Рейд в Индийский океан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Рейд в Индийский океан
Основной конфликт: Война на Тихом океане

Тонущий «Гермес»
Дата

31 марта10 апреля 1942 года

Место

Индийский океан

Итог

Успех японцев (нанеся ущерб, японцы покинули Индийский океан)

Противники

Нидерланды Нидерланды

Япония
Командующие
Джеймс Сомервилл Тюити Нагумо
Силы сторон
3 авианосца
5 линкоров
7 крейсеров
15 эсминцев
более 100 самолётов
30 мелких военных кораблей
более 50 гражданских судов
6 авианосцев
4 линкора
7 крейсеров
19 эсминцев
5 подводных лодок
350 самолётов
Потери
1 авианосец
2 крейсера
2 эсминца
1 корвет
1 шлюп
более 40 самолётов
23 гражданских судна
более 20 самолётов
  Тихоокеанский театр военных действий Второй мировой войны

Рейд в Индийский океан (Операция C) — рейд Первого авианосного ударного соединения японского императорского флота под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо в Индийский океан в период 31 марта — 10 апреля 1942 года. В ходе рейда соединение атаковало порты на Цейлоне, уничтожив практически без потерь часть Восточного флота Великобритании.





Бенгальский залив

Уничтожив силы ABDA в ходе сражения в Яванском море, японские корабли направились в Индийский океан, чтобы разгромить Британский Восточный флот. Под командованием адмирала Нагумо было шесть авианосцев: «Акаги», «Рюдзё», «Хирю», «Сорю», «Сёкаку» и «Дзуйкаку». Эти силы покинули залив Старинг-баай на острове Сулавеси 26 марта 1942 года. Командующий британским Восточным флотом вице-адмирал Джеймс Сомервилл получил предупреждение от службы радиоперехвата и перебазировал свой флот на атолл Адду — самый южный атолл Мальдивских островов, ожидая, что японцы нанесут удар 1 или 2 апреля.

Первый японский рейд был совершён авианосцем «Рюдзё» в сопровождении шести крейсеров; этим соединением командовал адмирал Одзава. Японцы потопили в Бенгальском заливе 23 судна; ещё 5 судов были потоплены у берегов Индии подводными лодками. Эти действия надолго остановили переходы транспортов без сопровождения.

Так как японцы не атаковали Цейлон в предполагавшиеся Сомервиллом сроки, то англичане направили на ремонт в Тринкомали тихоходный авианосец «Гермес» в сопровождении тяжёлых крейсеров «Корнуолл» и «Дорсетшир» и австралийского эсминца «Вампир». Однако вечером 4 апреля патрульный самолёт обнаружил японский флот в 400 милях к югу от Цейлона.

Цейлон

5 апреля 1942 года 125 японских самолётов нанесли удар по порту Коломбо, потопив в гавани вспомогательный крейсер «Гектор» и старый миноносец «Тенедос», и уничтожив 27 британских самолётов. ПВО заявила о 18 сбитых японских самолётах, но японские источники подтверждают потерю лишь трёх. После этого японские самолёты обнаружили в 200 милях к югу от Цейлона возвращавшиеся «Корнуолл» и «Дорсетшир», которые затем были потоплены ударами с воздуха.

Утром 9 апреля японские самолёты атаковали порт Тринкомали. Получив предупреждение о возможности атаки, авианосец «Гермес» ночью покинул гавань в сопровождении эсминца «Вампир» и корвета «Холлихок», но соединение было обнаружено японскими самолётами и уничтожено ударами с воздуха.

Напишите отзыв о статье "Рейд в Индийский океан"

Ссылки

  • [www.navweaps.com/index_oob/OOB_WWII_Pacific/OOB_WWII_Indian_Ocean.htm Order of Battle 31 March through 10 April 1942]

Литература

  • [militera.lib.ru/h/morison_s1/18.html События в Индийском океане (25 марта — 8 апреля 1942 г.)] — Морисон С. Э. Американский ВМФ во Второй мировой войне: Восходящее солнце над Тихим океаном, декабрь 1941 — апрель 1942. — М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2002.


Отрывок, характеризующий Рейд в Индийский океан

Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.