Религия в Гане

Республика Гана — светское государство, не имеющее государственной религии. Конституция страны предусматривает свободу вероисповедания. Большинство населения страны исповедуют христианство (69 % — 75 % населения).

Христианство

Первыми христианами на территории Ганы были португальцы, прибывшие сюда во второй половине XV века. Активную миссию среди племен, населяющих Гану начали протестанты в XIX веке. XX век характеризовался широким распространением пятидесятнического движения, постепенно ставшего крупнейшей христианской конфессией страны.

Согласно первой переписи населения в независимой Гане (в 1960 году) 41 % населения принадлежали к христианству (в том числе 25 % протестанты, 13 % католики и 2 % пятидесятники). Доля христиан неуклонно росла (в 1970 году — 53 %; в 1985 — 62 %). По данным переписи 2000 года христиане составляли 68,8 % населения (пятидесятники и харизматы — 24,1 %; остальные протестанты — 18,6 %; католики — 11,5 %). Наконец, перепись 2010 года сообщила о 71,2 % христиан (пятидесятники и харизматы — 28,3 %; остальные протестанты — 18,4 %; католики — 13,1 %; другие христиане — 11,4 %).

Крупнейшими христианскими конфессиями страны являются пятидесятники и харизматы (6,9 млн), католики (3,16 млн), методисты (0,7 млн) и пресвитериане (0,6 млн).

Протестантизм

Первыми протестантами на территории Ганы были моравские братья и англикане (XVIII век), однако служение обеих групп первоначально было малоуспешным и прервалось. Постоянная миссионерская работа среди местного населения была начата лишь в 1828 году щвейцарской Базельской миссией. В XIX и начале XX века в страну прибывают методистские, баптистские и адвентистские миссионеры. С середины XX века в Гане широко распространяется пятидесятничество.

Самыми крупными протестантскими церквами страны являются Церковь Пятидесятницы (1,94 млн), Ассамблеи Бога (1,6 млн), Методистская церковь Ганы (635 тыс.), Новоапостольская церковь (480 тыс.) и Пресвитерианская церковь Ганы (444 тыс.).

Католицизм

Католическая Церковь присутствует на территории страны с конца XV века. Однако широкое служение на территории Ганы было начато лишь в XIX веке. В 1879 году была создана апостольская префектура Золотого Берега. По данным переписей населения доля католиков составляла 13% (в 1960 году), 15,1% (в 2000 году) и 13,1% (в 2010 году). Католицизм наиболее распространён на побережье, в центральных регионах страны и среди ашанти.

Православие

В середине XX века в Гане существовала община православных греков, однако, после свержения первого президента независимой Ганы Кваме Нкрума все греки покинули страну. В 1970-х годах представители Александрийской церкви установили контакт с независимой протестантской группой, именующей себя Африканской вселенской православной кафолической церковью. В 1982 году данная организация присоединилась к Александрийской церкви, став православной церковью Ганы. Численность православных христиан в Гане оценивается в 3 тысячи человек.

Ислам

Ислам появился на территории современной Ганы в 1390-х годах. В начале XIX века число мусульман значительно выросло за счёт массового притока мусульманских беженцев из северной Нигерии, которые бежали от джихада хауса и фульбе. Несмотря на распространение с 1970-х годов в Африке исламизма, сосуществование мусульман и христиан в Гане остаётся мирным.

В ходе переписи 2010 года 17,6% населения страны назвали себя мусульманами (при этом мусульманское сообщество оспаривает эти цифры, утверждая о 30% мусульман в стране). Мусульмане проживают преимущественно на севере страны. Ислам распространен среди этнических групп фульбе, гурма, хауса, лоби, буса, вала, дагомба, мампруси. Распространён маликитский мазхаб, но есть и группа шафиитов. Пользуются влиянием суфийские ордена тиджания и кадырия. В 1924 году в Аккре была образована Ахмадийская Мусульманская Община. Позже в страну проникли движения ваххабитской ориентации.

Местные религии

Доля верующих местных традиционных религий неуклонно снижается. Так, если в ходе переписи 1960 года 38% населения страны указало свою принадлежность к данным религиозным традициям, то к 1985 году их доля снизилась до 21%, а в 2000 году таковых оказалось лишь 8,5%. По данным переписи 2010 года местных африканских религий придерживаются 5,2% населения. Данные религии распространены в районах проживания племен ачоде, аделе, булса, чакали, гуренне, лоби, талленси и др. Традиционная космология выражает веру в высшее существо (в племени аканов оно именуется Ньяме, у племени эве - Маву) и множества меньших богов, выполняющих роль посредников между высшим существом и людьми. Также, распространены почитание предков и сил природы.

Другие религиозные движения

См. также: Индуизм в Гане

По данным «Энциклопедии религий» Джона Мелтона в 2010 году в стране было 14 тыс. сторонников веры бахаи. Ещё 5 тыс. человек исповедовали индуизм. Буддистская, конфуцианская и иудейская общины насчитывают несколько сотен верующих каждая.

Со второй половины XX века в Гане стали распространяться новые религиозные движения (НРД). В настоящий момент численность верующих НРД оценивается в 27 тысяч человек. Это японская буддистская секта Сока Гаккай, кришнаиты, растафариане, последователи Сатья Саи Баба, Ананда Марга и др. К НРД относят и синкретический культ зетахил, представляющий собой смесь ислама и христианства и объединяющий ок. 5 тыс. членов.

Агностики и атеисты

Неверующими являются 76 тыс. жителей Ганы, ещё 5 тысяч являются убеждёнными атеистами.

См. также

• Протестантизм в Гане
• Католицизм в Гане
• Православие в Гане

Отрывок, характеризующий Религия в Гане

– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.