Ренар, Морис

Морис Ренар
фр. Maurice Renard
Дата рождения:	28 февраля 1875(1875-02-28)
Место рождения:	Шалон-сюр-Марн
Дата смерти:	18 ноября 1939(1939-11-18) (64 года)
Место смерти:	Рошфор
Гражданство:	Франция Франция
Род деятельности:	прозаик, поэт
Жанр:	научная фантастика, детектив, поэзия
Язык произведений:	французский
Дебют:	поэма «Victor Hugo, vox saeculi» (1902)

Морис Ренар (фр. Maurice Renard) (28 февраля 1875 г., Шалон-ан-Шампань, Франция - 18 ноября 1939 г., Рошфор-сюр-Мер, Франция) — французский писатель, представитель массовой литературы. Один из ведущих национальных писателей-фантастов первых десятилетий XX века, признанный мастер приключенческого и криминального романа, один из самобытных предшественников современной научной фантастики, известный также "оккультными" и псевдо-готическими романами.

Биография и творческий путь

Морис Ренар родился в респектабельной буржуазной семье, был младшим из трех детей, и пользовался особенной любовью родителей. Его отец и дед, Пьер Эдуар Ренар, были судьями, бабушка владела магазином чулочно-носочных изделий. Его детство прошло в Реймсе, где его отец служил председателем суда. На лето Ренар ездил к дедушке, избранным мэром Эперне, в замок Сен-Реми (разрушен во время войны в 1918 году), где семья занимала в обширном парке небольшой павильон Сен-Венсан. Любимыми книгами были произведения Чарльза Диккенса и Эдгара По. Учился в колледже Bons-Enfants. В 1894 году он получил степень бакалавра в области литературы и философии. После прошёл трехлетнюю военную службу в Реймсе, закончив её в звании сержанта. Тогда же он обнаружил для себя творчество Герберта Уэллса. В 1899 году он переехал учиться юриспруденции в Париж, но вскоре забросил учебу и полностью посвятил себя литературе. В студенческие годы Ренар проявлял большой интерес к поэзии, сочинял стихи. В 1903 году он женился на Стефани Ла Батие. У пары было четверо сыновей: Рено (род. в 1904 году), Реми (1905—1977), Сирилл (род. в 1915 году), Даниэль (1918—1919).

В 1905 году опубликовал первый сборник своих новелл «Привидения и марионетки» под псевдонимом Венсан Сен-Венсан. Первый роман писателя, «Доктор Лерн, полубог» (в русском переводе выходил под названием «Новый зверь»), которому автор предпослал посвящение Герберту Уэллсу, не получил особого успеха у публики, но вызвал большой интерес у критиков. Художественный стиль Ренара отличает сложное переплетение событий и сюжетных линий, устремленных к короткому и чрезвычайно яркому финальному эффекту. В романе, снискавшем восторженную оценку Гийома Аполлинера, развивается тема метемпсихоза, необычно раскрывается ставший массовым в XX веке образ «сумасшедшего ученного». Последующие романы и новеллы Ренара снискали ему репутацию мастера фантастического повествования, связанного с традициями Анри де Ренье и Жана Лоррена.

В 1910 году Ренар окончательно перебрался в Париж, где принимал гостей и поддерживал переписку с известными представителями литературного мира: Пьером Бенуа, Пьером Мак-Орланом, Клодом Фаррером, Колетт, Анри де Монтерланом. В 1914—1918 годах участвовал в войне в качестве кавалерийского офицера. С 1919 зарабатывал себе на жизнь литературным трудом. В 1921 году вышел в свет роман «Сконструированный человек», повествующей о вернувшемся из плена молодом человеке, подвергшимся чудовищным экспериментам загадочного доктора Прозопа по восстановлению зрения. C 1924 года регулярно проводил лето на острове Олерон; именно здесь разворачивается действие его отчасти автобиографического романа «Девушка с яхты» (1930), имевшего большой коммерческий успех. В романе—притче «Человек среди микробов» (1928) хорошо известный еще по «Путешествиям Гулливера» Свифта классический мотив соединяется с элементами антиутопии; Ренар отчасти предвосхищает здесь «О дивный новый мир» Хаксли, отчасти популярный сюжет кинофантастики ХХ века, связанный с темой «невероятно уменьшающегося человека».

После тяжелого развода с супругой в 1930 году Ренар, несмотря на успех «Девушки с яхты», почти не писал фантастических произведений, изредка публикуя единичные рассказы и многосерийные очерки, во многом был вынужден заниматься литературной поденщиной. Книга «Повелитель света» (1933) представляет собой уникальный в творчестве Ренара опыт создания исторического романа, вбирающего в себя детективные и фантастические элементы; Ренар предвосхитил оригинальную концепцию Боба Шоу о «замедляющем стекле», через которое можно увидеть прошлое, чей рассказ «Свет былого» (1966) пользуется большой популярностью в англоязычной литературе .

Писатель умер в 1939 году в Рошфоре в результате осложнений после операции простаты. Похоронен на острове Олерон.

