] (Microsoft Word doc)
  5. 1 2 3 4 5 6 [www.mfa.gov.il/MFA/Foreign%20Relations/Israels%20Foreign%20Relations%20since%201947/1982-1984/104%20Report%20of%20the%20Commission%20of%20Inquiry%20into%20the%20e Israel MFA 104 Report of the Commission of Inquiry into the events at the refugee camps in Beirut]
  6. 1 2 [www.chayka.org/article.php?id=2181 Сабра и Шатила: одна ложь, которая потрясла мир]
  7. [www.polit.ru/dossie/2004/10/22/iepp.html Политико-экономические аспекты борьбы с терроризмом]
  8. [www.tyros.leb.net/lebwar/lebwar_e03.html Explosion]
  9. [books.google.com/books?id=_R-I_Gx5OgQC&pg=PA35&dq=Damour++massacre+PLO+fights&lr=&hl=ru#v=onepage&q=&f=false Syria & Lebanon Авторы: Terry Carter, Lara Dunston, Amelia Thomas, Lonely Planet Publications]
  10. Биньямин Нетаньяху [jhist.org/zion/netanjahu50.htm Троянский конь по имени ООП. Переход ООП к тактике международного террора // Глава пятая // Место под солнцем]
  11. Брасс Александр. «Ильич Рамирес Санчес (Карлос-Шакал)»; «Джордж Хабаш и Вади Хаддад»; «Ульрика Майнхоф» // [books.google.ru/books?id=UL8gAQAAIAAJ Миссия выполнима]. — М.: Русь-Олимп: Астрель: ACT, 2007. — 344 с. — ISBN 5-9648-0100-5, 5-9648-0100-5 , 5-9648-0100-5.
  12. [www.vremya.ru/2001/189/5/15332.html «Там же были все террористы мира!»]
  13. «Lebanon Foundation for Peace» : [www.free-lebanon.com/LFPNews/Witnesses/witnesses.html An Open Letter to Human Rights Watch: We Have Hundreds of Eye Witnesses to the Events at Sabra and Chatilla, Will You Call Them?]
  14. Daniel Baracskay. [books.google.com/books?id=UIJDreLroswC The Palestine Liberation Organization: Terrorism and Prospects for Peace in the Holy Land]. — ABC-CLIO, 2011. — P. 146. — 225 p. — ISBN 0313381518, 9780313381515.
  15. [www.vestnik.com/issues/2002/0214/win/fara.htm Джозеф ФАРА, ГОСПОДИН ПРЕЗИДЕНТ, ВЫ ЗАБЫЛИ УПОМЯНУТЬ СИРИЮ…], [www.free-lebanon.com/LFPNews/Witnesses/witnesses.html What about Syria?, Joseph Farah, Posted: February 01, 2002]
  16. Klein, A. J. (New York, 2005), Striking Back: The 1972 Munich Olympics Massacre and Israel’s Deadly Response, Random House ISBN 1-920769-80-3, стр. 224—225
  17. [news.bbc.co.uk/onthisday/hi/dates/stories/april/13/newsid_4439000/4439939.stm 1975: Beirut street battle leaves 17 dead]
  18. [books.google.co.il/books?id=_R-I_Gx5OgQC&pg=PA35&lpg=PA35&dq=black+saturday+lebanon+bus+gemayel&source=bl&ots=3SvTSrnEyO&sig=R1AUNpmQRso9TAw3ryeLlq1i5UY&hl=en&ei=QYHKSvzAIZCs4Qbs4sHHAQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=2#v=onepage&q=black%20saturday%20lebanon%20bus%20gemayel&f=false Syria and Lebanon] Dunsoton, Carter, Thomas стр.35
  19. [www.bachirgemayel.org/index.php?option=com_content&task=view&id=43&Itemid=75 Bashir Gemayel (1947—1982)]
  20. [tyros.leb.net/lebwar/lebwar_e08.html] Sharon Invades
  21. [wrmea.com/backissues/110485/851104009.html] The Passionate Attachment
  22. [www.cfr.org/publication/11241/] Nasr: Iran Sees Lebanon Strife as Way to Pressure Washington
  23. [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/myths/mf11.html #15 Zeev Schiff and Ehud Yaari, Israel’s Lebanon War, (NY: Simon and Schuster, 1984), p. 70.]
  24. Fausto Giudice [tlaxcala.es/pp.asp?reference=6748&lg=es Entrevista con Ilich Ramirez Sanchez: «Lo que esta haciendo Hamas es copiar el sistema vietnamita»] (исп.) (1 de enero de 2009). — Интервью Ильча Рамиреса Санчеса Фаусто Джудиче. Проверено 27 сентября 2009. [www.webcitation.org/65QfsELoK Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
  25. [www.thetruthseeker.co.uk/print.asp?ID=187 Sharon: Sabra and Shatila] Donald Neff in the Washington Report on Middle East Affair Aug/Sept 2001
