Рейс 253 Northwest Airlines

Рейс 253 Northwest Airlines
Airbus A330-323E борт N820NW
Общие сведения
Дата	25 декабря 2009 года
Время	00:30
Характер	Попытка теракта
Причина	Личные мотивы террориста
Координаты	42°12′29″ с. ш. 83°21′22″ з. д.42.208° с. ш. 83.356° з. д. / 42.208; -83.356    — место взрыва бомбы
Погибшие	0
Раненые	3 (террорист и 2 пассажира)
Воздушное судно
Модель	Airbus A330-323E
Авиакомпания	Northwest Airlines
Принадлежность	Delta Air Lines
Пункт вылета	Схипхол, Амстердам (Нидерланды)
Пункт назначения	Международный аэропорт Детройт Метрополитан, Детройт (Мичиган, США)
Рейс	NW253
Бортовой номер	N820NW
Пассажиры	279
Экипаж	11
Выживших	290

См. также: Рейс 253

Попытка взрыва A330 над Атлантикой — авиапроисшествие, произошедшее 25 декабря 2009 года. Авиалайнер Airbus A330-323E авиакомпании Northwest Airlines (принадлежал Delta Air Lines) совершал ежедневный трансатлантический рейс NW253 из Амстердама в Детройт, но незадолго до посадки террорист неудачно попытался привести в действие взрывное устройство, но оно не сработало и ранения получил сам террорист Умар Фарук Абдулмуталлаб и ещё 2 пассажира. Предполагается, что в качестве взрывчатого вещества использовался пентаэритриттетранитрат. Сообщается, что на допросе он признался, что действовал по заданию «Аль-Каиды».

16 февраля 2012 года верховным судом штата Мичиган 25-летний Умар Фарук Абдулмуталлаб был признан виновным в «попытке совершения террористического акта с использованием оружия массового поражения» и был приговорён к пожизненому лишению свободы без права на условно-досрочное освобождение.

Инцидент

Пассажир рейса Умар Фарук Абдул Муталлаб в своём нижнем белье имел вшитый мешочек с 80 г пентаэритриттетранитрата (ТЭН, PETN) — взрывчатого вещества, используемого в военных и промышленных целях. Как показали испытания американских военных, всего 50 граммов этого вещества было бы достаточно, чтобы пробить дыру в корпусе самолёта. В качестве детонатора Муталлаб использовал шприц с кислотой. В американских правоохранительных органах предполагают, что именно эта деталь оказалась слабым звеном затеи террориста: когда он привел в действие бомбу, кислота не достигла взрывчатого вещества, из-за чего устройство не взорвалось, а лишь загорелось, напугав пассажиров самолёта и причинив тяжёлые ожоги террористу.

Ход инцидента описывается в СМИ следующим образом:

По словам очевидцев Умар Фарук Абдул Муталлаб около 20 минут провел в туалете. Затем он вернулся на своё место и пожаловался на сильные боли в животе — после чего с головой укутался в одеяло. Один из пассажиров рассказывает, что незадолго до посадки он услышал хлопок, «как будто кто-то откупорил бутылку шампанского». Сначала он подумал, что треснуло стекло иллюминатора или что-то попало в окно, но когда он обернулся, то увидел огонь.

Западные СМИ называют имя пассажира, героические действия которые помогли обезвредить террориста — это 32-летний голландский режиссёр и продюсер видеофильмов Яспер Схуринга (нидерл. Jasper Schuringa), который бросился на Муталлаба после взрыва. Террорист сидел в кресле на месте 19B, Яспер, летевший в отпуск в Майами — в том же ряду, через три кресла, однако именно он первым бросился на нигерийца, после того как сработало взрывное устройство.

В интервью телеканалу CNN Схуринга рассказал, что брюки на террористе были расстёгнуты, а между ног тот держал взрывное устройство. Яспер выхватил горящий предмет и отбросил его в сторону. Затем обыскал террориста, чтобы убедиться, что на его теле нет других взрывных устройств. Вместе со стюардессой он надел на террориста наручники. Террорист не оказывал сопротивления, и казалось, что он находится в шоке. «Он выглядел обычным парнем, и трудно было поверить, что он действительно пытался взорвать самолёт», — сказал позднее Схуринга журналистам.

После приземления рейса в аэропорту Детройта Яспер Схуринга был доставлен в больницу с ожогами рук.

Умар Фарук Абдулмуталлаб

Умар Фарук Абдул Муталлаб (родился 22 декабря 1986 года в Лагосе, Нигерия) — сын влиятельного нигерийского банкира Умару Муталлаба (англ.)), который ранее неоднократно уведомлял власти США об экстремистских наклонностях молодого человека. Задержанный на допросе признался, что действовал по указанию террористической организации «Аль-Каида», а инструктаж прошел в Йемене. Позже в СМИ появились сообщения, что «Аль-Каида» взяла на себя ответственность за организацию провалившегося теракта в самолете.

