Рендулич, Лотар

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лотар Рендулич
Lothar Rendulic
Дата рождения

23 ноября 1887(1887-11-23)

Место рождения

Винер-Нойштадт, Австро-Венгрия

Дата смерти

17 июля 1971(1971-07-17) (83 года)

Место смерти

Эфердинг, Австрия

Принадлежность

Австро-Венгрия Австро-Венгрия
Австрия Австрия
Третий рейх Третий рейх

Род войск

пехота

Годы службы

19101918
19201936
19381945

Звание

генерал-полковник (1944)

Часть

99-й пехотный полк

Командовал

2-я танковая армия
Группировка немецких войск в Югославии
20-я горная армия
Группа армий «Север»
Группа армий «Австрия»

Сражения/войны

Первая мировая война

Вторая мировая война

Награды и премии
В отставке

заключённый, публицист

Автограф

Ло́тар Ре́ндулич (нем. Lothar Rendulic; 23 ноября 1887 — 17 июля 1971[1][2]) — немецкий и австрийский военный деятель, военный преступник, генерал-полковник (1944 год).





Биография

Родился в Австро-Венгрии в городе Винер-Нойштадте (Нижняя Австрия) в хорватской семье. В 1906—1907 годах учился в университетах Вены и Лозанны по специальности юстиция и политология.

В 1907—1910 годах обучался в Терезианской военной академии, в августе 1910 года получил звание лейтенанта. Направлен служить в 99-й пехотный полк (Вена). В 1914 году с отличными оценками сдал вступительные экзамены в императорскую военную академию, но учёба в ней не состоялась из-за начала Первой мировой войны.

В октябре 1914 года в звании обер-лейтенанта командовал ротой 99-го пехотного полка на Русском фронте в Галиции. Был тяжело ранен, до марта 1915 года в госпитале; награждён медалью за ранение. С марта 1915 года вновь на Восточном фронте (на штабных должностях), с сентября 1916 года на Итальянском фронте, принял участие в разгроме итальянской армии при Капоретто. В мае 1917 года произведён в капитаны. За Первую мировую войну награждён четырьмя австро-венгерскими орденами.

После распада Австро-Венгрии Рендулич с ноября 1918 по декабрь 1920 года учился в Венском университете, получил степень доктора юриспруденции. В декабре 1920 года вернулся на военную службу в армии Австрийской республики.

В 1923 году Рендулич был направлен на двухгодичные курсы в школу Генерального штаба.

Лотар Рендулич был убеждённым антикоммунистом и националистом. В мае 1932 года он вступил в Австрийскую национал-социалистическую партию.

1 февраля 1936 года полковник Лотар Рендулич в результате чистки армии от политизированных офицеров был уволен в отставку. После аншлюса в 1938 году вернулся в армию. Он был назначен начальником штаба сформированного XVII корпуса. В сентябре 1938 года в составе корпуса участвовал в оккупации Судетской области Чехословакии.

Вторая мировая война

Польша

С началом Второй мировой войны участвовал в войне против Польши: 20 сентября 1939 корпус завершил разгром польской армии «Карпаты». В конце этого же года ему было присвоено звание генерал-майора.

Французская кампания

Во французской кампании 1939—1940 годов корпус обеспечивал прикрытие правого фланга немецких войск и базировался во Фландрии.

Осенью 1940 года Рендулич был назначен командиром 52-й пехотной дивизии.

Действия в СССР

Войну на территории СССР дивизия начала 22 июня 1941 года. Она захватила города Бобруйск, Рогачёв, Брянск и вышла к городу Козельску. В ноябре дивизия была передана в состав 4-й армии и приняла участие в операции «Тайфун». Задачей дивизии было прорваться к Туле и обойти Москву с юга, но дивизия встретила упорное сопротивление Красной Армии и увязла в боях. 1 декабря 1941 года Рендуличу было присвоено звание генерал-лейтенанта. В ходе наступления Красной Армии под Москвой 52-й дивизии пришлось отступить от Козельска, а затем она была переброшена под Юхнов, где ей удалось остановить наступление советских войск. За эти заслуги Лотар Рендулич был награждён Рыцарским крестом Железного креста.

1 ноября 1942 года Лотар Рендулич был назначен командиром XXXV армейского корпуса, а 1 декабря ему было присвоено звание генерал пехоты. 26 декабря он был награждён Германским крестом в золоте.

Летом 1943 года корпус Редулича участвовал в Курской битве, в ходе которой понёс тяжелые потери. В ходе сражения был смещён командующий 2-й танковой армией и Лотар Рендулич был назначен на этот пост. 15 августа 1943 он был награждён Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

Югославия

29 октября 1943 в ставке Гитлера было принято решение начать крупномасштабные действия по уничтожению партизанской армии Тито в Югославии. Эту операцию возглавил Лотар Рендулич. 3 декабря 1943 года немецкие войска начали наступление. Партизаны, вооружённые легким оружием, были вынуждены отступить. В январе 1944 года Рендуличу удалось установить прочный контроль за побережьем Адриатического моря, вытеснив партизан в горы. Но полностью ликвидировать партизанскую угрозу, как это предусматривалось планом, не удалось, и вскоре югославские партизаны при поддержке СССР и Великобритании активизировали свои действия. Рендулич за умелое руководство армией был удостоен звания генерал-полковника.

