Рейнбот, Виктор Евгеньевич

Виктор Евгеньевич Рейнбот
Временно управляющий МВД Украинской державы
24 октября 1918 — 14 ноября 1918
Предшественник:	Игорь Александрович Кистяковский
Преемник:	Николай Прокофьевич Василенко
Министр юстиции
14 ноября 1918 — 14 декабря 1918
Предшественник:	Андрей Григорьевич Вязлов
Преемник:	правительство свергнуто
Рождение:	1 июня 1869(1869-06-01) Санкт-Петербург
Смерть:	6 июня 1956(1956-06-06) (87 лет) Ницца, Франция
Образование:	Императорское училище правоведения

Ви́ктор Евге́ньевич Рейнбот (1869 — 1956) — председатель Петроградского окружного суда в 1914—1917 гг., министр юстиции в правительстве гетмана Скоропадского. Общественный деятель русской эмиграции.

Биография

Лютеранин. Из потомственных дворян. Сын тайного советника Евгения Антоновича Рейнбота (1823—1905).

В 1890 году окончил Императорское училище правоведения и начал службу по судебному ведомству кандидатом на судебные должности при прокуроре Харьковской судебной палаты И. П. Закревском.

В 1894—1895 годах состоял судебным следователем Усть-Медведицкого округа. Затем последовательно занимал должности: товарища прокурора Полтавского (1895—1897), Владимирского (1897—1899), Московского (1899—1902) и Санкт-Петербургского (1902—1904) окружных судов, прокурора Елецкого (1904), Костромского (1904—1906) и Нижегородского (1906—1909) окружных судов и, наконец, товарища председателя Петербургского окружного суда (1909—1913).

В 1912 году был произведён в действительные статские советники. В 1913 году был назначен председателем Либавского окружного суда, а в следующем году — переведён на ту же должность в Петербург. На последней должности, среди прочего, отказался прекратить известное дело Манасевича-Мануйлова.

После Октябрьской революции выехал на Украину. Состоял товарищем министра внутренних дел, а затем временно управляющим МВД в правительстве гетмана Скоропадского. По замечанию историка В. П. Федюка,

… новые лица в кабинете, такие, как В. Е. Рейнбот, занявший после ухода Кистяковского должность министра внутренних дел, никак не вписывались в представление об „украинизации“. В результате правительство являло собой крайне шаткую конструкцию и в таком виде долго не могло существовать.

С 14 ноября 1918 года — министр юстиции в кабинете С. Н. Гербеля. В декабре того же года был арестован взявшими Киев петлюровцами, позднее вывезен в Одессу и в начале 1919 года освобождён.

В эмиграции в Варшаве, затем во Франции. Служил в банке. Состоял членом Союза русских адвокатов, членом Объединения бывших воспитанников Императорского училища правоведения и Комитета кассы правоведов. В 1931 году на заседании Союза русских адвокатов реконструировал «Дело коллежского асессора И. Ф. Манусевича-Мануйлова». Был активным членом Союза бывших деятелей русского судебного ведомства.

Кроме того, был участником Кружка ревнителей русского прошлого в Ницце, где выступал с сообщениями «Воспоминания судебного деятеля», «Четыре месяца в кресле гетманского министра», а также докладами: «Украинский вопрос», о гибели Николая II, о петлюровских тюрьмах, о деле Н. В. Плевицкой.

В 1950 году был избран членом правления Русского дома в Жуан-ле-Пен. В 1954 году в Ницце выступал на собрании с докладом о 90-летии судебных уставов, а в 1955 году принимал участие в торжествах по случаю 200-летия со дня основания Московского университета. В русской колонии Ниццы пользовался всеобщим уважением. Увлекался шахматной теорией.

Скончался в 1956 году в Ницце. Был женат.

Награды

• Орден Святой Анны 2-й ст. (1905)
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1908)
• Орден Святого Владимира 3-й ст. (1914)

• медаль «В память царствования императора Александра III»
• медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых»

Источники

• Список гражданским чинам первых четырех классов. — Пг., 1914. — С. 1700.
• Список гражданским чинам четвертого класса на 1915 год. — Пг., 1915. — С. 1599.
• Общие росписи начальствующих и прочих должностных лиц по всем управлениям в Российской империи на 1895—1914 годы.
• Н. Л. Пашенный [genrogge.ru/isj/isj-257-6.htm#see151 Императорское Училище Правоведения и Правоведы в годы мира, войны и смуты.] — Мадрид, 1967.
• [www.dommuseum.ru/index.php?m=dist&pid=11795 Российское зарубежье во Франции 1919—2000. Л. Мнухин, М. Авриль, В. Лосская. Москва, 2008.]
• В. П. Федюк. Белые: антибольшевистское движение на юге России 1917—1918 гг. — Москва, 1996. C. 111, 120.

Отрывок, характеризующий Рейнбот, Виктор Евгеньевич

– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.