Рейтерн, Евграф Романович

Евграф Романович Рейтерн
нем. Gerhardt Wilhelm von Reutern
Портрет художника Евграфа Романовича Рейтерна работы Т.Гильдебрандта, 1838. Государственный Русский музей (Санкт-Петербург)
Жанр:	жанровая живопись
Награды:	с бантом медали: «В память Отечественной войны 1812 года» (бронзовая на Владимирской ленте), «За взятие Парижа 19 марта 1814 г.»

Евгра́ф Рома́нович Ре́йтерн, он же Ге́рхардт-Вильге́льм фон Ре́йтерн (нем. Gerhardt Wilhelm von Reutern; 17 июля 1794, поместье Рёстхоф близ Валка, Лифляндская губерния — 22 марта 1865, Франкфурт-на-Майне) — русско-немецкий художник.

Биография

Родом из знатного остзейского семейства; его отец Христофор Герман Рейтерн (1744—1802) — камергер Саксонского двора. Получив общее образование в училище при лютеранской церкви святых Петра и Павла в Санкт-Петербурге, в течение года слушал лекции в Дерптском университете, в 1811 году поступил на военную службу.

В 1813-1815 году служил в Александрийском гусарском полку в чине поручика, участвовал в Заграничном походе русской армии; в Битве народов под Лейпцигом лишился правой руки. Летом 1814 года, будучи в Веймаре, Рейтерн познакомился с Гёте; возобновив знакомство в 1815 году в Гейдельберге и в 1817 году в Йене, вступил с ним в переписку. Гёте распознал у Рейтерна талант художника и посоветовал всерьёз заняться живописью.

Оправившись от тяжёлого ранения, Рейтерн поселился в Виллингсхаузене, в 1820 году женился на Шарлотте фон Швертцелль. В 1825 году вместе с Людвигом Гриммом (братом прославленных филологов Якоба и Вильгельма) основал «Вилленсхаузенскую колонию художников». Некоторое время работал как художник-самоучка, затем обучался живописи в Берне, Касселе и Дюссельдорфе; писал главным образом жанровые картины. В начале 1832 года Рейтерн создал небольшую серию акварелей, изображавших нижних чинов Российской Императорской гвардии. Данную серию отличает реалистичность в изображении простых солдат, написанных с большой теплотой. В 1837 году стал придворным художником российского императорского двора, получал почётную пенсию; создавал картины на библейские сюжеты, из которых особым успехом пользовалось полотно «Авраам приносит Исаака в жертву» (1849). Попеременно жил в Германии, Франции, Швейцарии, Италии и России (приезжая в своё лифляндское поместье и Санкт-Петербург), с 1844 года окончательно поселился во Франкфурте-на-Майне. Работал, по необходимости, левой рукой.

• Gerhard Wilhelm von Reutern 001.jpg

  На кладбище Вилленсхаузена. 1842.

• ReuternPeasant.jpg

  Крестьянка из Вилленсхаузена со спящим ребёнком. 1843.

• ReuternAbraham.jpg

  Авраам приносит Исаака в жертву. 1849.

• ReuternHolyFamily.jpg

  Святое семейство. 1858.

Семья

• Елизавета (1821—1856); в 1841 году вышла замуж за близкого друга Рейтерна В. А. Жуковского.
• Александр (1824—1879); был генерал-лейтенантом и Таврическим губернатором.
• Шарлотта (1826—?); была замужем за Юлиусом фон-Вульфом.
• Василий (Вильгельм) Евграфович (1829—1897); тайный советник, автор «Сборника узаконений о крестьянах Прибалтийских губерний» (1860).
• Евграф Евграфович (1836—1918) — герольдмейстер, сенатор, член Общества поощрения художеств, коллекционер картин.

Брат Христофор с отличием участвовал в Наполеоновских войнах, затем командовал кавалерийскими дивизиями. Племянник, Михаил Христофорович, был министром финансов Российской империи.

Литература

• Майков П. М. Рейтерн, Евграф (Гергард) Романович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Сомов А. И. Рейтерн, Евграф Романович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Vollmer, Hans. Allgemeines Lexikon der Bildenden Künstler. — VEB E.A. Seemann Verlag Leipzig, 28. Band, S. 200—201, ISBN 3-423-05907-9  (нем.)
• [www.bbl-digital.de/eintrag// Рейтерн, Евграф Романович] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital  (нем.)

Ссылки

[ru.rodovid.org/wk/Запись:642789 Рейтерн, Евграф Романович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

• [www.art-catalog.ru/data_picture_new/artist_252/picture/big_nd_/reitern_3.jpg Галерея картин Рейтерна]

Отрывок, характеризующий Рейтерн, Евграф Романович

– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…