Рейкьявик 1980 (шахматный турнир)

Рейкьявик 1980 — шахматный турнир проходивший с 22 февраля по 10 марта.

Таблица

№	Участник	Страна	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11	12	13	14		+	−	=	Очки	Место
1	Купрейчик, Виктор	СССР СССР		½	1	½	½	½	½	1	½	½	1	1	1	—		5	0	7	8½	1
2	Браун, Уолтер	США США	½		1	½	0	½	1	1	½	½	½	½	1	—		4	1	7	7½	2
3	Майлс, Антони	Англия Англия	0	0		1	1	½	½	1	½	½	½	½	1	1		4	2	6	7	3—4
4	Сосонко, Геннадий	Нидерланды Нидерланды	½	½	0		1	½	½	0	½	½	1	1	1	1		4	2	6	7	3—4
5	Васюков, Евгений	СССР СССР	½	1	0	0		½	1	½	½	½	½	1	½	—		3	2	7	6½	5
6	Маргейр Петурссон	Исландия Исландия	½	½	½	½	½		0	½	½	1	½	1	0	1		2	2	8	6	6—7
7	Торре, Эугенио	Филиппины Филиппины	½	0	½	½	0	1		½	½	½	½	1	½	½		2	2	8	6	6—7
8	Бирн, Роберт	США США	0	0	0	1	½	½	½		½	1	½	½	½	—		2	3	7	5½	8—9
9	Шюсслер, Харри	Швеция Швеция	½	½	½	½	½	½	½	½		½	½	0	½	—		0	1	11	5½	8—9
10	Йоун Арнасон	Исландия Исландия	½	½	½	½	½	0	½	0	½		½	0	1	—		1	3	8	5	10—11
11	Гудмундур Сигурьонссон	Исландия Исландия	0	½	½	0	½	½	½	½	½	½		0	1	—		1	3	8	5	10—11
12	Хаукюр Ангантиссон	Исландия Исландия	0	½	½	0	0	0	0	½	1	1	1		0	½		3	6	3	4½	12
13	Хельги Олафссон	Исландия Исландия	0	0	0	0	½	1	½	½	½	0	0	1		½		2	6	6	4	13
14	Хелмерс		—	—	0	0	—	0	½	—	—	—	—	½	½

Литература

• Шахматный бюллетень, 1980 №8, С. 250—253

Отрывок, характеризующий Рейкьявик 1980 (шахматный турнир)

– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.