20 апреля 1944 года армия, возглавляемая Редуличем начала проведение операции «Ход конём» (нем. Operation Rösselsprung), целью которой было уничтожение центрального штаба югославских партизан. Однако Тито и другим руководителям партизанского движения удалось ускользнуть, и они были эвакуированы на британском самолёте.

Норвегия и Финляндия

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

24 июля 1944 года Гитлер лично назначил Лотара Рендулича командующим 20-й горной армией, вместо генерал-полковника Эдуарда Дитля, погибшего в авиационной катастрофе. Под командованием Рендулича оказались немецкие войска, находящиеся в Финляндии и северной Норвегии.

В это время Финляндия начала вести переговоры с СССР о выходе из войны. 2 сентября 1944 года Финляндия разорвала отношения с Германией, и потребовала в течение двух недель вывести все войска Вермахта из Лапландии, а 5 сентября прекратила огонь на советско-финском фронте.

4 октября 1944 года 20-я горная армия начала операцию «Северное сияние»[3][4][5] по вводу войск в Норвегию. За успешное осуществление этой операции Лотар Рендулич был награждён Рыцарским крестом с дубовыми листьями и мечами. Через три дня Красная Армия начала Петсамо-Киркенесскую стратегическую наступательную операцию, в ходе которой разбила всю немецкую группировку на севере Норвегии освободив Петсамо, Лиинахамари (незамерзающие порты) и город Киркенес. Дальнейшее преследование противника было нецелесообразным. Рассредоточившиеся группы немцев, отступая, попадали в плен к отрядам норвежского Сопротивления.

Снова Советский фронт

15 января 1945 года Лотар Рендулич был назначен командующим группой армий «Север» в Прибалтике. 15 января она была переименована в группу армий «Курляндия», а 26 января, Рендулич стал командующим новой группой армий «Север», преобразованной из группы «Центр». После крупного поражения группы армий «Юг», возглавил её. В условиях почти полного разгрома группы, переименованной в группу армий «Австрия», отходил на запад. Лотар Рендулич был одним из немногих генералов, которые не подчинились приказу о капитуляции, стремясь не допустить, чтобы его военнослужащие попали в советский плен. 8 мая 1945 года Лотар Рендулич вывел свои войска с советско-германского фронта и сдался американцам.

Послевоенная судьба

После войны был направлен в концлагерь в Глазенбазе, а затем переведён в тюрьму в Нюрнберге. В 1947 году он предстал вместе с рядом других немецких генералов на Нюрнбергском процессе по делу № 7 «О военном командовании на Юго-Востоке». Ему в вину вменялись расстрелы заложников, которые проводили его войска и тактика «выжженой земли», применённая им в Финляндии, в столкновениях с финнами после того, когда те вышли из войны с СССР. По этому делу он был признан виновным и приговорён к 20 годам лишения свободы. В 1951 году ему сократили срок заключения до 10 лет, а в конце того же года освободили.

После освобождения Лотар Рендулич вернулся в Австрию и начал заниматься литературным трудом: писал статьи и книги, в которых рассматривал опыт Второй Мировой войны и перспективы дальнейшего военного противостояния с СССР.

Умер в городе Эфердинге недалеко от Линца.

Книги

  • Фатальные ошибки вермахта. Почему Германия проиграла войну. «Яуза» «ЭКСМО» Москва 2006.
  • Управление войсками. — М.: Воениздат, 1974.
  • Gerd F. Heuer. Die Generalobersten des Heeres, Inhaber Höchster Kommandostellen 1933—1945. — 2. — Rastatt: Pabel-Moewig Verlag GmbH, 1997. — 224 p. — (Dokumentationen zur Geschichte der Kriege). — ISBN 3-811-81408-7.

Напишите отзыв о статье "Рендулич, Лотар"

Примечания

  1. Lothar Rendulić (1965): Soldat in stürzenden Reichen. Munich: Damm, p. 73 and 292. His birth date is sometimes erroneously mentioned as 23 November 1887.
  2. Rudolf Neck, Adam Wandruszka, Isabella Ackerl (ed.) (1980): Protokolle des Ministerrates der Ersten Republik, 1918–1938, Abteilung VIII, 20. Mai 1932 bis 25. Juli 1934. Vienna: Verlag der Österreichischen Staatsdruckerei, p. 649.
  3. Aseveljet vastakkain - Lapin sota 1944-1945. — Helsinki: Kirjayhtymä, 1980. — P. 92–99. — ISBN 951-26-1726-9.
  4. The Germans retreated using scorched earth tactics, and destroyed almost all buildings and all boats in Finnmark, thus denying the enemy any facilities in the area. These same tactics had already been used in Finnish Lapland. The retreat ended on January 30, 1945.
  5. Hitler's Forgotten Armies: Combat in Norway and Finland. — Warwickshire: Coda Books Ltd, 2012. — ISBN 1781580995.

Ссылки

  • [militera.lib.ru/science/rendulic_l/index.html Управление войсками]

Отрывок, характеризующий Рендулич, Лотар

– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.