Реньер, Паоло

Паоло Реньер итал. Paolo Renier<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
венецианский дож
1779 — 1789
Предшественник:	Альвизе IV Джованни Мочениго
Преемник:	Людовико Манин
Рождение:	21 ноября 1710(1710-11-21) Венеция
Смерть:	13 февраля 1789(1789-02-13) (78 лет) Венеция

Паоло Реньер (итал. Paolo Renier; 21 ноября 1710, Венеция — 13 февраля 1789, Венеция) — 119-й (предпоследний) дож Венецианской республики. Был избран дожем Венеции 14 января 1779 и правил до самой своей смерти.

Его родителями были Андреа Реньер и Елизавета Морозини. По матери он принадлежал к знатному венецианскому роду Морозини, давшему Республике четырёх дожей и других её представителей, занимавших разнообразные государственные должности. Получил хорошее образование, преуспев в изучении истории, древних языков и философии. Переводил Платона и был инициатором издания его трудов.

Реньер был известен как отличный оратор и тактик. Исполнял обязанности посла Венеции в Константинополе и при дворе Вены. Несмотря на крайнее недовольство в политических кругах и непопулярность среди большинства венецианцев, Реньер был избран на должность дожа с незначительным перевесом голосов (41 голос против 40).

Его правление было отмечено строительством дамбы Murazzi послужившей для защиты города от наводнений. Во время его пребывания в должности, Венецию посетил папа Пий VI, великий князь Павел Петрович и король Швеции Густав III. Посетивший в 1786 году Венецию Гёте оставил свои впечатления о Реньере в Итальянском путешествие.

В это же время, в 1785—1786 годах, венецианский флот в последний раз участвует в военных действиях под командованием Анджело Эмо, подвергнув бомбардировке убежища пиратов в некоторых портах Северной Африки.

В январе 1789 года, Реньер серьёзно заболел и 13 февраля умер. Чтобы не испортить празднование карнавала, о его смерти было объявлено только 2 марта, накануне Великого Поста.

Паоло Реньер похоронен в церкви Сан Никколо да Толентино в Венеции.

Отрывок, характеризующий Реньер, Паоло

– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.