Ремер, Отто-Эрнст

Отто-Эрнст Ремер
Дата рождения	18 августа 1912(1912-08-18)
Место рождения	Нойбранденбург, Германия
Дата смерти	4 октября 1997(1997-10-04) (85 лет)
Место смерти	Марбелья, Испания
Принадлежность	Третий рейх
Род войск	сухопутные войска
Годы службы	1933-1945
Звание	генерал-майор Вермахта
Командовал	Бригада сопровождения фюрера
Сражения/войны	Вторая мировая война
Награды и премии
В отставке	писатель, председатель Социалистической имперской партии Германии

О́тто-Э́рнст Ре́мер (нем. Otto-Ernst Remer; 18 августа 1912, Нойбранденбург, Мекленбург — 4 октября 1997, недалеко от Марбельи, Малага) — один из самых молодых генералов вермахта. Входил в число руководителей подавления Июльского заговора. После войны был одним из основателей и вторым председателем Социалистической имперской партии Германии.

Семья

Ремер вырос в протестантской семье. Его отец был инспектором юстиции. В 13 лет вступил в молодёжное движение.

Ремер был женат два раза. От своего первого брака он имел двух сыновей и одну дочь.

Военная карьера

1 апреля 1933 года вступил фаненюнкером в Рейхсвер. 1 апреля 1935 года был произведён в лейтенанты 4-го пехотного полка. С 3 января 1939 года командовал 15-й ротой 89-го пехотного полка. Польскую кампанию начал командиром 13-й роты 479-го пехотного полка. С 1 марта 1940 года командовал 701-й мотопехотной боевой ротой, с которой принял участие в Западной и Балканской кампаниях. 1 апреля 1941 года произведён в чин капитана. С 1941 года воевал на Восточном фронте. С 1 февраля 1942 года командир I батальона 10-го стрелкового полка, с 1 апреля по 30 ноября 1942 года — IV батальона пехотного полка «Großdeutschland». 29 августа 1942 года за свою многократно доказанную храбрость был награждён Немецким крестом в золоте 1 января 1943 года был произведён в майоры и назначен на должность командира I-го батальона, с которым особенно отличился в марте 1943 года под Харьковом. За это 18 мая 1943 года Ремер был награждён Рыцарским крестом Железного креста. 12 ноября 1943 года за бои западнее Харькова и к северу от Полтавы летом 1943 года был награждён Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту Железного креста.

1 мая 1944 года был назначен командиром охранного полка «Großdeutschland» в Берлине. Во время Июльского заговора руководил борьбой с мятежниками. Заговорщики предполагали, что после убийства Гитлера Ремер подчинится приказам нового командования. Однако у Ремера возникли сомнения, что его неправильно информируют, поэтому он отправил д-ра Хагена связным в рейхсминистерство народного просвещения, так как рейхсминистр д-р Геббельс как гауляйтер Берлина являлся одновременно имперским комиссаром обороны Берлина и протектором дивизии «Großdeutschland». Тем временем Ремер, находившийся вместе с заговорщиком комендантом Берлина генералом Хазе, услышал из его разговора, что Геббельс должен быть арестован и выполнить это задание предстоит ему. Ремер отказался это сделать, и Хазе не стал настаивать. Вскоре связной офицер вернулся от Гёббельса и сообщил Ремеру о военном путче. Тогда Ремер отправился к Гёббельсу, который в присутствии Ремера связался по телефону с Гитлером, и Гитлер подтвердил Ремеру, что он жив, и приказал ему подавить мятеж. Охранный батальон «Großdeutschland» взял под контроль комендатуру на Унтер-ден-Линден и арестовал заговорщиков. За это Ремер минуя чин подполковника был произведён в полковники.

С 1 августа командовал Бригадой сопровождения фюрера (нем. Führer-Begleit-Brigade), с которой принял участие в Арденнском наступлении. 26 января 1945 года Бригада сопровождения фюрера была развёрнута в дивизию. 31 января Ремер был произведён в генерал-майоры вермахта. В начале марта Дивизия сопровождения фюрера участвовала в составе войск группы Вальтера Неринга в освобождении Лаубана от Красной армии. Впоследствии дивизия была окружена под Шпрембергом, и 22 апреля Ремер отдал приказ прорываться на юго-запад к Дрездену. Немногие оставшиеся в живых смогли уйти на запад, где попали в плен к американской армии. Впоследствии Ремер был передан британской армии.

Послевоенная деятельность

После того, как Ремер в 1947 году был отпущен из британского плена, он выучился профессии каменщика и поселился в Фареле. Ремер был видным участником различных партий националистической направленности, в частности он был одним из основателей и вторым председателем Социалистической имперской партии (нем. Sozialistische Reichspartei, SRP), основанной в октябре 1949 года и запрещённой как «неонацистская» в октябре 1952 года.

В 1951 году вышла небольшая книга Ремера «20. Juli 1944» (Гамбург, Verlag Deutsche Opposition). Книга состоит из предисловия и двух частей. В первой части Ремер кратко изложил свою роль в событиях 20 июля 1944 года в Берлине. Во второй части, текст которой озаглавлен как «Немецкая политика и проблема ремилитаризации», Ремер изложил взгляды SRP на политику Германии. Он выразил свои опасения относительно ремилитаризации Германии в интересах и на условиях Соединённых Штатов, начавшейся в 1950 году, так как она, по его мнению, могла послужить причиной превентивного нападения Советского Союза на силы Западного блока, в который всё больше втягивалась Германия.

