Рейналь, Гийом Тома

Гийом Тома Франсуа Рейналь (фр. Guillaume-Thomas François Raynal; 11 апреля 1713, Сен-Женье, Аверон — 6 марта 1796, Париж) — французский историк и социолог, представитель Просвещения.

Биография

Рейналь Гийом Тома Франсуа (В литературе XVIII—XIX вв. встречаются иные варианты написания: Райналь, Рэйналь, Реналь) родился 11 апреля 1713 г. в Сен-Женье-ан-Руэрго. Получил образование в иезуитском коллеже. Он принадлежал к так называемой «плеяде аббатов», давшей миру Мариво, Прево, Мабли. Люди третьего сословия, они не могли поступать в высшие учебные заведения, куда принимались только дворяне, и вынуждены были получать образование в церковных и иезуитских школах. В 1747 г. Рейналь прибыл в Париж простым бедным священником; но редакторство в «Mercure de France» скоро открыло ему путь к знакомству и сближению с литературным миром и философами. Бойкое перо, остроумие и находчивость открывают ему доступ в лучшие дома Парижа. Так, он становится завсегдатаем известного салона госпожи Жоффрен, где знакомится с Гельвецием, Гольбахом и становится активным сотрудником «Энциклопедии» Дидро. Рейналь проявлял глубокий интерес к истории Английской и Нидерландской революций, пропагандировал опыт революции в Северной Америке. Первые его труды: «История штатгальтерства» («Histoire du stathoud é rat» Гаага, 1748), направленная против принцев Оранских; «История английского парламента» («Histoire du Parlement d’Angleterre» Лондон, 1748), «Исторические, военные и политические анекдоты» («Anecdotes historiques, militaires et politiques d’Europe» Амстердам, 1753; позже вышли под заглавием: «Mémoires politiques de l’Еurоре»). В 1770 г. в Амстердаме вышло в свет самое известное сочинение Рейналя: «Философическая и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях»(«Histoire philosophique et politique des établissements et du commerce des Europé ens dans les deux Indes») В 1781 году «История обеих Индий» была осуждена французским парламентом на сожжение, автор подлежал аресту. Не дожидаясь пленения, Рейналь бежал в Англию, затем в Пруссию. Находясь в изгнании, он объездил много стран. В литературе часто встречаются сведения о посещении Рейналем в этот период и Российской Империи, где он был удостоен аудиенции Екатерины II. Но существует и иное мнение, так, исследователь Мезин С.А утверждает, что данный эпизод биографии Рейналя не достоверен. В 1787 году ему было разрешено вернуться во Францию, но не в Париж — сначала он жил в Тулоне, после — в Марселе. Занимался благотворительностью. Был избран в 1789 году депутатом от Марселя в Генеральные штаты, но отказался, ссылаясь на преклонный возраст. В период Великой французской революции он выступал против углубления революционной борьбы, осуждал якобинцев. После следующего за Термидорианским переворотом прихода к власти Исполнительной Директории в 1795 году Рейналь становится членом новообразованного Института Франции (Institute of France). Шестого марта 1796 года в возрасте 83 лет Рейналь Гийом Тома Франсуа скончался в Шайо, Париж.

Русские переводы

В России книга Рейналя стала известна довольно скоро. В 1776 году уже был предпринят перевод «Истории обеих Индий» в «Санкт-Петербургских ведомостях» за этот год (№ 56) труд Рейналя назван в ряду книг, «взятых в перевод». Существует мнение, что отрывки из труда Рейналя появились в журнале «Прибавление к Московским ведомостям», издававшимся в 1783—1784 гг. Н.И Новиковым под названиями «О торговле вообще» и «Понятие о торговле невольниками» об этом сообщают такие исследователи как Л. Б. Лехтблау (Светлов) и В. И. Моряков. Однако впоследствии В. И. Моряков приходит к выводу, что данные отрывки не перевод, и даже не компиляции частей произведения Рейналя, а самостоятельные произведения, авторство которых принадлежит самому Н.И Новикову, хотя и написанные под влиянием «Истории обеих Индий».

О переводах из «Истории обеих Индий» троекратно упоминается в «Московских ведомостях» за 1787 г.:"Господам, трудящимся в переводах, через сие сообщается, что книга «Философская и политическая история о заведениях и торговле в обеих Индиях» переводится и оной переведено довольно", но этот перевод так и не был издан.

Развернувшиеся революционные события во Франции положили конец распространению книг французских просветителей в России. Почти все их произведения были запрещены. Правда, имя Рейналя изредка упоминалось на страницах русских журналов, прежде всего, когда речь шла о его выступлениях против дальнейшего развития революции. Так, в 1791 г. в «Политическом журнале» было опубликовано письмо Рейналя к Национальному собранию Франции, в котором он отрекался от своих революционных взглядов и требовал прекращения революционных преобразований.

