Рейхенбах, Ганс
| Ганс Рейхенбах | |
| Hans Reichenbach | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Школа/традиция: | |
| Основные интересы: | |
| Оказавшие влияние: | |
| Испытавшие влияние: | |
Ганс Рейхенбах (26 сентября 1891, Гамбург — 9 апреля 1953, Лос-Анджелес) — немецко-американский философ, представитель логического позитивизма, основатель Берлинского общества научной философии (англ.).
Содержание
Биография
Родился в Гамбурге, в еврейской семье.
Учился сначала в Гамбурге, потом — в Штутгарте и других городах. Изучал физику, математику и философию. Активно участвовал в молодёжных движениях и студенческих организациях, публиковал статьи об университетской реформе и против антисемитской пропаганды в студенчестве.
Степень магистра философии получил в университете Эрлангена в 1915 году за диссертацию по теории вероятностей. Его научными руководителями были Пауль Хензель (англ.) и Эмми Нётер.
Принимал участие в Первой Мировой войне в рядах немецких войск радиосвязи на Русском фронте. В 1917 году вернулся с фронта в Берлин.
С 1917 по 1920 посещал лекции Альберта Эйнштейна по теории относительности.
В 1920 году начал преподавать в Штутгарте.
В 1926 году при содействии Эйнштейна, Планка и фон Лауэ стал профессором на отделении физики Берлинского университета.
В 1928 году Рейхенбах основал так называемый Берлинский кружок, или Берлинское общество научной философии (нем. Die Gesellschaft für empirische Philosophie).
С приходом к власти Гитлера в 1933 году был освобожден от занимаемой им в Берлинском университете должности. Эмигрировал в Турцию[1].
В 1938 — переехал в Соединенные Штаты Америки, где стал профессором философии Калифорнийского университета[1].
Интеллектуальное наследие, идеи
Формирование философских взглядов Рейхенбаха было обусловлено методологическими идеями науки первой половины XX века. Принимая принцип верификации как методологический инструмент, Рейхенбах расширил его первоначальную трактовку, заменив понятие «истинности» на понятие «вероятности», что позволяло разрешить методологическое затруднение, связанное с «законами природы»: законы природы есть предположения (нем. Setzungen), которые надо оценить с точки зрения предельных значений вероятности — «истина» (1) и «ложь» (0)[1].
Труды
Труды, изданные в переводе на русский язык
- Философия пространства и времени. Издательство: Либроком, 2009 — 326с. — ISBN 978-5-397-00445-9
- Направление времени. Издательство: Едиториал УРСС, 2010 — 364с. — ISBN 978-5-354-01208-4
Напишите отзыв о статье "Рейхенбах, Ганс"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [iph.ras.ru/elib/2532.html «Райхенбах»] — статья в Новой философской энциклопедии.
Ссылки
- [www.iep.utm.edu/reichenb/ О Гансе Рейхенбахе на сайте Internet Encyclopedia of Philosophy] (англ.).
- [www-history.mcs.st-andrews.ac.uk/Biographies/Reichenbach.html Биография Ганса Рейхенбаха в архиве по истории математики] на сайте шотландского университета Сент-Эндрюсс (англ.).
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Рейхенбах, Ганс
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
