Рено, Эмиль

Шарль-Эмиль Рейно
фр. Charles-Émile Reynaud
Род деятельности:	изобретатель, художник
Место рождения:	Монтрёй, Франция
Место смерти:	Иври-сюр-Сен, Франция

Эмиль Рейно (фр. Charles-Émile Reynaud /ʃaʁl emil ʁɛjno/; 8 декабря 1844, Монтрёй — 9 января 1918, Иври-сюр-Сен) — французский изобретатель, художник и популяризатор науки, предтеча мультипликации.

Биография

Сын медальера и часовщика, Рейно с детства работал у отца в мастерской. С 1858 года он начал осваивать ремонт и отладку оптических инструментов, а затем стал одновременно работать ассистентом парижского фотографа-портретиста Адама Саломона, занимаясь ретушью фотографий. В 1864 году он стал помощником известного лектора и популяризатора науки аббата Муаньо, путешествуя с ним по Франции и учась у своего патрона мастерству популярной лекции.

Взяв за основу зоотроп, который позволял рассматривать движущиеся картинки через видоискатель, в 1876 году Рейно усовершенствовал его, соединив с волшебным фонарём, что позволяло насладиться зрелищем уже не одному-единственному зрителю, а многим одновременно. Рейно придумал заменить цилиндр аппарата мягкой лентой, на которой были укреплены желатиновые пластинки размером 4×5 см; эти картинки через помещённое в центре зеркало отображались на экране. Кроме того, Рейно первым стал использовать постоянную декорацию, рисуя её отдельно от персонажей и передавая на экран посредством отдельного волшебного фонаря. Он был и первым, кто синхронизировал изображение и звук, причём музыкальное сопровождение для своих фильмов сочинял тоже сам.

С 1877 года Рейно обосновался в Париже и стал читать собственные популярные лекции. В это же время он сконструировал праксиноскоп — оптический прибор, позволяющий видеть последовательность из нескольких рисунков как плавное движение. На протяжении последующих полутора десятилетий Рейно совершенствовал свой аппарат.

В 1892 состоялся первый показ мультипликационного фильма, когда Рейно представил изумлённой публике, собравшейся в парижском Музее Гревен, свои «светящиеся пантомимы».

Он показывал им программы из нескольких сюжетов, сеанс продолжался пятнадцать—двадцать минут. Все свои «фильмы» Рейно рисовал, раскрашивал и монтировал сам, нанося изображение на длинные ленты, каждый сюжет состоял из нескольких сотен картинок.

Рейно впервые применил некоторые приёмы, ставшие основой технологии мультипликации. В их числе — раздельное рисование персонажей и декораций.

В 1893—1894 он создал свой шедевр «Вокруг кабинки», но уже в 1895 рождение кинематографа нанесло ему сокрушительный удар: рукотворные ленты Рейно не могли соперничать с более быстрыми в производстве и более дешёвыми кинофильмами. Отчаявшийся изобретатель разбил свой аппарат и утопил его в Сене вместе с лентами, частично уцелели всего две из них, «Бедный Пьеро» и «Вокруг кабинки».

Заслуги Рейно перед анимацией переоценить трудно, но его нельзя назвать создателем первого в истории мультфильма, поскольку в производстве его фильмов не использовалась киноплёнка как носитель изображения.

День анимации

В честь первого показа "светящихся пантомим" Рено в 1892 году 28 октября отмечается как Международный день анимации. Праздник был утверждён АСИФА в 2002 году.

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=Tztn0iEjq2c&eurl=youtube.nnm.ru/emil_rejno_youtubevideo Autour d’une cabine на YouTube]
• [3d-master.org/volshebniki/2.htm Пророки мультипликации] Асенин С.В., «Волшебники экрана»

Отрывок, характеризующий Рено, Эмиль

– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».