Религия в Албании
Республика Албания — светское государство, не имеющее официальной религии. Конституция страны гарантирует свободу вероисповедания, равенство религиозных общин и объявляет нейтральность государства «в вопросах веры и совести». Отношения между государством и религиозными общинами регулирует Государственный комитет по культам при Министерстве культуры, туризма, молодёжи и спорта.
В 2002 году правительство Албании заключило с Римско-католической церковью двухсторонние соглашения, регулирующие отношения между государством и данной церковью. В 2008 году подобные соглашения были заключены с православной церковью, общинами мусульман и бекташей. В 2010 году соглашения были подписаны с Евангелическим братством Албании — зонтичной организацией албанских протестантов.
Албания, наряду с частично признанной Республикой Косово, является единственной страной Европы с преобладающим мусульманским населением. Примерно 63[1]—64 %[2] населения Албании является мусульманами; христианство исповедуют 31[1]—32%[2]; ещё 5[1]—6%[2] не религиозны. Согласно данным всеобщей переписи населения, религиозные верования албанцев распределились следующим образом: мусульмане — 58%; христиане — 17%[3]. Однако данные переписи не до конца отражают действительность, так как почти 20% респондентов отказались отвечать на вопрос о религиозной принадлежности, а некоторые религиозные лидеры призывали бойкотировать перепись или оспорили её результаты[4].
Исторический обзор
Первая христианская община на территории современной Албании была установлена в 58 году н. э. в Дурресе[1]. После раскола христианской церкви в 1054 году южная Албания сохранила связи с Константинополем, северная часть страны вернулась под юрисдикцию Рима.
В середине XV века Албания была завоёвана Османской империей; албанцы стали первым европейским народом, принявшим ислам. Причин тому было несколько — турецкий прозелитизм, реакция на анти-албанскую деятельность православных в соседних странах и экономические преференции для принявших ислам. В XVIII веке в Албании получает распространение суфийское движение бекташи.
Со второй половины XIX века в Албании действует протестантская Евангелическая церковь Албании. В конце XIX — начале XX века среди албанских православных началось движение за создание поместной национальной церкви, закончившееся созданием Албанской православной церкви. В 1900 году священник Георг Германос, перешедший из православия в католицизм сформировал грекокатолическую общину, которая впоследствии оформилась в Албанскую грекокатолическую церковь
После второй мировой войны и с установлением коммунистического правительства в Албании началось преследование религии. В 1967 году Энвер Ходжа запретил любое отправление религиозного культа и объявил Албанию первым в мире атеистическим государством. В стране были закрыты сотни храмов; некоторые религиозные иерархи были расстреляны, сотни священников разных конфессий были отправлены в тюрьмы.
С началом демократизации страны (конец 1980-х) в Албании началось восстановление храмов и возрождение религиозной жизни. В начале 1990-х годов в страну прибыли различные протестантские миссионеры, проповедники бахаи, Свидетели Иеговы и мормоны.
Ислам
В 2010 году мусульмане в Албании составляли 63 — 64 % населения. Данные отчёта исследовательского центра Pew Research Center содержат цифру в 82,1 % населения[5]. Ислам исповедуют албанцы, а также живущие в стране арабы и египтяне. Мусульмане распространены по всей стране, однако наибольшего присутствия ислам добился в центре и на севере страны.
Большинство мусульман являются суннитами (преимущественно ханафитского мазхаба). До 20 % населения Албании относятся к суфийскому движению бекташей; Албания является мировым центром этой конфессии. В крупных городах действуют проповедники Ахмадийской мусульманской общины, которая появилась в Албании в 1934[6]. Ахмадийской мусульманской общине принадлежит одна из самых больших мечетей Албании — мечеть «Байтул Аввал» в Тиране[7].
Албания является единственной европейской страной, входящей в Организацию исламского сотрудничества.
Христианство
В 2010 году христиане в Албании составляли 31 — 32 % населения страны (по данным Pew Research Center — 18 %[8]). Христианство исповедуют часть албанцев, а также македонцы, арумыны, итальянцы, черногорцы, греки и сербы.
По оценкам «Энциклопедии религий» католики составляют 15,1 % населения Албании[1] (по данным переписи — 10 %[3]). Большинство из них является сторонниками латинского обряда, около 3850 албанских грекокатоликов составляют Албанскую грекокатолическую церковь[9]. Католики сосредоточены преимущественно на севере страны (в районе Шкодера).