В 1793 г. в журнале «Санкт-Петербургский Меркурий», издававшемся И. А. Крыловым, была напечатана из «Истории обеих Индий» статья «Об открытии Америки», переведенная С. Ляпидевским. В.И Созонович перевел в 1799 г. «Введение» к Истории обеих Индий", назвав его «Философическое и политическое повествование о состоянии Европы до открытия Америки». Этот перевод уже к XX веку стал большой библиографической редкостью. Созонович намеревался перевести и другие части «Истории обеих Индий».

Повышенный интерес к Рейналю возник в русском обществе в начале XIX века, в пору либеральной политики Александра I. На страницах журналов начинают появляться переводы из «Истории обеих Индий». В правительственном «Санкт-Петербургском журнале» был опубликован перевод отрывка «О госпиталях» из книги Рейналя, говоривший о недостатках в системе общественного призрения.

В «Журнале для пользы и удовольствия», издававшемся А. Варенцовым, в третьей книге 1805 года, был опубликован перевод главы «Краткое историческое описание правления некоторых государств. Взгляд на историю английского правления». В 1804 году по инициативе поэта В. В. Дмитриева члена «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств» началась работа над переводом «Истории обеих Индий», но «Вольное общество» отклонило предложение Дмитриева, так как книга находилась в списке запрещенных.

Однако правительство вскоре само решило издать труд Рейналя. Первое издание русского перевода «Истории обеих Индий» выходило в 1805—1811 годах. Оно было отпечатано за счет кабинета министров в количестве трехсот экземпляров. На титульном листе книги имеется такое заглавие: «Философическая и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях. Сочин. аббатом Рейналем. Перевод с французского, изданный по высочайшему его императорского величества повелению. СПб. В типографии Шнора». С авторством этого перевода существует некоторая путаница: Официальным переводчиком был Г. Н. Городчанинов, он, по-видимому, перевел основную часть «Истории обеих Индий», а В. Г. Анастасевич лишь одну из шести частей. В словаре Брокгауза и Ефрона переводчиком указан только Анастасевич, что является явной ошибкой. В росписях митрополита Евгения не указан Анастасевич. В росписи Плавильщикова указано, что Анастасевич перевел четвертую часть, но в большинстве библиографических справочников указывается на перевод Анастасевичем шестой части книги Рейналя.

Второе издание перевода вышло в 1834—1835 годах. Имя переводчика и указание на высочайшее повеление об издании в нем отсутствовали. Есть сведения, что Городчаниновым бала предпринята попытка выпустить ещё одно издание перевода в 1819 году, и были отпечатаны первая и вторая часть книги, но судьба этого издания не известна.

Причиной того, что правительство само инициировало перевод, по всей видимости, стал «широкий и небезопасный интерес к Рейналю со стороны общественности». В. И. Моряков отмечает, что в «Истории обеих Индий» имеется ряд положений, выгодных самодержавию. Рейналь утверждал, что для страны с большой территорией пригодна лишь монархическая форма государственной власти, сурово критиковал крестьянские выступления, говорил о незыблемости собственности. Таким образом, подвергнувшись цензурной правке, это издание должно было указать русской общественности легальные рамки допустимости Рейналя.

Серьёзные различия между текстом перевода и французским подлинником были замечены уже в XIX веке. Поэт В. В. Дмитриев в июле 1806 года после выхода первых двух частей перевода писал: «Но каков он у нас в переводе?… Не похож на Рейналя… Вздыхаю… и молчу». Известный библиограф Сопиков также отмечал серьёзное сокращение труда Рейналя в русском переводе: «Французский подлинник сего славного сочинения в 10 частях; но российский переводчик, почти половину исключив, много тем самым уменьшил достоинства оного». Однако можно встретить и иное мнение, так, издатель журнала «Лицей» И.Мартынов в номере журнала за 1806 год пишет: «Сие сочинение благоразумием цензуры и самого господина русского переводчика во многих местах получило другой вид, не изменив, впрочем, ни красоты подлинника, ни исторической истины».

