Рейзиг, Карл Христиан

Карл Христиан Рейзиг

Карл Христиан Рейзиг (17 ноября 1792, Вайсензе (Тюрингия) — 7 января 1829, Венеция) — германский филолог-классик, преподаватель, научный писатель.

Биография

Родился в семье богатого врача. Начальное образование получил дома под руководством отца, затем учился в гимназии при монастыре в Рослебене. Осенью 1809 года поступил в Лейпцигский университет изучать древние языки под руководством Готфрида Германа, горячим сторонником идей которого он стал, и особенно заинтересовался древнегреческой литературой. В 1812 году из-за конфликта оставил Лейпциг и перешёл в Гёттингенский университет, где специализировался на изучении комедий Аристофана. В 1813 году, когда в германских государствах началась освободительная война против Наполеона, временно оставил учёбу и поступил добровольцем на службу в саксонскую армию; вскоре получил звание фельдфебеля, однако участие в боевых действиях принял впервые только в 1815 году.

В 1816 году опубликовал книгу «Coniectaneorum in Aristophanem liber I», научную работу об Аристофане; в августе 1817 года на её основе представил к защите в университете Йены габилитационную диссертацию и в январе 1818 года получил степень, после чего остался преподавать в этом университете. Вскоре получил звание экстраординарного профессора и пользовался большой популярностью у студентов, так как свободно владел латынью и древнегреческим, но из-за уменьшения числа обучающихся жил в большой бедности. В 1820 году на несколько лет перешёл преподавать в университет Галле. В 1824 году стал ординарным профессором, но не вошёл в руководство факультета, чем был уязвлён. В 1826 году отказался от профессуры в Киле и вошёл в число руководителей факультета. В 1828 году через Лейпциг и Мюнхен отправился в оплаченную правительством научную поездку в Италию: прибыв в Венецию, работал там в библиотеке св. Марка, но вскоре серьёзно заболел «нервной лихорадкой», от которой, несмотря на временное улучшение, скончался в начале 1829 года.

Его лекции об античности, по отзывам учеников, отличались «большой живостью и страстностью»; он часто проводил параллели между античным миром и современными ему событиями, в том числе часто подвергая критике Наполеона I и его родственников.

Главный труд Рейзига — изданные после его смерти Фр. Гаазе, его наиболее известным учеником, «Vorlesungen über lat. Sprachwissenschaft» (Лейпциг, 1839, переизданы в новой редакции в 1881 году). В этом труде он старался применить к объяснению явлений языка принципы Кантовой философии и впервые ввёл в грамматические дисциплины новое направление — семасиологию, или учение о значении слов. Из других работ его авторства статьи по толкованию Аристофановых «Облаков» (в I томе журнала «Rheinisches Museum»), a также критическое издание этой комедии (Лейпциг, 1820) и критическое издание «Эдипа в Колоне» Софокла. Многочисленные конъектуры к Софоклу были собраны им в «Commentationes criticae» (Лейпциг, 1822—1823).

Источники

• Рейзиг, Карл-Христиан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [de.wikisource.org/wiki/ADB:Reisig,_Karl_Christian Статья] в ADB  (нем.)
• [runeberg.org/nfcb/0668.html Статья] в Nordisk Familjebok  (швед.)

Отрывок, характеризующий Рейзиг, Карл Христиан

– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.