Репертуар и пантеон
| Пантеон | |
 Титульный лист сентябрьского номера за 1852 год | |
| Специализация: |
история театра и драматическая литература |
|---|---|
| Периодичность: |
ежемесячно |
| Язык: |
русский |
| Страна: | |
| Дата основания: | |
| Пантеон в Викитеке | |
«Пантеон» — журнал, посвященный по преимуществу истории театра и драматической литературе. Выходил ежемесячно, в Санкт-Петербурге, под редакцией Ф. А. Кони, с 1840 года. Издатель В. П. Поляков.
В виде приложения давались сначала небольшие пьесы комического содержания, с 1841 года — пьесы «текущего репертуара». С 1842 года «Пантеон» сливается с журналом «Репертуар», выходившим в Петербурге с 1839 года (издатель И. П. Песоцкий). Соединённые журналы стали выходить под общим заголовком. В 1842 году журнал назывался «Репертуар русского и пантеон всех европейских театров». Издателем был сначала один Песоцкий, а с XV тетради 1842 года (в год 24 тетради) — Песоцкий вместе с Поляковым, под редакцией Ф. В. Булгарина.
В 1843 году редакция перешла к В. С. Межевичу и журнал назывался «Репертуар русского и пантеон иностранных театров». В 1844—1846 гг. журнал выпускался под названием «Репертуар и пантеон». С 1846 года (с VII тетради) редактором и издателем был один Песоцкий, в 1847 года — редактор вновь Ф. Кони и до прекращения издания. В этом году журнал выходил под названием «Репертуар и пантеон театров». В следующем году журнал издавался под прежним названием «Пантеон». Затем последовал перерыв в издании журнала.
В 1842 году вышло 24 книги, в остальные годы по 12 книг. С 1852 года журнал теряет свой специальный характер, приближаясь всё более к типу других русских журналов, соперничество с которыми ему было не под силу[1]. Затем журнал ещё раз меняет название: «Репертуар и пантеон. Театральное обозрение». Перед тем, как окончательно прекратиться на 7-й книге 1856 года, это удивительно нестабильное издание ещё раз поменяло своё название: на этот раз «Пантеон и репертуар русской сцены».
Указатель составлен Ю. М. Богушевичем и Н. Д. Бенардаки (вып. 4-й, СПб., 1858).
Напишите отзыв о статье "Репертуар и пантеон"
Примечания
- ↑ С 1852 в качестве приложения к журналу Ф. Т. Стелловским стал издаваться «Музыкальный альбом»
Ссылки
- А. М. Уманский. Пантеон, журнал // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Н. М. Лисовский. Репертуар русского театра // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Репертуар и пантеон
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