«История обеих Индий»

Основной труд Г. Рейналя, принесший философу мировую известность — «Философическая и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях». В русском переводе состоит из 6-ти частей (томов), каждая из них включает две книги (раздела). Деление книг на главы фактически отсутствует, точнее, было бы назвать более мелкие структурные элементы книг — статьями, они значительно различаются по объему. Начинается работа со вступления, где дается исторический обзор торговли с древних финикийцев, кончая кануном Великих географических открытий. Первая книга посвящена завоеваниям португальцев в восточных странах, сюда Г. Рейналь включил Африку, Индию и весь азиатский материк. Во второй книге рассказывает об образовании Голландской республики и о голландских торговых компаниях. В третьей и четвертой книгах (во второй части) помещены материалы о торговле Англии в Индии, рассматривается политический строй индийских государств, нравы местных жителей Индии, учреждение английской компании и её состояние в XVIII веке. Пятая книга третьего части содержит сведения о торговле Дании, Швеции, Пруссии, Испании и России в Восточной Индии. В шестой книге сообщается об открытии Америки, о жестоком обращении колонистов с индейцами. О металлах, рудниках и торговле Мексики. В двух книгах четвертой части говорится о завоеваниях испанцев в Америке. В девятой книге характеризуется учреждение португальской компании в Бразилии, а в десятой книге — заселение европейцами американского континента. О работорговле, способах её ведения, о положении в африканских странах, условиях содержания рабов повествует шестая часть, где Г. Рейналь выступает с резкой критикой рабства и работорговли.

Интересные факты

в 1787 г. молодой Наполеон Бонапарт в своих попытках написания истории Корсики обращался к аббату Рейналю за советом, как к большому авторитету своего времени. В ответе на письмо молодого лейтенанта Рейналь посоветовал Бонапарту «пополнить наличный запас фактов дальнейшими исследованиями и попробовать написать снова». «История Корсики» из-под пера Бонапарта не сохранилась до наших дней.

Сочинения

• Nouvelles littéraires (1747—1755)
• Histoire du Stadhoudérat (1747)
• Histoire du Parlement d’Angleterre (1748)
• Mémorial de Paris (1749)
• Mercure de France (1750—1754)
• Anecdotes littéraires, ou Histoire de ce qui est arrivé de plus singulier & et de plus intéressant aux écrivains françois, depuis le renouvellement des lettres sous François I jusqu’à nos jours (1750 ; 1756) [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k108424t.pdf Текст]
• Anecdotes historiques, militaires et politiques de l’Europe depuis l’élévation de Charles-Quint au thrône de l’Empire, jusqu’au traité d’Aix-la-Chapelle en 1748 (2 volumes, 1753) [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k1084222.pdf Текст 1] [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k108423f.pdf 2]
• École militaire (3 volumes, 1762) [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k80133v.pdf Текст 1] [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k801346.pdf 2] [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k80135j.pdf 3]
• Histoire du divorce de Henry VIII (1763)
• Histoire philosophique et politique des établissemens & du commerce des européens dans les deux Indes (6 volumes, 1770 ; 1774 ; 1780 ; 1820) [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k109687x.pdf Текст 1] [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k1096889.pdf 2] [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k109689p.pdf 3] [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k109690m.pdf 4] [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k1096910.pdf 5] [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k109692c.pdf 6]
• Épices et produits coloniaux (1770) [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k25850b.pdf Текст]
• Atlas de l’Histoire des deux Indes (1772)
• Tableau de l’Europe (supplément Histoire des deux Indes) (1774)
• Esprit et génie de Guillaume-Thomas Raynal (1777)
• Suppléments à l’Histoire des deux Indes (1780)
• Atlas de l’Histoire philosophique (1780)
• Révolution de l’Amérique (1781) [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k2135636.pdf Текст]
• Lettres d’Yorick à Eliza (1781)
• Lettre à l’auteur de la Nymphe de Spa (1781)
• Précis de l’Histoire philosophique (1782)
• Réponse à la Censure de la Faculté de Théologie (1782)
• Esprit et génie de M. l’abbé Reynal (publié par l’abbé Hédouin, 1782) [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k651282.pdf Текст]
• Considérations sur la paix en 1783 (1783)
• Histoire philosophique et politique des isles françoises (1784])
• Œuvres de M. l’abbé Raynal (1785)
• Essai sur l’administration de St Domingue (1785)
• Maximes des trois auteurs philosophes (1787)
• Tableau général du commerce de l’Europe (1787)
• Éloge d’Eliza Draper (приписывается Дидро, 1787)
• L’Abbé Raynal aux États-généraux (1789) [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k72957b.pdf Текст]
• Lettre à S. M. Louis XVI (1789)
• Lettre à l’Assemblée nationale, 31 mai 1791 (1791)
• Extrait raisonné de l’Histoire des deux Indes (1791)
• Histoire abrégée de l’Histoire des deux Indes (1792)
• Abrégé de l’Histoire des deux Indes (1793)
• Histoire abrégée de l’Établissement des Européens (1797)
• Recueil de pensées (1802)
• Abrégé de l’Histoire des deux Indes à l’usage de la jeunesse (1810)]
• Le Raynal de la jeunesse (1821)
• Des Peuples et des gouvernements (1822)
• Histoire philosophique des Établissements dans l’Afrique septentrionale (1826)