«Синяя угроза»

Роман «Синяя угроза» (1912) (другие варианты перевода названия: «Голубая погибель», «Синяя опасность») представляет собой ранний образец повествования о проблемах контакта со внеземными цивилизациями. В книге ощущается влияние Уэллса и Жозефа Рони-старшего. Роман в первую очередь нацелен на развенчание характерного для новоевропейской культуры антропоцентризма (в том числе в самом нечеловеческом облике пришельцев) и соединяет в себе научно-фантастическую интригу с детективными элементами, вплоть до прямого пародирования Конан Дойла (сам Конан Дойл в долгу не остался и в 1913 году написал рассказ «Ужас высот», идейно перекликающийся с книгой Ренара). Есть основания усматривать в «Синей угрозе» частичное предвосхищение «гипотезы зоопарка», однако пришельцы у Ренара не ограничиваются простым наблюдением за землянами. Название «Синяя угроза», возможно, навеяно распространенной во времена Ренара теорией «жёлтой опасности».

«Руки Орлака»

Замысел романа возник в 1911—1912 годах, однако первая мировая война отсрочила его реализацию. Роман публиковался в виде фельетона на страницах газеты «L’Intransigeant» в мае-июле 1920 года, отдельное издание вышло в свет в 1921. По определению французского исследователя Кл. Демеока, книга представляет собой «смесь любовного, детективного, фантастического, научно-фантастического и оккультного романов». В центре сюжета — тема трансплантации человеческих органов. Этот сюжет отчасти навеян военными впечатлениями писателя, отчасти — литературной традицией: «Франкенштейн» Мэри Шелли, «Остров доктора Моро» Уэллса, «Locus Solus» Реймона Русселя. Кроме того, в книге ощущается сильное влияние повести Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» (тема раздвоения человеческой личности). Роман неоднократно экранизировался, благодаря чему остался один из самых известных произведений писателя; наиболее известна самая первая из экранизаций, выполненная Робертом Вине в 1925 году.

Интересные факты

• Влияние отдельных произведений Ренара ощущается в творчестве советского писателя Александра Беляева: роман Ренара «Сконструированный человек» перекликается с рассказом Беляева «Невидимый свет» (1938), а роман «Доктор Лерн, полубог» заставляет вспомнить повесть «Голова профессора Доуэля» и рассказ «Хойти-Тойти». К тому же зловещий ученик Доуэля у Беляева носит фамилию Керн.
• «Аппарат Ришара Сегюра» (имя героя романа Ренара «Обезьяна») упоминается в повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу».

Основные произведения

• Привидения и марионетки (Fantômes et fantoches, 1905), сборник новелл
• Доктор Лерн, полубог (Le Docteur Lerne, sous-dieu, 1908), русский перевод под названием «Новый зверь» — 1923
• Неподвижное путешествие (Le Voyage immobile, 1909) (сборник новелл), частичный русский перевод под названием «Необычайные рассказы» — 1912
• Синяя угроза (Le Péril bleu, 1912), русский перевод 2015
• Господин Загробников и другие необычайные истории (Monsieur d’Outremort et autres histoires singulières, 1913) (сборник новелл); русский перевод новеллы «Туманный день» (оригинальное название «Туман 26 октября», Le Brouillard du 26 octobre), 1972; перевод новеллы «Слава Комаккио» — 1997
• Руки Орлака (Les Mains d’Orlac, 1920)
• Сконструированный человек (L’Homme truqué, 1921), русский перевод под названием «Тайна его глаз» — 1924
• Обезьяна (Le Singe, 1924 (в соавторстве с Альбером-Жаном); русский перевод под тем же названием — 1926; под названием «Новый Прометей» — 1925; под названием «Загадка Ришара Сегюра» — 1927
• Приглашение к ужасу (L’Invitation à la peur, 1926), сборник новелл
• Он? (Lui?, 1926), русский перевод под названием «Кто?» — 1928; в дальнейшем выходил в России под названием «Таинственные превращения»
• Человек среди микробов (Un homme chez les microbes, 1928)
• Карнавал тайны (Le Carnaval du mystère, 1929), сборник новелл
• Девушка с яхты (La Jeune Fille du yacht, 1930)
• Повелитель света (Le Maître de la lumière, 1933)

Современные издания на русском языке

• Избранное в 2 кн. — М., Престиж Бук, 2013. — Кн. 1 — «Таинственные превращения», «Тайна его глаз», «Новый зверь», «Туманный день». — ISBN 978-5-371-00360-7

Кн. 2 — «Новый Прометей», «Необычайные рассказы». — ISBN 978-5-371-00361-4

• Синяя угроза. Пер. с фр. Л. Самуйлова. — М., Престиж Бук, 2015. — ISBN 978-5-371-00450-5

Ссылки

• [scifi.spb.ru/authors/r/renard.m/renard.htm Статья в «Энциклопедии фантастики» Вл. Гакова]
• [www.cr-journal.ru/rus/journals/339.html&j_id=23 К. А. Чекалов. Роман Мориса Ренара «Руки Орлака» и повествовательные французской массовой литературы в начале ХХ века]

Отрывок, характеризующий Ренар, Морис

– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.