Рей, Оноре Шарль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Оноре Шарль Мишель Жозеф Рей
фр. Honoré Charles Michel Joseph, comte Reille

генерал Оноре Шарль Рей
Дата рождения

1 сентября 1775(1775-09-01)

Место рождения

Антиб

Дата смерти

4 марта 1860(1860-03-04) (84 года)

Место смерти

Париж

Принадлежность

Франция Франция

Звание

маршал

Сражения/войны

Война Первой коалиции
Война Второй коалиции
Война четвёртой коалиции
Война на Пиренейском полуострове
Война Пятой коалиции
Сто дней

Награды и премии

Оноре́ Шарль Мише́ль Жозе́ф Рей (фр. Honoré Charles Michel Joseph Reille; 1 сентября 1775, Антиб4 марта 1860, Париж) — французский граф, маршал Франции, участник Наполеоновских войн.





Биография

Поступил на военную службу 1 октября 1791 года гренадером в 1-й батальон департамента Вар. 15 сентября 1792 года был произведён в младшие лейтенанты и назначен в 94-й (Гессен-Дармштадтский) пехотный полк. В рядах этого полка он участвовал в походах в Нидерланды и был адъютантом Массены, сражался у Льежа и Неервиндена; за отличие был 27 ноября 1793 года произведён в лейтенанты.

Затем Рей отличился в Итальянской кампании 1796 года, и будучи ранен в сражении при реке Бренте, 23 мая произведён в капитаны. Также он сражался при Ла-Фаворите, Арколе, Риволи, находился в делах под Тулоном.

После заключения мира при Кампо-Формио, он был 15 февраля 1799 года пожалован в генерал-адъютанты и сопутствовал Массене в его походе в Швейцарию. Там ему дано было дано поручение произвести рекогносцировку Рейна от Граубиндена до Боденского озера, что послужило потом к составлению плана кампании 1799 года.

Рей сражался при Куре, Фельдкирхе, Луциенштейге, Цюрихе и Швице. Когда, в битве при Цюрихе, генерал Удино был ранен, Рей заступил его место и в Муттенской долине командовал арьергардными отрядами против русской армии Суворова. После того он был с Массеной в Генуе, отличился при защите этого города, и спустя несколько месяцев после сдачи его, был сделан начальником штаба войск, расположенных в Тоскане, под командой Мюрата.

B 1803 году, пожалованный в бригадные генералы, Рей находился в Булонском лагере, а перед началом войны 1805 года отправился с экспедицией адмирала Вильнёва в Вест-Индию.

22 июля он участвовал в морском сражении у мыса Финистерре. Когда французский флот прибыл в Кадис, Рей оставил его. 13 декабря 1805 года заменил убитого при Аустерлице генерала Валюбера на посту командира бригады в дивизии Сюше 5-го корпуса. В кампании 1806 года в Пруссии сражался при Заальфельде и Йене.

После Пултусского боя он был 30 декабря 1806 года произведён в дивизионные генералы, и 7 января 1807 года сделан начальником штаба 5-го корпуса. В сражении при Остроленке, начальствуя двумя бригадами, он отразил атаку генерала Эссена и был за этот подвиг сделан генерал-адъютантом Наполеона. После Тильзитского мира Рей недолгое время пробыл французским комиссаром в Тоскане и затем отправился в Каталонию, где в должности дивизионного командира, находился при осаде Розаса.

В кампании 1809 года в Австрии, в сражении при Ваграме, Рей предводительствовал гвардейской дивизией, действовал потом против англичан на острове Вальхерне, а оттуда возвратился в Испанию, где ему поручено было главное начальство в Наваррской провинции.

В 1811 году Рей неоднократно побеждал известного испанского партизана Мину, участвовал потом, под начальством Сюше, во взятии Валенсии, оборонял Тарагону против генерала Ласси и командовал французскими войсками в Арагоне.

В июне 1813 года, предводительствуя корпусом из двух дивизий, он прикрывал отступление французской армии за реку Эбро, был в неудачном сражении при Виттории и, по прибытии маршала Сульта, получил в командование 3-ю дивизию правого крыла. С ней он участвовал в сражениях на реке Бидассоа, при Ортесе, Тарбесе и Тулузе.

По восшествии Бурбонов на французский престол Рей покорился новой династии и был сделан начальником войск 14-й и 15-й дивизий и пэром Франции.

По возвращении Наполеона, Рей был назван великим командором ордена Почётного Легиона и принял начальство над 2-м корпусом и храбро сражался при Катр-Бра и Ватерлоо. В этом последнем сражении пали под ним две лошади; с остатками 1-го, 2-го и 6-го корпусов он прибыл в Париж.

После расформирования армии за Луарой, имя его не было в числе изгнанных генералов; он оставался в отставке до 17 февраля 1828 года, когда он вошёл в число членов Верховного военного совета. 15 ноября 1836 года Рей был назначен президентом пехотного и кавалерийского комитета и 17 сентября 1847 года стал маршалом Франции. В 1852 году Рей избрали депутатом от департамента Приморские Альпы в палату народных представителей, где он считался одним из лучших ораторов.

Скончался Рей 4 марта 1860 года в Париже, похоронен на кладбище Пер-Лашез рядом с маршалом Массена.

Память

Впоследствии его имя было выбито на Триумфальной арке в Париже.

Источники

Напишите отзыв о статье "Рей, Оноре Шарль"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Рей, Оноре Шарль

– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.