Муталлаб получил среднее образование в Британской школе в Ломе (Того). В 2004—2005 годах он изучал арабский язык в Сане (Йемен) и посещал лекции в Университете «Иман» (англ. Iman University, араб. جامعة الإيمان‎), религиозной школе, основателем и руководителем которой был шейх Абдул-Маджид аз-Зиндани, включённый в 2004 году властями США в перечень лиц, связанных с «глобальным терроризмом», а ООН — в террористический перечень.

После попытки теракта в СМИ получили известность посты в живых журналах на Facebook и исламском форуме (gawaher.com) пользователя с ником Farouk1986, биография которого в деталях совпадала с биографией Умара Фарука Абдула Муталлаба, что подтвердил также представитель правительства США. Из переписки в интернете вырисовывается образ одинокого, сексуально и религиозно озабоченного молодого человека. В 2005—2007 годах он высказывался по поводу одиночества и женитьбы в своих постах. Например, 28 января 2005 года он записал:

Поскольку мне одиноко, пробуждается естественное сексуальное чувство и я борюсь за то, чтобы его обуздать, но иногда это ведёт к греховным поступкам, как например не опусканию взгляда [в присутствии женщины, не покрытой чадрой]. И из-за этой проблемы я хочу жениться, чтобы избежать возбуждения.

Оригинальный текст (англ.)  

As i get lonely, the natural sexual drive awakens and i struggle to control it, sometimes leading to minor sinful activities like not lowering the gaze [in the presence of unveiled women]. And this problem makes me want to get married to avoid getting aroused.

а также:

Волосы женщины легко могут возбудить мужчину. Пророк советовал молодым мужчинам поститься, если они не могут жениться, но это не сильно помогло мне и я в самом деле не хочу ждать целые годы, пока не смогу жениться. Но ведь мне только 18 лет… Мне будет трудно жениться из-за социальных норм брака ближе к 30 годам, когда человек обзаведётся дипломом, работой, домом и т. п., прежде чем женится. Поэтому обычно я фантазирую на предмет ислама. Плохо в этом то, что иногда эти фантазии какие-то мирские, а не концентрируются на грядущем.

Оригинальный текст (англ.)  

The hair of a woman can easily arouse a man. The Prophet advised young men to fast if they can't get married but it has not been helping me much and I seriously don't want to wait for years before I get married. But i am only 18 ... It would be difficult for me to get married due to social norms of getting to the late 20's when one has a degree, a job, a house, etc before getting married. So usually my fa[n]tasies are about islamic stuff. The bad part of it is sometimes the fantasies are a bit worldly rather than concentrating in the hereafter.

В посте 20 февраля 2005 года он написал:

Хорошо, я не буду вдаваться в детали моей фантазии, но в общем — это фантазии о джихаде [sic]. Я представляю, как развернётся великий джихад, как мусульмане победят, если на то будет воля Аллаха, будут править всем миром и восстановят великую империю!!!

Оригинальный текст (англ.)  

Alright, i wont go into too much details about me fantasy, but basically they are jihad fantisies [sic]. I imagine how the great jihad will take place, how the muslims will win insha Allah and rule the whole world, and establish the greatest empire once again!!!

Высшее образование Абдул Муталлаб получил в Великобритании, где он учился с сентября 2005 года по июнь 2008 года в Университетском колледже Лондона (UCL) и получил диплом инженера. После этого Абдул Муталлаб покинул Британские острова, но в мае 2009 снова оказался в Лондоне и оформил в американском посольстве туристическую визу. С этой визой он и отправился на Рождество из Лагоса в Детройт с пересадкой в Амстердаме.

Принятые меры авиабезопасности

28 декабря 2009 года президент США Барак Обама распорядился «принять все необходимые меры для повышения безопасности воздушных перевозок». Министерство национальной безопасности США ввело «дополнительные меры проверки». Министр Джанет Наполитано сказала, что «эти меры задуманы так, чтобы быть непредсказуемыми, поэтому они везде будут разными». Авиакомпания Air Canada объявила: на рейсах, следующих в аэропорты США, в течение последнего часа полета пассажирам будет запрещено вставать с мест и доставать ручную кладь.

Впоследствии выяснилось, что ещё 25 декабря 2009 года министерство национальной безопасности США выпустило инструкцию для авиакомпаний под номером SD 1544-09-06, в которой говорится, что отныне при проходе пассажиров на посадку сотрудники службы безопасности должны проводить обязательный личный досмотр, уделяя особое внимание области паха (англ. upper legs) и торсу (англ. torso). Досмотру также подлежат все без исключения личные вещи пассажиров, особенно шприцы вместе с порошками и/или жидкостями. В течение часа перед приземлением пассажиры не могут вставать со своих мест, иметь доступ к своей ручной клади и держать на коленях покрывала, подушки или любые другие предметы из своего багажа. Ещё до посадки в самолёт они должны отключить на время всего полёта все специальные средства связи (телефоны, модули для подключения к интернету, системы спутниковой навигации). Пока самолет находится в воздушном пространстве США, экипаж не должен делать объявлений и давать пассажирам разъяснения относительно местоположения борта или его близости к тому или иному наземному объекту.

Отрывок, характеризующий Рейс 253 Northwest Airlines

– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.