Рейд на Шуазёль
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Рейд на Шуазёль — одна из операций армий США и Австралии в ходе Тихоокеанской кампании Второй мировой войны. Происходила 28 октября — 3 ноября 1943 года на острове Шуазёль на севере архипелага Соломоновы острова.
Содержание
Предыстория
Запланировав на 1 ноября высадку в заливе Императрицы Августы, американское командование задумало также несколько шагов, чтобы отвлечь внимание японцев. Одним из таких шагов должен был стать диверсионный рейд на остров Шуазёль, для осуществления которого был выделен усиленный парашютный батальон морской пехоты под командованием подполковника Виктора Крулака. Их задачей было устроить как можно больше беспорядка, создав тем самым впечатление высадки крупных сил для захвата острова с целью атаки Бугенвиля с востока. Им должны были помочь австралийские разведчики и население острова. В качестве информационного прикрытия штаб Хэлси запланировал на 30 октября публикацию в газетах информации о десанте с воздуха на Шуазёль.
Операция
В ночь с 27 на 28 октября 4 десантных транспорта в сопровождении эсминца «Конвей» достигли острова. В 1.00 батальон произвёл высадку и направился вглубь острова, чтобы укрыться в холмах, в месте указанном местными жителями, и устроить там базу. Небольшой отряд отправился севернее, чтобы организовать фальшивое место высадки.
По данным разведки на острове находилось 3-4 тысячи солдат. Однако, в основном, это были различные подразделения, ранее эвакуированные из других мест, и размещённые в небольших лагерях по всему острову. Было намечено две основных цели — база катеров к юго-востоку возле деревни Сангигай (150—200 человек личного состава), и форпост на севере острова, близ реки Уорриор.
30 октября Крулак силами двух рот, усиленных пулемётным и миномётным подразделениями, атаковал базу катеров к юго-востоку. Ранее, по запросу подполковника, силами 12 бомбардировщиков по базе был нанесён авиаудар, было сброшено порядка двух тонн бомб, а непосредственно перед атакой парашютисты обстреляли позиции противника из миномётов. Всё завершилось полным разгромом японцев, оставивших на поле боя порядка 70 убитых. С американской стороны было 6 убитых и 12 раненых, в том числе был ранен осколком и подполковник Крулак. На вражеской базе были захвачены важные документы, в том числе карты минных полей вокруг острова Бугенвиль. Затем морские пехотинцы разрушили всё, что оставалось целым после бомбёжки и обстрела, и вернулись на базу.
1 ноября морские пехотинцы в составе неполной роты во главе с заместителем командира батальона майором Уорнером Биггером погрузились в лодки и прошли вдоль побережья к северной части острова с целью уничтожить катера в бухте Шуазёль и обстрелять позиции на близлежащем островке Гаппи. Высадившись у устья реки Уорриор, Биггер замаскировал лодки на берегу, оставил при них подразделение прикрытия и ротную рацию, и стал продвигаться вглубь острова. Однако, вскоре обнаружилось, что местные проводники плохо знакомы с этой частью острова и сбились с пути. Биггер решил остановиться на ночёвку в джунглях, послав одно отделение к месту своей высадки, чтобы доложить о ситуации по радио.
Утром 2 ноября подразделение прикрытия столкнулось с японцами, после перестрелки пехотинцы отступили на лодках к базе и доложили обо всём командиру. Тот, опасаясь, что Биггер может оказаться отрезан, запросил в штабе поддержку и приказал лодкам возвращаться к устью Уорриора.
Биггер же со своими основными силами продолжил движение и обстрелял из миномётов островок Гаппи. В 16.00 они вернулись к реке, собираясь отплыть на лодках к базе. Не обнаружив лодок и столкнувшись силами противника, Биггер был вынужден вступить в бой. Наконец, после полуторачасовой перестрелки, прибыли лодки и морские пехотинцы под вражеским огнём погрузились в них и отплыли в направлении своей базы. На этом их неприятности не закончились, одна из лодок оказалась повреждена подводным рифом, а вскоре на ней отказал двигатель. Однако, вскоре прибыла запрошенная Крулаком поддержка в виде двух торпедных катеров (одним из которых командовал лейтенант Джон Ф. Кеннеди) и трёх самолётов, прикрывших отступление. Ротой Биггера было уничтожено порядка 40 солдат противника. Потери американской стороны составили 4 убитых и 1 раненый.
