Рейнджеры Роджерса

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Рейнджеры Роджерса (англ. Rogers' Rangers) — рота вспомогательных войск британской армии, действовавшей в Северной Америке против французских колоний и их индейских союзников в годы последней франко-индейской войны. Это подразделение лёгкой пехоты было сформировано майором Робертом Роджерсом для быстрого развертывания с целью рекогносцировки и проведения спецопераций диверсионного и контртеррористического характера, в частности, против индейцев, которые вели партизанскую войну против англичан. Смелая тактика рейнджеров была настолько эффективной, что рота Роджерса в конце 1750-х годов стала главной разведгруппой войск британской короны. В числе прочих новобранцев Роджерс набирал личный состав среди индейцев, которые тем самым служили британской армии, не состоя в строевых войсках. Главной заслугой этого подразделения в глазах командования был сбор разведывательной информации о противнике. После войны несколько рейнджеров стали влиятельными лидерами революции и войны за независимость, а большинство остальных принимало активное участие в боевых действиях против англичан.





История

Рейнджеры Роджерса были сформированы как отряд ополчения колонистов на севере провинции Нью-Йорк суровой зимой 1755 года близ строящегося форта Уильям-Генри, для обороны которого они были расквартированы в наспех отрытых окопах. Рейнджеры часто делали вылазки против французских городков и военных лагерей в Канаде, совершая длительные переходы на грубых снегоступах и по льду водных преград. Хотя регулярные войска были невысокого мнения об их боеспособности, рейнджеры были одним из немногих подразделений, не считая индейцев, которые были способны к ведению боевых действий в тяжелых условиях канадской зимы и гористой местности.

В январе 1757 года отряд Роджерса в количестве 74 человек устроил засаду и захватил в плен семерых французов близ вражеского форта Карильон (Тикондерога), после чего принял бой с превосходящими силами противника и, понеся потери, отступил. Французы отмечали, что снегоступы создавали для рейнджеров существенное тактическое преимущество, в то время как их солдаты «увязали в снегу по колено»[1], кроме того, отряд Роджерса удерживал позиции на высоте и мог укрываться за высокими деревьями[1]. Из 89 бойцов регулярной армии и 90 индейцев и ополченцев французы потеряли 37 человек, в то время как среди рейнджеров было убито 14 и ранено шестеро, 48 человек из этого похода благополучно вернулись, ещё шестеро попали в плен[2].

В августе 1757 года форт Уильям-Генри был захвачен французами, а рейнджеры были расквартированы на одном из островов реки Гудзон, который позже был назван в честь их командира майора Роджерса.

В марте 1758 года в ходе боевой операции отряд был почти полностью уничтожен, а сам Роджерс едва не был схвачен и даже оставил противнику свой мундир со всеми документами, благодаря чему французы сочли его убитым[3][4][5]. Тем не менее, уже в июле того же года рейнджеры Роджерса вновь принимали участие в битве при форте Карильон, в которой англичане вновь потерпели сокрушительное поражение.

Одна из самых известных операций рейнджеров Роджерса имела место в 1759 года. Им было приказано уничтожить одно из индейских селений в Квебеке, в глубоком тылу французской территории. Из доклада Роджерса следует, что около двухсот индейцев было уничтожено, 20 человек (женщины и пятеро детей) были уведены в плен. Французы признали потери только 30 человек, из них 20 женщин и детей[6]. Заявленные потери рейнджеров составили 8 раненых и один убитый в бою за деревню и ещё около 25 человек на обратном пути[2], хотя по другим данным, из 204 нападавших к своим вернулось не более половины[7].

В конце войны рейнджерам Роджерса французы сдали форт Детройт. Большинство бойцов вернулось к гражданской жизни. В 1763 года их рота была переформирована в 80-й пехотный полк, который принял на себя один из первых ударов индейцев во время восстания Понтиака.

Многие бывшие рейнджеры приняли участие в первых сражениях войны за независимость. Сам Роджерс предложил свои услуги Джорджу Вашингтону, но получил отказ, после чего примкнул к британской армии и сформировал отряд рейнджеров, воевавших на стороне короны.

В кино

Рейнджерам Роджерса и их знаменитому походу в Квебек 1759 года посвящён историко-приключенческий фильм режиссёра Кинга Видора «Северо-западный проход» (Northwest Passage, 1940).

Напишите отзыв о статье "Рейнджеры Роджерса"

Примечания

  1. 1 2 Louis Antoine de Bougainville, Adventures in the Wilderness; Edward P. Hamilton, ed. and trans. (Norman, OK: University of Oklahoma Press, 1964)
  2. 1 2 [www.gutenberg.org/files/14517/14517-8.txt Francis Parkman]
  3. [www.usgennet.org/usa/topic/colonial/rogers/snowshoes.html Mary Cochrane Rogers, Battle of the Snowshoes]
  4. [www.dmna.state.ny.us/historic/articles/snowshoe2.htm New York State, The Battle on Snowshoes, March 1758]
  5. [www.lakegeorgehistorical.org/rogers-slide.htm Lake George Historical Association — Roger’s Slide]
  6. [www.avcnet.org/ne-do-ba/rrr_2.html Roger’s Raid according to the research of Gordon Day]
  7. [webpages.charter.net/leearbgm/long_trail_district/fall%20Camporee%202005.htm Spring Camporee 2005 -]

См. также

Ссылки

  • [www.militaryheritage.com/rangers.htm Notes on Gorham’s and Roger’s Rangers]
  • [www.rogersisland.org/ Rogers Island Visitor Center Home Page]
  • [members.lycos.co.uk/Regiment_de_la_Reine/de_la_reine.htm Regiment De la Reine website]
  • [www.dmna.state.ny.us/historic/articles/snowshoe.htm Frigid Fury: The Battle on Snowshoes, March 1758]
  • [ns1763.ca/remem/7yw-timeline-w.html Seven Years War timeline]
  • [rogersrangers.org A Rogers' Rangers Reenacting unit]
  • [www.mindlabfilms.com/bos.htm A Documentary about Robert Rogers and The Battle On Snowshoes]
  • [www.muzzleloadermag.com/Book%20Reviews/BookReview_SO05_D.htm American Colonial Ranger: The Northern Colonies 1724-64]
  • [www.pittsburghlive.com/x/pittsburghtrib/s_312597.html Facts trump fiction in war tale 'White Devil']

Отрывок, характеризующий Рейнджеры Роджерса



К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.