  26. 1 2 3 4 [mondediplo.com/2002/09/08sabra Twenty years after the massacres at SABRA and SHATILA The past is always present] Le Monde diplomatique English edition
  27. [www.guardian.co.uk/world/2005/oct/30/film.syria Militia boasts of role in Sabra massacre] Inigo Gilmore
  28. Benny Morris (Бенни Моррис). Righteous Victims. — Vintage books, 2001. — 784 с. — ISBN 978-0-679-74475-7. стр.543
  29. Thomas L. Friedman. [www.nytimes.com/1982/09/26/world/the-beirut-massacre-the-four-days.html?pagewanted=print The Beirut Massacre: The Four Days // «The New York Times», September 26, 1982]
  30. 1 2 [www.jcpa.org/art/brief1-17.htm 30 January 2002, Elie Hobeika’s Assassination: Covering Up the Secrets of Sabra and Shatilla]
  31. [www.ynetnews.com/articles/0,7340,L-3284679,00.html Sabra and Shatila Massacre, Ynetnews, 08.01.06]
  32. [www.guardian.co.uk/world/2001/nov/28/israelandthepalestinians.warcrimes The Sharon files] The Guardian, Wednesday 28 November 2001
  33. Morris 2001. стр. 544
  34. 1 2 [www.wrmea.com/backissues/0987/8709004.html Remembering the Sabra-Shatila Massacres] Richard Curtiss
  35. [news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/7392621.stm Mass grave for 1982 massacre]
  36. Ralph Schoenman и Mya Shon:
    • [www.takingaim.info/ Who We Are]
    • [www.marxists.org/history/etol/document/mideast/hidden/index.htm The Hidden History of Zionism, By Ralph Schoenman]
    • [karws.gso.uri.edu/JFK/the_critics/Russell/Private_memorandum_of_Russell.html Private Memorandum Concerning Ralph Schoenman], Бертран Рассел, 1976.
    • [www.cosmicpenguin.com/911/ The 9-11 Attacks Were Perpetrated By Agents Of The U.S. And Israeli Governments, Sept 10, 2002 program: «9/11: False Flag Operation»]
  37. [unispal.un.org/unispal.nsf/361eea1cc08301c485256cf600606959/8602b2469fdd471f85256af4005687e3?OpenDocument A/37/706 S/15514 Письмо иорданского посла к Генеральному секретарю ООН. 8 декабря 1982 года]
    Начальная цитата из интервью:
    «Firs, it should be made clear that what took place in Sabra and shatila had already been prepared for by the destruction of the camps in the south of Lebanon and the nature of the occupation there.»
  38. [www.adl.org/main_israel/cni.htm Backgrounder: The Council for the National Interest (CNI), October 3, 2008]
  39. [www.camera.org/index.asp?x_context=22&x_article=220 «Jerusalem Women Speak» and Deceive Audiences at Indiana U., January 1, 2002]
  40. Ю. К. Тыссовский. Преступление без наказания: что произошло в Ливане. М., «Мысль», 1981. стр.41
  41. Robert Maroun Hatem. From Israel to Damascus. 1999 [www.thewatchersnetwork.com/cobra/FromIsraeltoDamascus.pdf] [web.archive.org/web/20080128160451/www.aceviper.net/members/cobra/06.html Chapter 6] [web.archive.org/web/20080128160456/www.aceviper.net/members/cobra/07.html Chapter 7] ISBN 978-0-9644304-3-3  (англ.)
  42. [digilander.libero.it/asdfghj2/dossier/sabra%20e%20shatila.htm Hamas Weekly: Syria and Heads of Lebanese Christian Forces Should be Tried for Sabra and Shatila before Sharon, MEMRI — Special Dispatch — Palestinians No. 232, June 22, 2001]
  43. [www.eleven.co.il/article/12442 Ливанская война] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  44. [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/Society_&_Culture/demographics.html Israeli Population Statistics]
  45. [hedir.openu.ac.il/kurs/politic/smi_epsh.htm Алек Д. Эпштейн: Средства массовой информации и политические перемены в Израиле]
  46. [www.eleven.co.il/article/11742#15 Государство Израиль. Исторический очерк, КЕЭ, том 3, кол. 340—377]
  47. Иргун был тогда под командованием Менахема Бегина, но операцией непосредственно он не руководил.
