Религия в Калининградской области

Рели́гия в Калинингра́дской о́бласти имеет особую специфику, связанную с уникальной историей региона, который до 1945 года был частью Германии, а затем, в 1946 году, согласно Потсдамскому соглашению, вошёл в состав РСФСР.

Особая специфика религии региона выражается в обилии исторических лютеранских храмов (кирх) при преобладании (относительно общего числа верующих) православного населения. Поскольку регион вошёл в состав России в советское время, то на протяжении длительного периода религия вообще не занимала заметного места в жизни области.

История

Распространение христианства в Калининградской области связано с деятельностью Тевтонского ордена, обосновавшегося на землях языческих пруссов.

В 1925 году (до присоединения к России) в городе Кёнигсберге (с 1946 года — Калининград) 89 % населения были протестантами (евангелическое исповедание), а 4 % — католиками. К 1948 году эти общины прекратили своё существование в связи с послевоенной депортацией немецкого населения в 1947—1949 годах.

В 1967 году в области была зарегистрирована община евангельских христиан-баптистов, которая некоторое время оставалась единственной легальной религиозной организацией в регионе. Без регистрации в Калининграде действовали небольшие группы пятидесятников (с 1952 года) и адвентистов (с 1980 года).

6 октября 1985 года в Калининграде был зарегистрирован первый приход Русской православной церкви — Свято-Никольский.

В 1991 году были зарегистрированы католический и лютеранский приходы, а также новоапостольская церковь. Позже появились общины буддистов Алмазного пути, иеговистов, иудеев, кришнаитов (существовали с 1993 по 2010 год), методистов, мормонов, мусульман и старообрядцев.

Бурная религиозная жизнь в регионе началась с 1992 года, после распада СССР.

Православие в Калининградской области

6 октября 1985 года православные освятили первый приход в помещении бывшей немецкой Юдиттен-кирхи — Свято-Никольский храм Русской православной церкви.

Православная община первоначально входила в состав Смоленской и Вяземской епархии. В 1988 году было учреждено Калининградское благочиние. Рост православия в Калининграде привёл к переименованию епархии, которая в 1989 году стала называться «Смоленской и Калининградской епархией».

10 сентября 2006 года Патриархом Московским и всея Руси Алексием II в Калининграде был освящён новый православный Храм Христа Спасителя Русской православной церкви.

31 марта 2009 года была образована отдельная Калининградская епархия, выделенная из Смоленско-Калининградской епархии. Она насчитывает 168 храмов и 38 часовен. Часть православных церквей располагаются в зданиях бывших лютеранских храмов (например, Кирха Понарт).

Лютеранство в Калининградской области

См. также: Кирхи Калининградской области

Лютеранство на калининградской земле имеет длительную и богатую историю, однако, в связи с послевоенной депортацией немецкого населения в 1947—1949 годах, его традиция угасла и начала возрождаться лишь в 1991 году.

К настоящему времени на территории области действует Калининградское пробство Союза Евангелическо-лютеранских церквей (ЕЛЦ), состоящее из четырёх церковных регионов, которые окормляют семь пасторов. Центральный храм располагается в Калининграде. Заметна община в городе Гусеве, где служил будущий архиепископ ЕЛЦ Дитрих Брауэр. Также имеется община в городах Черняховске, Славске, Гвардейске (Мюльхаузенская кирха), Правдинске и Мамоново.

Ссылки

• [kdeparh.ru/main-page/ История Калининградской епархии.] Официальный сайт Калининградской епархии Русской православной церкви // kdeparh.ru

Отрывок, характеризующий Религия в Калининградской области

В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.