Реквием (Дженкинс)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Реквием
Композитор

Карл Дженкинс

Форма

реквием

Время и место сочинения

2005

Первое исполнение

2 июня 2005 года, Лондон

Посвящение

в память об отце
(in memoriam JDJ)

Продолжительность

≈ 55 минут

Части

в 13 частях

Реквием (лат. Requiem — заупокойная месса) — сочинение Карла Дженкинса для солистов, хора и оркестра, написанное в 2005 году. Премьера состоялась 2 июня 2005 года в Лондонском Southwark Cathedral.

Первыми исполнителями стали Филармонический оркестр Западного Казахстана и сводный хор коллективов города Уэльса (Côr Caerdydd, Serendipity и Cytgan). Солисты Nicole Tibbels (сопрано), Clive Bell (Сякухати), Sam Landman (дискант) и Catrin Finch (арфа). Дирижировал автор.

Российская премьера состоялась 22 января 2010 года[1] в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии, в исполнении Академического симфонического оркестра филармонии, Хора Санкт­-Петербургского государственного университета. Солисты: Кира Логинова (сопрано), Анисс Бен Гамра (дискант). Дирижер ­– Эдуард Кротман.





Структура произведения

Произведение состоит из 13 частей:

  1. Introit
  2. Dies irae
  3. The snow of yesterday (Hana to mishi)
  4. Rex tremendae
  5. Confutatis
  6. From deep in my heart (Kokoro kara)
  7. Lacrimosa
  8. Now as a spirit (Hitodama de)
  9. Pie Jesu
  10. Having seen the moon (Tsuki mo mite)
  11. Lux aeterna
  12. Farewell (Mame de iyo)
  13. In paradisum

Помимо основных частей Реквиема композитор добавил Pie Jesu (9) и In Paradisum (13) – эти части ранее уже появлялись в реквиемах Форе и Дюрюфле. Традиционные части заупокойной мессы перемежаются японскими хайку о жизни и смерти, переплетая два взгляда: ­западный и восточный. В начале реквиема отчетливо чувствуется контраст между литургическим понятием о смерти и восприятием её в природе. Однако ближе к концу эта полярность исчезает − слова двух последних хайку смешиваются с текстами Benedictus и Agnus Dei.

Перевод 3, 6, 8, 10 и 13 частей

Hana to mishi

Yuki wa kinouzo

Moto no mizu

(Gozan)

Kokoro kara

Yuki utsukushi ya

Nishi no kumo

(Issho)

Hitodama de

Yukuki sanjiya

Natsu no hara

(Hokusai)

Tsuki mo mite

Ware wa konoyowo

Kashiku kana

(Kaga-No-Chiyo)

Mame de iyo

Miwa nara washino

Kusa no tsuyu

(Banzan)

Вчерашний снег,

опавший как цветы вишни,

снова стал водой

Из глубины моего сердца

как прекрасны

снежные облака на западе

Теперь как дух

я буду блуждать

по летним полям

Увидев луну,

даже я прощаюсь с этой жизнью

с благословением

Прощай, я умираю

потому что все вещи

подобны росе на траве

The snow of yesterday

that fell like cherry blossoms

is water once again

From deep in my heart

how beautiful are the snow

clouds in the west

Now as a spirit

I shall roam

the summer fields

Having seen the moon

even I take leave

of this life with a blessing

Farewell

I pass as all things

do like dew on the grass

Состав исполнителей

Записи

Многие произведения Карла Дженкинса были выпущены в авторском исполнении на дисках и к моменту 70-летия композитора дискография насчитывала более 25 CD[2]. Не стал исключением и "Реквием". Он был записан в 2005 году и вышел в одном альбоме вместе с произведением "In These Stones Horizons Sing" (В этих камнях горизонты поют), написанным годом ранее.

Ноты

[www.boosey.com/cr/music/Karl-Jenkins-Requiem/47412 Jenkins, Karl: Requiem (2004)], Boosey & Hawkes

Напишите отзыв о статье "Реквием (Дженкинс)"

Примечания

  1. [www.bileter.ru/action/aso_filarmonii_hor_universiteta_dirijer__ekrotman_bolshoy_zal_filarmonii.html Афиша: Концерт АСО филармонии, Хор Университета. Дирижер ­ Э.Кротман].
  2. [www.karljenkins.com/discography Дискография Карла Дженкинса на официальном сайте композитора www.karljenkins.com].

Ссылки

Отрывок, характеризующий Реквием (Дженкинс)



31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.