Доля православных верующих оценена в 14,6 %[1] (по данным переписи — 6,75 %[3]); сосредоточены они преимущественно на юге страны (вдоль границы с Грецией). Большинство православных являются верующими Албанской православной церкви; в стране также имеются приходы Македонской православной церкви и греков-старостильников.
Численность протестантов составляет 20 тыс. верующих[10][11]. Свыше половина из них — пятидесятники (преимущественно из «Слова жизни» и Ассамблей Бога). В стране также действуют баптисты, адвентисты, плимутские братья и др.
С 1922 года в Албании проповедуют Свидетели Иеговы (6 тыс.), с 1991 года — Церковь Иисуса Христа святых последних дней (2,3 тыс.).
Другие группы
Первые сообщения о евреях в Албании датируются VII веком. В XVI веке в Албанию прибывают еврейские беженцы из Испании и Италии. В 2010 году в стране оставалось 300 иудеев[1]; иудейские синагоги действуют в Тиране и Саранде.
Довольно крупную религиозную общину в Албании составляют верующие бахаи (7 тыс.[12]).
По оценкам «Энциклопедии религий» атеистами и агностиками являются 5 % жителей Албании[1].
Напишите отзыв о статье "Религия в Албании"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 J. Gordon Melton. Albania // Religions of the World: A Comprehensive Encyclopedia of Beliefs and Practices / J. Gordon Melton, Martin Baumann. — Oxford, England: ABC CLIO, 2010. — С. 61-65. — 3200 с. — ISBN 1-57607-223-1.
- ↑ 1 2 3 [www.thearda.com/internationalData/countries/Country_3_2.asp Albania - Religious Adherents, 2010] (англ.). The Association of Religion Data Archives. Проверено 21 марта 2014.
- ↑ 1 2 3 [www.instat.gov.al/media/177354/main_results__population_and_housing_census_2011.pdf Resident population by religious affiliation] (англ.). POPULATION AND HOUSING CENSUS 2011. Instituti i Statistikave - Tiranë. Проверено 21 марта 2014.
- ↑ [www.state.gov/j/drl/rls/irf/religiousfreedom/index.htm?year=2012&dlid=208282#wrapper International Religious Freedom Report for 2012 Albania] (англ.). Bureau of Democracy, Human Rights and Labor. Проверено 21 марта 2014.
- ↑ [www.pewforum.org/files/2011/01/FutureGlobalMuslimPopulation-WebPDF-Feb10.pdf The Future of the Global Muslim Population] (англ.). Pew Research Center (January 2011). Проверено 7 марта 2014.
- ↑ Ahmadiyya Mosques Around the World: A Pictorial Presentation. — Khilafat Centenary Edition; The Ahmadiyya Muslim Community, 2008. — P. 14. — ISBN 978-1-882494-51-4.
- ↑ “Ahmadiyya Muslim Mosques Around the World, pg. 33
- ↑ [features.pewforum.org/global-christianity/total-population-percentage.php Christian Population as Percentages of Total Population by Country] (англ.). Pew Research Center (January 2011). Проверено 21 марта 2014.
- ↑ Shawn Tribe. [www.newliturgicalmovement.org/2010/11/on-littleness-and-liturgy-meditation-on.html#.Uy8jaqKT7GA On Littleness and Liturgy (A Meditation on Anglicanorum Coetibus and Related Matters by Author Claudio Salvucci)] (англ.). New Liturgical Movement (22 November 2010). Проверено 21 марта 2014.
- ↑ Albania // Religions of the World: A Comprehensive Encyclopedia of Beliefs and Practices / J. Gordon Melton, Martin Baumann. — Oxford, England: ABC CLIO, 2002. — P. 16-17. — 875 p. — ISBN 1-57607-223-1.
- ↑ David B. Barrett, George T. Kurian, Todd M. Johnson. Albania // World Christian Encyclopedia. — 2-е изд.. — New York: Oxford University Press, Inc., 2001. — Vol. I. — P. 51. — 876 p. — ISBN 9780195079630.
- ↑ [www.thearda.com/QuickLists/QuickList_40c.asp Most Baha'i Nations (2005)] (англ.). The Association of Religion Data Archives. Проверено 7 марта 2014.
См. также
| ||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Религия в Албании
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
