Ремесло в Англии
Как система производства меновых ценностей, служащая источником существования для значительной части городского населения, ремесло получает своё значение лишь в Средние века. История ремесла в Англии, которая раньше континентальных государств, и притом в зависимости только от роста её собственных экономических сил, прошла через все известные нам фазисы промышленного развития, является особенно поучительной.
Возникнув, как и на континенте, в недрах семейного производства, ремесло развилось и окрепло в Англии уже в англосаксонский период и в XI веке, благодаря быстрому росту городов, стало важным фактором в экономической жизни англичан. Рассчитанное на удовлетворение нужд определённого круга потребителей, оно обеспечивало всякому, прошедшему определённую школу выучки, верный источник существования, а обществу — надлежащий контингент лиц, изготовлявших доброкачественные предметы. В норманнский период довольно подробно регламентируются требования, которым должны удовлетворять лица, занимающиеся ремеслом, и самые ремесленные изделия, а также устанавливается контроль публичной власти за работой ремесленников.
Период господства ремесленной системы производства продолжался до конца XVI столетия. К этому времени относится ремесленный устав 1562 года: «An Act containing divers Orders for Artifices, Labourers, Servants of Husbandry and Apprentices», который ставит себе задачей согласовать интересы мастеров, их подмастерьев и учеников и, не отступая даже перед принудительным привлечением к труду свободных малоимущих граждан, противодействовать духу исключительности в среде ремесленного класса.
Семилетнее обучение ремеслу, точное определение количества часов работы и размера вознаграждения подмастерьев, установление, в интересе последних, известного соотношения между ними и числом учеников — таковы важнейшие меры, принятые в царствование Елизаветы. Свободное развитие государства, при отсутствии опустошительных неприятельских нападений, длина береговой линии, обилие судоходных рек, предприимчивость и энергия англичан — всё это привело к расширению рынка, на который работало ремесло, и к подготовке крупной формы производств. Совокупностью этих причин объясняется возникновение капиталистических предприятий уже во 2-й половине XV века ремесло скоро почувствовало их экономическую силу, и со стороны ремесленников послышались просьбы о защите.
Уже в 1555 году был издан закон, дозволявший суконщикам вне городов и местечек обладание лишь одним станком, ткачам сукна вне городов — лишь двумя станками, а валяльщикам совсем запрещавший обладание ими. Ткачи, которым вменено в обязанность работать не более как на 2-х станках, имели право держать только 2-х учеников, с непременным соблюдением срока семилетнего обучения. Целью этого закона было пособить ремесленнику, испытывавшему уже тогда тяжесть конкуренции со стороны капиталиста. В сукноделии, однако, уже во второй половине XVI в. прочно утвердилась домашняя система крупного производства. К середине XVII столетия во многих отраслях ткацкого производства мастер сдавал не совсем отделанный продукт постоянному покупщику, который, со своей стороны, нанимал особых работников для окончательной обработки. Экин, Джон (John Aikin), в «Description of the country round Manchester» (L., 1795), сообщает, что к таким работам привлекались и дети.
Вскоре после своего превращения в домашнюю систему производства сукноделие стало соединять разбросанных работников под одной кровлей. В начале XVII в. встречаются мануфактуры с сотней ткацких станков. Постепенно ремесло утратило господство в производствах шерстяном, льняном, плисовом, шелковом, конопляном, чулочном, ниточном, железном, кожевенном, шапочном, шляпочном, войлочном, ювелирном, часовом и др. Потеряли, вместе с тем, свою силу правила о сроках обучения, числе учеников, таксах вознаграждения и т. п.
В 1719 году поступила в Палату общин петиция об отмене различных узаконений, препятствовавших увеличению размеров производства. В разных местах (Галифаксе, Лидсе и др.) устраивались суконные фабрики, против которых ремесленники вели ожесточённую атаку. Встречались и попытки со стороны последних организовать сбыт продуктов на более широких началах (устройство с этой целью в Лидсе суконных галерей). Все это не помешало победе крупных капиталистов.
В конце XVIII и начале XIX веков ремесленники и кустари, принимая следствие за причину, направили своё негодование против машин, введение которых сопровождалось целым рядом сильных волнений (см. Машины). «Clothier Institution» требовала запрещения фабрик и угрожала им сожжением. Происходила также агитация в пользу обновления старого ремесленного строя и обязательного соблюдения его норм. Несмотря на различные ограничения, машины прокладывали себе дорогу. Решительным в этом отношении моментом послужило введение машин в хлопчатобумажном прядении, подготовившее их торжество и в ткачестве.
Напишите отзыв о статье "Ремесло в Англии"
Литература
- Pibbius, «The Industrial History of England» (1890);
- Cunningham, «The Growth of English Industry and Commerce during the early and middle ages» (2 изд., Кембридж, 1890);
- Toynbee, «Lectures on the Industrial Revolution in England» (Л., 1884);
- Levy, «History of British Commerce» (2 изд., Л., 1880);
- Ochenchowski, «Englands wirtschaft. Entwickelung im Ausgange des Mittelalters» (1849);
- Schwabe, «Die Förderung der Kunstindustrie in England» (Б., 1866);
- Held, «Zwei Bücher zur socialen Geschichte Englands» (Л., 1881);
Отрывок, характеризующий Ремесло в Англии
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.
В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