Сочинения, переведённые на русский язык

• Рейналь. Философическая и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях. СПб., 1806—1811.(Перевод Городчанинов. Анастасевич.)
• Рейналь. Философическая и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях. СПб., 1834—1835.(Перевод Городчанинов. Анастасевич.)
• Вольтер, Руссо, Рейналь и Парижское Народное собрание. Параллельное начертание истины. Политический журнал. Ч. 6. — СПБ., 1791.(Письмо Г.Рейналя к Национальному собранию Франции)

Современные издания

Histoire philosophique et politique des établissements et du commerce des Européens dans les deux Indes, 5 vol., Paris, Bibliothèque des introuvables, 2006 ISBN 9782845751941

Литература

• Gilles Bancarel, François-Paul Rossi, Guillaume-Thomas Raynal philosophe des Lumières, préf. Philippe Joutard, Toulouse, CRDP Midi-Pyrénées, 1996 (ISBN 2865651509)
• Gilles Bancarel, Gianluigi Goggi, Raynal, de la polémique à l’histoire, Oxford, SVEC, 2000 (ISBN 0729407136)
• Gilles Bancarel, Raynal ou le devoir de vérité, Paris, Honoré Champion, 2004 (ISBN 274531047X)
• Anatole Feugère, Un Précurseur de la Révolution. L’Abbé Raynal (1713—1796), Angoulême, 1922
• Antoine Jay, Précis historique sur la vie et les ouvrages de l’abbé Raynal, Paris, 1820
• Hans Wolpe, Raynal et sa machine de guerre; l’Histoire des deux Indes et ses perfectionnements, Stanford, Stanford University Press, 1957
• Богуславский В. М. Г. Рейналь и идея революции во французском Просвещении. // Научные доклады высшей школы. Философские науки. 1977. № 2.
• Дидро Д. Письмо господину Гримму в защиту аббата Рейналя от 25 марта 1781 г. / пер. с фр. И. С. Шерн-Борисовой // Длугач Т. Б. Дени Дидро — М.: Мысль, 1975.
• Дюше М. Мир цивилизации и мир дикарей в эпоху Просвещения. Основы антропологии у философов // Век Просвещения. М. — Париж. 1970.
• Зельманова Е. Л. Рейналь как историк философии // Вопросы философии. 1961. № 5.
• Марлей Д. Дидро и энциклопедисты. — М., 1882.
• Карп С. Я. Французские просветители и Россия = Les «Philosophes» et la Russie: Исследования и новые материалы по истории русско-французских культурных связей второй половины XVIII в. / С. Я. Карп; РАН. Ин-т всеобщ. истории. — М.: ИВИ РАН, 1998.
• Мезин С. А. Взгляд из Европы: французские авторы XVIII века о Петре I / С. А. Мезин — Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999.
• Моряков В. И. Из истории эволюции общественно-политических взглядов просветителей конца ΧVIII века (Рейналь и Радищев). 1981.
• Моряков В. И. Россия в «Истории обеих Индий» Г. Рейналя. // Вестник Московского университета. Сер. 8, История. 1989. № 2.
• Моряков В. И. Русский перевод «Истории обеих Индий» Рейналя. // Вестник Московского университета. Сер. 8, История. 1972. № 1.
• Моряков В. И. Просветители и революция ΧVIII в. (Пейн, Рейналь, Радищев) // Вестник Московского университета. Сер. 8, История. 1984. № 5.
• Моряков В. И. Кушелева М. Л. Об эволюции понятия «RÉVOLUTION» во французской просветительской литературе второй половины ΧVIII века. // Вестник Московского университета. Сер. 8, История. 1985. № 5
• Моряков В. И. Кушелева М. Л. Н. И. Новиков и Рейналь о торговле // Вестник Московского университета. Сер. 8, История. 1983. № 5.
• Лехтблау Л. Б.(Светлов) Из истории просветительной литературы в России // Историк-Марксист. 1932. № 1
• Плимак Е. Г. Злоключения буржуазной компаративистики (к вопросу характера политических концепция А. Н. Радищева и Г. Рейналя) / Н. Г. Плимак // История СССР — 1968. — № 3.
• Попов-Ленский И. Л. Антуан Барнав и материалистическое понимание истории: К характеристике историко-философских идей в XVIII веке / И. Л. Попов-Ленский — М.; Л.: Красная новь,1924.
• Светлов Л. Б. Русские переводы французских просветителей.// Французский ежегодник. 1963.
• Собуль А. Философы и французская революция / А. Собуль // Французский ежегодник 1982. — М., 1984. — С. 138—159.
• Старосельская — Никитина О. А. Очерки по истории науки и техники. — М., 1946.
• Старцев А. О Западных связях Радищева. // Интернациональная литература. ― 1940., № 7-8.

Отрывок, характеризующий Рейналь, Гийом Тома

На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.