Рейн, Георгий Ермолаевич

Георгий Ермолаевич Рейн
Дата рождения:	20 апреля (2 мая) 1854(1854-05-02)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	4 декабря 1942(1942-12-04) (88 лет)
Место смерти:	София, Болгария
Страна:	Российская империя
Учёная степень:	доктор медицины (1876)
Альма-матер:	Медико-хирургическая академия

Георгий Ермолаевич Рейн (1854—1942) — русский врач, общественный деятель и политик, действительный тайный советник (январь 1917).

Биография

Окончил Медико-хирургическую академию (1874). С 1876 года доктор медицины (акушерство и гинекология). В качестве хирурга подвижного госпиталя участвовал в русско-турецкой войне 1877—1878 годов. С 1880 года приват-доцент Медико-хирургической академии, с 1883 года профессор Киевского университета. С 1896 года руководитель кафедры акушерства и женских болезней Военно-медицинской академии. С 1908 года почетный лейб-хирург Императорского двора. Под его руководством в Военно-медицинской академии была создана новая акушерско-гинекологическая клиника, которой он заведовал в течение 10 лет. С 1901 года академик, с 1905 года заслуженный ординаторный профессор. С 1905 года активно участвовал в общественной политической жизни. Член 2-й и 4-й Государственных дум от Волынской губерний; входил во фракцию октябристов. С 1908 года председатель Медицинского совета МВД — высшей медицинской инстанции в России. С марта 1915 года член Государственного совета. С 1 сентября 1916 года по 22 февраля 1917 года главноуправляющий государственным здравоохранением (на правах министра). Состоял членом Всероссийского национального клуба и Киевского клуба русских националистов.

После Февральской революции 1917 года арестован, содержался в Таврическом дворце, а затем переведен в Петропавловскую крепость, вскоре освобожден. Участник Белого движения.

Эмигрировал в Болгарию, где занял должность профессора гинекологии на медицинском факультете Софийского университета.

Сочинения

• К вопросу об удалении фибромиом матки посредством чревосечения : Дис. на степ. д-ра мед. Георгия Рейна, орд. Академ. акушер. клиники Санкт-Петербург : тип. Я. Трея, 1876
• Великая реформа в современном акушерстве и хирургии : Речь, произнес. проф. Г. Е. Рейном на торжеств. акте Ун-та св. Владимира 8 янв. 1886 г. Киев : Унив. тип. (И. И. Завадского), 1886
• Первое пятилетие Акушерской поликлиники при Университете св. Владимира [Киев] : тип. Ун-та св. Владимира, Киев. отд-ние т-ва печ. дела и торг. И. Н. Кушнерев и К° в Москве, 1891
• О русском народном акушерстве : Речь проф. Г. Е. Рейна, произнес. в торжеств. заседании III Съезда врачей 6 янв. 1889 г. Санкт-Петербург : тип. М. М. Стасюлевича, 1889
• Два случая вторичного чревосечения при внематочной беременности с исходом в выздоровление [Киев] : тип. Ун-та св. Владимира, Киев. отд-ние т-ва печ. дела и торг. И. Н. Кушнерев и К° в Москве, 1890
• Первое пятилетие Акушерской поликлиники при Университете св. Владимира Киев: тип. Ун-та св. Владимира, Киев. отд-ние т-ва печ. дела и торг. И. Н. Кушнерев и К° в Москве, 1891
• Обзор 310 чревосечений Киев : т-во печ. дела и торговли И. Н. Кушнерев и К°, в Москве, Киев. отд-ние, 1892
• Речь, произнесенная при торжестве освящения надстройки здания акушерской клиники в Киеве, 7 ноября 1893 года
• Речь, произнесенная 14 мая на освящении отделения Акушерско-гинекологической клиники в Киеве в память В. Л. Бродской проф. Г. Е. Рейном Киев : Тип. т-ва И. Н. Кушнерев и К°, 1900
• Акушерство и женские болезни : Извлеч. из 6 т. Тр. 9 Съезда О-ва рус. врачей в память Н. И. Пирогова Санкт-Петербург : тип. М. П.С. (т-ва И. Н. Кушнерев и К°), 1906
• Родовспоможение в России : Сб. докл. на IX Пирогов. съезде Санкт-Петербург : тип. М-ва пут. сообщ. (т-ва И. Н. Кушнерев и К°), 1906
• Два месяца деятельности правых партий в Государственной Думе (из набросков правого) Санкт-Петербург : тип. А. С. Суворина, 1907
• Отчет по борьбе с холерой главноуполномоченного Российского Красного креста акад. Г. Б. Рейна Санкт-Петербург : тип. В. Ф. Киршбаума, 1911
• Речь, произнесенная в торжественном заседании Акушерско-гинекологического общества в Киеве 28 марта 1912 г., по поводу исполнившегося двадцатипятилетия Общества / Акад. Г. Е. Рейн Киев : тип. АО «П. Барский в Киеве», 1914
• Из пережитого : 1907—1918 : врачеб-санитар. реформа и учреждение Мин-ва нар. здравия в России, очерк главнейших полит. течений в России за послед. годы царствования императора Николая II Берлин : Парабола, предисл. 1935год

Литература

• Николаев А. Б. [www.tez-rus.net/ViewGood31355.html Рейн, Георгий Ермолаевич] // Государственная дума Российской империи: 1906—1917 / Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. — С. 384—385. — 735 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8243-1031-3.

Отрывок, характеризующий Рейн, Георгий Ермолаевич

По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».