Религия в Южном Судане

Религия в Южном Судане — совокупность религиозных верований, присущих народам Южного Судана.

С момента определения Южного Судана отдельным государством, данные были следующими: Христианство исповедует примерно 2/3 населения, ещё четверть придерживается традиционных африканский религий. Ислам является главным меньшинством и не имеет такого влияния как на севере: каждый десятый последователь является мусульманином.

В южной части страны преобладают как языческие, так и христианские влияния, отображённые в жизни местного населения, хотя ислам также исповедуется небольшим количеством населения.

Христианство

Кроме католических общин в стране имеются англиканские приходы и структуры различных харизматических христианских деноминаций. В марте 2012 года Правительство Судана лишило гражданства всех христиан и обязало их переселиться в Южный Судан. По данным Barnabas Fund ультиматум касается 700 тыс. человек.

Католицизм

Численность католиков в Южном Судане составляет около 1 миллиона 700 тысяч человек (около 22 % от общей численности населения). Большинство придерживающихся католицизма проживают в южных штатах Восточная Экватория, Центральная Экватория и Западная Экватория, где католики составляют значительное большинство. Наименьшее число католиков проживает в штате Верхний Нил (45 000 человек при общем населении 964 353 тысяч человек).

Ислам

Распространённый в соседнем Судане ислам, на территории Южного Судана не имеет такого влияния. Ислам исповедуется в этнических группах масалит, Даго и Берти.

Отрывок, характеризующий Религия в Южном Судане

Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.