После того, как в марте 1952 года на процессе Ремер охарактеризовал заговорщика Штауффенберга как государственного изменника и предателя Родины (нем. Hoch- und Landesverräter), он был приговорён к трёхмесячному аресту. Руководимый Фрицем Бауэром судебный процесс позаботился о том, чтобы Июльский заговор укоренился в исторической памяти Федеративной Республики.

В 1953 году Ремер уехал из Германии и долгое время работал военным советником в Египте, параллельно занимаясь организацией поставок вооружений в Сирию.

В 1983 году Ремер основал организацию Die Deutsche Freiheitsbewegung (рус. Немецкое освободительное движение), председателем которой он был до 1989 года, после чего стал её почётным председателем. Консультировал неонацистскую организацию Националистический фронт при создании силового подразделения. Земельные суды различных земель Германии в 1986, 1992, 1993 и 1994 годах приговаривали его к различным видам наказания за отрицание Холокоста. Поэтому в 1994 году он эмигрировал в Испанию, избежав таким образом 22-х-месячного ареста. В 1996 году правительство Испании отказало правительству ФРГ в выдаче Ремера.

Награды

• Железный крест, 1-го и 2-го класса
• Немецкий крест в золоте
• За ранение (нагрудный знак) в золоте
• Нагрудный знак «За ближний бой»
• Медаль «За зимнюю кампанию на Востоке 1941/42»
• Рыцарский крест железного креста с Дубовыми Листьями
  • Рыцарский крест (18 мая 1943)
  • Дубовые листья (12 ноября 1943)

В фильмах

Командир охранного батальона Ремер — один из героев фильмов «Валькирия» и 3-й серии киноэпопеи «Освобождение».

В «Валькирии» Ремер выполняет приказы генерала Ольбрихта, арестовывая функционеров СС. Получив одновременно два приказа — один от Ольбрихта с приказом арестовать рейхсминистра пропаганды доктора Геббельса и другой из ставки Гитлера в Растенбурге с приказом арестовать Штауффенберга, Ремер догадывается, что происходит путч, но он не знает на чьей стороне выступает. Доктор Геббельс, увидев подъезжающих к зданию рейхсминистерства пропаганды солдат, просит связать его с Гитлером и передаёт вошедшему в кабинет Ремеру трубку. Получив личный приказ от Гитлера «Взять живыми заговорщиков» атакует штаб-квартиру заговорщиков и берёт их в плен. Роль Ремера исполняет немецкий актёр Томас Кречманн.

В «Освобождении» роль Ремера — лишь эпизодическая. Услышав, как Ремер говорит секретарше, что он пришёл арестовать доктора Геббельса, последний выходит в приёмную и даёт Ремеру поговорить по телефону с Гитлером. Гитлер прямо по телефону производит Ремера в полковники и отдаёт приказ подавить мятеж. Роль Ремера исполняет актёр из ГДР Генрих Кён.

Литература

Публикации Ремера

• [books.google.com/books?id=ZXagAAAAMAAJ&hl=de 20. Juli 1944] (1951, рус. 20 июля 1944 года)
• [books.google.com/books?id=Lqp4AAAAIAAJ&hl=de&pgis=1 Verschwörung und Verrat um Hitler: Urteil des Frontsoldaten] (1981, рус. Преступный заговор и предательство вокруг Гитлера: Приговор фронтовиков)
• [books.google.com/books?id=u_1nAAAAMAAJ&hl=de&pgis=1 Kriegshetze gegen Deutschland: Lüge und Wahrheit über die Ursachen beider Weltkriege] (1989, рус. Подстрекательство к войне против Германии: Ложь и правда о причинах обеих Мировых войн)
• [books.google.com/books?id=ivsRAAAACAAJ&hl=de Die Zeit… lügt!: Stellungnahme von vier Wissenschaftlern zu einer Serie der Wochenzeitung Die Zeit, Nr. 39, 18.9.1992, S. 104 und Nr. 40, 25.9.1992, S. 90: Gab es die Massenvernichtung jüdischer Menschen im Dritten Reich?] (1992, в соавторстве, рус. «Die Zeit»... лжёт! Отзыв четверых учёных по поводу серии статей в еженежельной газете «Die Zeit», №39 от 18.9.1992, с. 104 и №40, 25.9.1992, с. 90. Было ли массовое уничтожение евреев в Третьем рейхе?)

Литература о Ремере

• Claudia Fröhlich. Wider die Tabuisierung des Ungehorsams: Fritz Bauers Widerstandsbegriff und die Aufarbeitung von NS-Verbrechen. — Frankfurt am Main: Campus Verlag, 2006. ISBN 978-3-593-37874-9
• Ralph Tegethoff. Generalmajor Otto Ernst Remer: Kommandeur der Führer-Begleit-Division. — DS-Verlag, 2006. ISBN 978-3-935102-03-2

Ссылки

• [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Personenregister/R/RemerOE-R.htm Otto-Ernst Remer im Lexikon der Wehrmacht]  (нем.)
• [www.members.shaw.ca/grossdeutschland/remer.htm Generalmajor Otto-Ernst Remer]  (англ.)
• [www.num-online.de/Lexikon/Remer,%20Otto%20Ernst.html Otto Ernst Remer // Biographisches Lexikon des Revisionismus]  (нем.)
• [hedrook.vho.org/library/remer.htm Генерал Отто Эрнст Ремер]  (рус.)
• [nsl-archiv.net/Filme/Nach-1945/1990%20-%20Interview%20mit%20Generalmajor%20Otto%20Ernst%20Remer%20(1h%2044m,%20320x240).mkv Interview mit Generalmajor Otto Ernst Remer (1990)] (Video, 104 Min.)  (нем.)

Отрывок, характеризующий Ремер, Отто-Эрнст

– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.