Ремир-Монжоли
| Коммуна
Ремир-Монжоли Remire-Montjoly 
|
Ремир-Монжоли (фр. Remire-Montjoly) — коммуна во Французской Гвиане, заморском департаменте Франции, расположена недалеко от столицы Кайенны. Основана в 1652 году.
Содержание
География
Коммуна состоит из старинных поселений Ремир и Монжоли. Известна своими пляжами. Три прибрежных острова Иль-де-Ремир административно подчинены коммуне Кайенна. На северо-востоке граничит с Атлантическим океаном, на юге с коммуной Матури, на востоке с коммуной Рура, на западе и северо-западе с коммуной Кайенна. Вместе с Матури и Кайенной является частью Иль-де-Кайенн и агломерации Большая Кайенна. С 1993 года в коммуне ведётся активное строительство, влияющее на природный ландшафт.
Климат экваториального типа. Из-за расположения на побережье Атлантического океана в Ремир-Монжоли часто ветрено.
История
В 1608 году несколько семей англичан, эмигрировавших из Европы, поселились на плато Маури, но все они убиты местными индейцами. В октябре 1652 года заместителем председателя Парижского общества по фамилии Вертомон было основано поселение Ремир, которое уже в следующем году подверглось нападению со стороны аборигенов. Поселенцы были вынуждены оставить эти земли. В декабре 1653 года голландцы захватили всю Гвиану.[1]
12 сентября 1659 года Давид Коэн Насси заключил соглашение с голландской Вест-Индской компанией, которым предусматривалось создание еврейского поселения на месте, основанного ранее французами, поселения Ремир. В 1664 году французы захватили Кайенну у голландцев, которые сдались без боя, но при условии гарантий свободы вероисповедания для евреев. Тем не менее, две трети евреев переехали в Суринам, а в Ремир снова стали селиться французы.
С 1651 по 1765 год, до своего изгнания из Гвианы, в коммуне вели активную деятельность иезуиты. Используя труд рабов они развивали сельское хозяйство, строили мануфактуры. В 1794 году после отмены рабства экономическое положение в регионе ухудшилось. В 1867 году из коммуны был проведён водопровод для снабжения питьевой водой города Кайенна.
В 1879 году был принят муниципальный закон, которым учреждалось местное самоуправление. Первым мэром коммуны Ремир в 1880 году был избран Эжен Пажо. 8 сентября 1892 года было начато строительство ратуши. С тех пор 8 сентября отмечается как праздник основания коммуны.
После извержения вулкана Пеле в 1902 году многие жители острова Мартиника переехали в Гвиану, где основали поселение Монжоли. Некогда на этих землях находилась летняя резиденция Луи-Мари-Франсуа Тарди де Монтравеля, губернатора Французской Гвианы.
В 1946 году коммуна подверглась урбанизации, сельскохозяйственная деятельность была прекращена. В 1969 году поселения Ремир и Монжоли были объединены в одну коммуну. В том же году здесь был основан коммерческий порт Дегра-де-Канн. В 1983 году построена электростанция, давшая импульс экономическому развитию региона.
Население
На 2010 год численность населения коммуны составляла более 19 000 человек. По этническому составу это, прежде всего, креолы, бразильцы и европейцы.
| Демографические изменения | |||||||
| 1911 | 1967 | 1974 | 1982 | 1990 | 1999 | 2007 | 2010 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 790 | 2062 | 2950 | 6773 | 11701 | 15538 | 18873 | 19279 |
| Источник[2] | |||||||
Экономика
Коммуна является частью агломерации Большая Кайенна. Это жилой и промышленный пригород столицы. Имеет развитую инфраструктуру, торговый порт Дегра-де-Канн, электростанцию и промышленную зону в устье реки Маури. Дегра-де-Канн находится в ведении Торговой и промышленной палаты Гвианы. Развит туристический сектор. На территории коммуны также находится штаб-квартира национального парка Гвианская Амазония.
Культура
На территории коммуны много исторических памятников: Ле Рош Граве — скалы с изображением петроглифов, Ле Полиссуар, Дом Паско, Форт Диаман — руины крепости, построенной в 1849 году на месте укреплений XVIII века, дом Видаля.
Главным спортивным сооружением в коммуне является стадион имени Эдмара Лама на 1400 мест. Действуют спортивные организации — два футбольных клуба, «Ремир» и «Монжоли», два велоклуба «Монжоли» и «Ремир-Монжоли Байк», два клуба по лёгкой атлетике «Монжоли» и «Летуаль Монжольен», баскетбольный, волейбольный и гандбольный клубы.
Город-побратим
-
Бессин-сюр-Гартамп (фр. Bessines-sur-Gartempe), Франция
Напишите отзыв о статье "Ремир-Монжоли"
Примечания
Ссылки
- [remire-montjoly.mairies-guyane.org/ Site officiel de la Mairie de Remire-Montjoly.]. Conseil général. — Официальный сайт коммуны Ремир-Монжоли. (фр.)
- [www.guyane.pref.gouv.fr/ Site de la préfecture de la Guyane.]. Conseil général. — Официальный сайт префектуры Гвианы. (фр.)
Отрывок, характеризующий Ремир-Монжоли
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