  48. [piratyy.h14.ru/artikle/sharon.html «Сабра и Шатила» Ариэля Шарона]
  49. [www.time.com/time/printout/0,8816,925886,00.html The Verdict Is Guilty: An Israeli commission and the Beirut massacre, Feb. 21, 1983]
  50. 1 2 [digilander.libero.it/asdfghj2/dossier/sabra%20e%20shatila.htm Hobeika said would not identify Sharon as responsible for massacre, 27 January 2002]
  51. 1 2 [berkovich-zametki.com/2009/Zametki/Nomer12/ERabinovich1.php Еврейский антисемитизм]
  52. [news.google.com/newspapers?id=YIwxAAAAIBAJ&sjid=pqUFAAAAIBAJ&pg=839,3841204&dq=yitzhak-kahan&hl=en The Montreal Gazette — Jan 10, 1985]
  53. [news.bbc.co.uk/hi/russian/news/newsid_4582000/4582880.stm Досье: Ариэль Шарон]
  54. [www.jafi.org.il/education/actual/sabra-shatilla/index.html Sabra & Shatilla, The Kahan Commission And Belgium, February 2003]
  55. [web.archive.org/web/20050130214608/www.droit.fundp.ac.be/cours/pen/JC032C1.pdf Рассмотрение иска к Шарону в бельгийском суде]
  56. [weekly.ahram.org.eg/2002/594/re51.htm] Untried, untested. Al-Ahram. 11 — 17 July 2002
  57. [www.rjews.net/gazeta/Sabra-Shatila.shtml Вячеслав Мостовой]
  58. 1 2 3 4 [www.commondreams.org/headlines02/0124-06.htm Warlord Death 'Link with Sharon Case']
  59. [dir.salon.com/story/news/feature/2002/01/26/lebanon/index1.html Who killed Elie Hobeika? By Paul Wachter, Jan 26, 2002]
  60. «The World Lebanese Cultural Union» [www.wlcu.com.au/war.htm The Lebanese War]
  61. [www.worldpress.org/mideast/0402lebanon.htm The Usual Suspects]
  62. [electronicintifada.net/bytopic/historicaldocuments/57.shtml UNSC 521, condemning the Sabra and Shatila Massacres] «Электронная интифада» (англ.)
  63. [www.un.org/documents/ga/res/37/a37r123.htm A/RES/37/123] Резолюция ГА ООН 16 февраля 1982 года
  64. [news.bbc.co.uk/onthisday/hi/dates/stories/september/17/newsid_2519000/2519637.stm 1982: Refugees massacred in Beirut camps]
  65. 1 2 [fr.jpost.com/servlet/Satellite?apage=2&cid=1157913676820&pagename=JPost/JPArticle/ShowFull The First Word: The Rosh Hashana of Sabra and Shatilla, By YEHUDA AVNER, Sep 21, 2006]
  66. [www.polit.ru/dossie/2004/10/22/iepp.html#_Toc86008394 Политико-экономические аспекты борьбы с терроризмом]
  67. [www.globalissues.org/article/333/sabra-and-shatila-massacres-why-do-we-ignore-them Sabra and Shatila massacres—why do we ignore them?] Chris Tolworthy
  68. [www.palestinefacts.org/pf_1967to1991_sabra_shatila.php What happened at the Sabra and Shatila refugee camps in 1982?]
  69. [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/myths/mf11.html Myths & Facts Online, Israel and Lebanon, By Mitchell G. Bard]
  70. [books.google.com/books?q=YEHUDA+AVNER+&btnG=Искать+книги&hl=ru Yehuda Avner’s books], [www.wherewhatwhen.com/author_list.asp?id=48 Articles by Yehuda Avner]

См. также

Ссылки

  • [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/History/Sabra_&_Shatila.html Sabra & Shatila]  (англ.)
  • [www.mfa.gov.il/MFA/Foreign%20Relations/Israels%20Foreign%20Relations%20since%201947/1982-1984/104%20Report%20of%20the%20Commission%20of%20Inquiry%20into%20the%20e Доклад «Комиссии Кагана» — израильское правительственное расследование, на сайте МИД Израиля]  (англ.)
  • [www.rjews.net/gazeta/Sabra-Shatila.shtml Вечеслав Мостовой. История лагерей Сабра и Шатила]
  • [sabbah.biz/mt/archives/2008/09/16/sabra-shatila-the-unforgettable-unforgivable-massacre-of-palestinians-by-israel-1982/ Слайды фотографий с места событий]
  • [hosting.menanet.net/~hab/hab/Gallary/Sabra/sabra82.htm Фотографии с места событий]

Отрывок, характеризующий Резня в Сабре и Шатиле

– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.