Рейд на Александрию

Рейд на Александрию
Основной конфликт: Вторая мировая война
Человеко-торпеда в Таормине
Дата	19 декабря 1941 года
Место	Александрия
Итог	решительная победа Италии
Противники
Великобритания Великобритания Королевство Италия Королевство Италия
Командующие
Чарльз Морган Юнио Боргезе
Силы сторон
Флот в гавани 1 подлодка 3 человеко-торпеды
Потери
2 линкора тяжело повреждены 1 танкер потоплен 1 эсминец повреждён 8 погибло 6 пленных

Рейд на Александрию (англ. Raid on Alexandria; итал. Impresa di Alessandria) — диверсионная операция штурмового подразделения Итальянского военно-морского флота (10-я флотилия МАС) проведенная 19 декабря 1941 года. В ходе атаки против британских кораблей, находившихся в Александрии, итальянцами были использованы человеко-торпеды, которые серьезно повредили линкоры «HMS Queen Elizabeth» и «HMS Valiant».

Предыстория

Война на Средиземном море складывалась для итальянцев очень тяжело. В ходе британского авианалета на Таранто были тяжело повреждены три итальянских линкора, и вскоре Англия получила серьезное преимущество в крупных судах на полгода. В марте 1941 года в результате морского боя у Матапана Италия не только не потопила ни одного корабля противника, но лишилась ещё 5 кораблей (три крейсера и два эсминца). В условиях полного численного превосходства британского флота, итальянские конвои в Африку, атакуемые английским флотом, несли огромные потери, что крайне негативно сказывалось на боеспособности итало-немецких войск в Африке. Ввиду этих факторов итальянцам было необходимо срочно восстановить равенство в судах. К декабрю 1941 итальянские моряки из 10-й флотилии МАС уже провели одну удачную диверсию, жертвами которой стали тяжелый крейсер «Йорк» и танкер «Периклес». Также в июле 41-го была попытка атаковать английские суда на Мальте, которая, однако, не увенчалась успехом.

Подготовка к операции

В октябре 1941 года было принято о подготовке к атаке александрийской бухты. 3 декабря итальянская подводная лодка «Шире» покинула морскую базу в Ла-Специи вместе с тремя человекоуправляемыми торпедами «Майале», операцией командовал князь Юнио Боргезе, капитан 2-го ранга Королевских ВМС Италии. В Эгейском море субмарина тайно подобрала шестеро человек для управления торпедами: лейтенант Луиджи Дюран де ла Пенне и Эмилио Бьянки (торпеда № 221), Винченцо Мартеллотта и Марио Марино (торпеда № 222), Антонио Марчелья и Спартако Шерга (торпеда № 223).

Ход операции

Преодолев 3500 миль, через 4 суток подлодка подошла к бухте Александрии. Ночью 19 декабря «Шире» на глубине 15 метров выпустила три человеко-торпеды с двумя моряками на каждой на расстоянии 2,1 км от гавани Александрии, которые незаметно пробрались в гавань. В тот момент британцы открыли боно-сетевые ограждения, чтобы позволить трём своим эсминцам пройти. У итальянцев были серьёзные проблемы в ходе операции: так, двигатель торпеды де ла Пенне и Бьянки заглох, вследствие чего его пришлось запускать вручную. Бьянки чуть не потерял сознание и вынужден был всплыть, чтобы запастись кислородом, поэтому де ла Пенне потащил торпеду вручную в направлении линкора «Valiant».

Луиджи де ла Пенне успешно установил магнитную мину под корпус корабля, но как только де ла Пенне и Бьянки всплыли, их тут же схватили британские моряки и подняли на борт судна. Капитан корабля Чарльз Морган собрал экипаж на верхней палубе и приказал посадить пленных итальянцев, которые не отвечали на вопросы по поводу целей своего пребывания в Александрии, в трюм. Как оказалось, трюм был ближе всего к месту предполагаемого взрыва. За 15 минут до взрыва де ла Пенне попросил о встрече с капитаном Морганом и сознался в том, что линкор заминирован, но при этом отказался что-либо сообщать подробнее об обстоятельствах минирования. Англичане не подозревали, что заминированы ещё два корабля, поэтому не предпринимали никаких мер. В конце концов, вскоре на «Вэлианте» прогремел взрыв (примерно около 6 часов утра): к счастью, де ла Пенне и Бьянки не пострадали серьёзно (хотя в голову де ла Пенне угодили несколько звеньев корабельных цепей).