Тем временем, японцы начали понимать, что силы американцев на острове не так уж велики. Осознав это, а также неминуемость поражения при прямом противостоянии крупному гарнизону острова, 2 ноября Крулак направил в штаб запрос об эвакуации. Поскольку высадка в заливе Императрицы Августы уже состоялась, командование решило признать задачу подполковника выполненной, а дальнейшее продолжение операции бессмысленной тратой сил.
Ночью 3 ноября батальон, предварительно оставив на месте пребывания множество мин-ловушек, погрузился на прибывшие три десантных корабля и покинул остров.
Итоги
Ценой сравнительно малых потерь батальон Крулака сумел нанести значительный ущерб японским силам. Кроме того, батальон в критический момент отвлёк на себя внимание японского командования — с Шортленда на Шуазёль были переброшены войска. Также большое значение имели добытые сведения о минных полях около Бугенвиля. Генерал Рой Гейгер охарактеризовал эту операцию следующими словами:
…серия коротких ударов с правой, чтобы выбить противника из равновесия и прикрыть предстоящий сокрушительный левый хук в корпус в заливе Императрицы Августы.[3]
Оригинальный текст (англ.)…a series of short right jabs designed to throw the enemy off balance and conceal the power of the left hook to his mid-riff at Empress Augusta Bay.
Напишите отзыв о статье "Рейд на Шуазёль"
Ссылки
- [www.nps.gov/archive/wapa/indepth/extContent/usmc/pcn-190-003141-00/sec3.htm TOP OF THE LADDER: Marine Operations in the Northern Solomons — Diversionary Landings by Captain John C. Chapin, USMCR (Ret)] (англ.)
- [www.nps.gov/archive/wapa/indepth/extContent/usmc/pcn-190-003147-00/sec8.htm SILK CHUTES AND HARD FIGHTING: US. Marine Corps Parachute Units in World War II by Lieutenant Colonel Jon T. Hoffman (USMCR)] (англ.)
Примечания
- ↑ Согласно [pwencycl.kgbudge.com/index.htm The Pacific War Online Encyclopedia] с октября по ноябрь 1943 года Минору Сасаки был старшим офицером на острове Шуазёль
- ↑ 1 2 Henry I. Shaw, Jr.and Major Douglas T. Kane. [www.ibiblio.org/hyperwar/USMC/II/USMC-II-III-2.html History of U.S. Marine Corps Operations in World War II, Volume II:Isolation of Rabaul] (англ.). Historical Branch, G-3 Division, Headquarters, U.S. Marine Corps (1963). [www.webcitation.org/66Pv4l34B Архивировано из первоисточника 25 марта 2012].
Before the battalion withdrew, though, it had killed at least 143 Japanese in the engagement at Sangigai and the Warrior River, sunk two barges, destroyed more than 180 tons of stores and equipment, and demolished the base at Sangigai. Unknown amounts of supplies and fuel had been blasted and burned at Guppy Island. Mine field coordinates shown on the charts captured at Sangigai were radioed to the task force en route to Cape Torokina, vastly easing the thoughts of naval commanders who had learned of the existence of the mines but not their location. Later, the charts were used to mine channels in southern Bougainville waters that the Japanese believed to be free of danger. The destruction of enemy troops and equipment on Choiseul was accomplished at the loss of 9 Marines killed, 15 wounded, and 2 missing in action. The latter two Marines were declared killed in action at the end of the war
- ↑ [www.ibiblio.org/hyperwar/USMC/USMC-M-NSols/USMC-M-NSol-1.html Bougainville and the Northern Solomons by Major John N. Rentz, USMCR] (англ.)
Отрывок, характеризующий Рейд на Шуазёль
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