Экипаж третьей торпеды (Марчелья и Шерга) установил взрыватели под килем линкора «Queen Elizabeth». В 4:30 утра они успешно покинули гавань и, переодевшись в форму французских моряков, отправились дальше. Однако через два дня в Розетте, где итальянцы ждали свою подлодку «Шире», их арестовала местная полиция и выдала британцам. Параллельно второй экипаж (Мартеллота и Марино) безуспешно искал авианосец, который, как оказалось, ушёл из порта, поэтому вместо него итальянцы решили заминировать норвежский танкер «Сагона». Марино установил взрыватель в 2:55, и оба моряка ускользнули из гавани, но и их также арестовала полиция на контрольно-пропускном пункте.

Взрывы прогремели около 6 часов утра: «Вэлиант» вышел из строя на полгода, а «Куин Элизабет» — на 9 месяцев; но если на «Вэлианте» жертв удалось избежать, то на «Куин Элизабет» погибли 8 моряков. Ещё печальнее была участь танкера: при взрыве «Сагону» разломило на две части и полностью разрушило корму, и танкер тут же пошёл на дно. От взрыва серьёзно пострадал эсминец «Джервис». Линкоры удалось вернуть в состав флота спустя более чем год.

Итоги операции

Урон, нанесённый британскому флоту, в течение следующих шести месяцев поставил Великобританию в критическую ситуацию: не только итальянцы справились со своим заданием; за три недели до этого немецкая подводная лодка U-331 торпедировала британский линкор HMS Barham. В восточной части Средиземноморья итальянский флот прочно закрепил свои позиции и не позволял в течение следующих шести месяцев британцам наносить серьёзный ущерб конвоям (помощь оказали итальянцам также и подводный флот немцев, и их авиация). Отчасти этот факт способствовал успешному весеннему наступлению в Африке итало-немецких войск. Это вылилось в итоге в то, что весной и летом 1942 года Великобритания потеряла два конвоя, которые шли на Мальту: первый уничтожили полностью итальянцы надводными кораблями, второй — немцы авиацией и подводными лодками.

Британцы сделали выводы из атаки и усилили охрану своих портов до предела: несмотря на то, что итальянские диверсии продолжались, британцы больше не допускали такие ошибки и не позволяли взрывать корабли крупнее эсминцев (жертвами становились только торговые суда и танкеры). Более того, в Великобритании признали профессионализм итальянцев и начали готовить своих боевых пловцов, которые, однако, не были настолько успешными. Тем не менее, вплоть до конца войны англичане не чувствовали себя в безопасности даже в своих наиболее строго охраняемых бухтах. Восстановить «Вэлиант» англичане сумели к апрелю 1942 года, «Куин Элизабет» — к июню 1943 года (понадобилась помощь инженеров-кораблестроителей из США), «Джервис» — к январю 1942 года.

Операция имела огромное пропагандистское значение. Порт Александрии был одной из крупнейших и самых охраняемых баз британского ВМФ. Такая масштабная диверсия в данной бухте была крайне дерзким поступком и вызвала широкий резонанс. Итальянские боевые пловцы, в том числе командир подводной лодки Боргезе, были награждены за успешное выполнение операции золотой медалью «За доблесть» — высшей военной наградой Италии.

В массовой культуре

Рейд на Александрию показан в британских фильмах «Молчаливый враг» (1958; в самом начале фильма), «Вэлиант» (1962; показан взрыв на корабле) и итальянском фильме «Семь звёзд Большой Медведицы» (1953; в фильме снимались участвовавшие в боевых действиях ветераны 10-й флотилии MAS).

Литература

На русском языке

• Брагадин Марк Антонио. Итальянский флот во Второй мировой войне = Bragadin М'А. La Marina Militare Italiana nella 2a Guerra Mondiale, 1948. — Москва: АСТ, 2000.
• Юнио В.Боргезе, Кайюс Беккер «Подводные диверсанты во Второй мировой войне» издательство АСТ, Москва, 2001 г., 636 стр., тираж 7000 экз., ISBN 5-17-008535-4

На английском языке

• "Frogmen: First Battles" by William Schofield, P. J. Carisella & Adolph Caso, Branden Books, Boston, 2004. ISBN 0-8283-2088-8
• "The Black Prince and the Sea Devils: The Story of Valerio Borghese and the Elite Units of the Decima Mas", by Jack Greene and Alessandro Massignani, Cambridge, Mass.: Da Capo Press, 2004, 284 pages, hardcover. ISBN 0-306-81311-4
• "Sea Devils" by J. Valerio Borghese, translated into English by James Cleugh, with introduction by the United States Naval Institute ISBN 1-55750-072-X
• The Italian Navy in World War II by Marc'Antonio Bragadin, United States Naval Institute, Annapolis, 1957. ISBN 0-405-13031-7
• The Italian Navy in World War II by Sadkovich, James, Greenwood Press, Westport, 1994. ISBN 0-313-28797-X

Отрывок, характеризующий Рейд на Александрию

– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.